ские сердца.
У нас возникает большой соблазн сделать вывод, что в религии Теотиуакана было четкое разграничение между Добром и Злом, Богом и его антагонистом-дьяволом. В самом деле, власть в этом государстве была в руках военной теократии по схеме, очевидно, не соответствующей триаде, предложенной Дюмезилем: «воин—жрец—земледелец». «Боги Теотиуакана покровительствовали сельскому хозяйству и в то же время носили оружие и весьма походили на воинов... Церковная иерархия была военной иерархией»[573]. Однако, похоже, она опиралась скорее на двойственность богов, благосклонность которых можно было снискать только с помощью жертвоприношений. Один и тот же бог мог быть благожелательным или злонамеренным, в зависимости от того, понравились ему жертвоприношения или нет, с чем мы уже сталкивались в других цивилизациях, в частности в Индии.
Как цивилизация ольмеков, так и город-государство Теотиуакан неожиданно пришли в упадок в VI веке н.э. Причина тому — восстание вассальных племен пипилов или тотонаков, отрезавших Теотиуакан от остального мира. Однако это всего лишь предположение, не подтвержденное достоверными фактами. Равно как о религиях, у нас мало сведений о цивилизациях, существовавших на американской земле до прибытия Колумба.
Цивилизация майя возникла так же внезапно, как и все предшествующие цивилизации. По свидетельству Сустеля, «она словно выросла из-под земли»[574]. Однако тут же ученый добавляет, что речь скорее идет об оптическом обмане, ибо о майя у нас больше данных, чем об ольмеках или цивилизации Теотиуакана. Как известно, с приходом ольмеков коренное население мигрировало на север и юг, положив начало этносу майя. Поэтому можно смело говорить о том, что у народа майя была своя предыстория.
О религии майя у нас гораздо больше сведений, чем о других верованиях индейцев. Этот народ оставил после себя многочисленные памятники: величественные постройки, скульптуры, фрески, рукописи[575]. Мы почерпнули много информации из письменных источников, как то: книга под названием «Чилам Балам», требник бакабов (где утверждается, что небосвод держится на четырех деревьях), а также собрание местных преданий «Пополь Вух», названное Сустелем «вершиной мировой религиозной литературы». Однако если мы и имеем больше сведений, то это вовсе не означает, что нам удалось последовательно восстановить всю историю религии майя: прежде всего потому, что дошедшие до нас источники относятся к временам, когда расцвет майя был уже далеко позади, и не содержат данных о том, что было раньше. И потому нас продолжают мучать сомнения относительно европейского влияния. Напомню только, что все вышеназванные книги написаны на латыни. И, наконец, вторгнувшиеся на территорию Мексики толтеки принесли с собой чуждые майя божества и даже изменили имена местных богов. Так, бог дождя майя Чак стал называться Метцабоком. И у нас нет уверенности в том, что религия майя не трансформировалась под влиянием толтеков, ибо до нас дошли только сведения о религии народа майя, жившего на Юкатане в более поздние времена.
И все же наших знаний вполне достаточно, чтобы сделать вывод, что цивилизация майя была самой развитой из всех, существовавших в древние времена на американской земле. «Названный одним современным антропологом «греками Нового Света» народ майя достиг... самого высокого интеллектуального развития и расцвета искусств», — отмечается в Encyclopaedia Universalis в предисловии к статье «Майя». Можно лишь сожалеть, что Запад это понял только через четыре века после «открытия» Америки Колумбом, когда ослепленная блеском золота христианская Европа уже успела по-хищнически разграбить все, что осталось от древнейшей цивилизации, оставив завершать черное дело джунглям, поглотившим монументы и произведения искуства, которые были названы европейцами «варварскими» или, другими словами, порождением дьявола. В самом деле, цивилизация майя была по-настоящему открыта только в XIX веке, когда американский дипломат Джон Л. Стефен опубликовал иллюстрированный отчет о находках, сделанных в Мексике и Гватемале. Приходится только диву даваться, восхищаясь богатым воображением коренного населения Америки, когда видишь склеп в Паленке с застывшим на огромной стеле юношей с тонким профилем, разглядывающим, словно испытывая какое-то тревожное предчувствие, крест с крылатой эмблемой верховного божества Кветцалькоатля наверху, или причудливый и роскошный скульптурный ансамбль Копана. В особенности много размышлений вызывает крест. И не случайно.
Но сколько всего утеряно!
Как и во всех древних земледельческих цивилизациях, главными в пантеоне майя были три покровительствовавшие плодородию божества: бог солнца Киничахо («Господин Кинич»), бог дождя Чак и бог кукурузы. За ними шли девять богов темноты и подземного мира и тринадцать дневных божеств, которые представляли небеса, покрывавшие землю голубым шатром. Главным среди божеств темноты был бог смерти Сицин, вызывавший весьма нередкие в этом регионе землетрясения и эпидемии. Над дневными божествами царил «великий» бог Итцамна, «Дом игуана», творец мира, отождествлявшийся с Солнцем «беззубый и морщинистый старец». Тот же Итцамна, супруг покровительницы ткачей богини Ихшебельях, появляется у майя в Юкатане в образе предвестника единого бога Хунаб Ку. Единственные в своем роде божества действовали в четырех ипостасях, словно представляя четыре стороны света, и проявляли, в зависимости от обстоятельств, добрый или злой нрав[576].
Поэтому Сицина вряд ли можно считать предтечей единого дьявола.
Бог смерти изображался ходячим скелетом с иссохшим телом и даже отождествлялся с не менее отвратным Юмсимилом, сеньором «Смерть», дальним родственником зловещего Барона Самеди из мифологии воду[577], бродившего по деревням в поисках неизлечимо больных людей. Впрочем, следует отметить, что этот миф удивительным образом напоминает легенды жителей островов Тихого океана.
Однако следует помнить, что в представлении майя Зло порождается не только двуликими богами, как во многих других религиях мира, например в ведийской, но и по-настоящему злонамеренными божествами, как Юмсимил. По правде говоря, Сицина вряд ли можно назвать дьяволом, ибо он был все-таки богом, хотя и весьма неблагожелательно настроенным к людям, и, конечно, он не выступал в роли антагониста Создателя, бога Итцамна, хотя и представлял в религии майя прообраз «нашего» дьявола: будучи богом, он обитал, как и христианский дьявол, в преисподней, то есть в подземном царстве, и выглядел чудовищем. Для полноты картины ему только недоставало выступить в роли духа протеста, что делал иногда Сатана. Его вполне можно считать дальним родственником Аримана из зороастризма или демонов Месопотамии, хотя он и не занимал такого же положения в мировоззрении людей, как они. Как бы то ни было, он вполне вписался в государственную структуру народа майя с Юкатана. В отсутствии культурных обменов у отрезанных от всего остального мира двумя океанами жрецов майя еще не созрела концепция дьявола, хотя они уже были готовы к ее восприятию.
Подобно древнему Ирану или Месопотамии, обществом майя управляла родовая знать. Однако в то же время общество было теократическим, ибо выполнение функций по управлению страной возлагалось на жрецов, что, впрочем, и привело в тысячном году к ослаблению государства майя из-за крестьянских волнений. Одряхлевшее духовенство оказалось неспособным бороться с местной «Жакерией», опустошившей империю майя; так называемый классический период расцвета цивилизации майя завершился; такие богатые поселения, как Ухмаль и Чичен-Ица опустели. Однако бунтари так и не обрели долгожданной свободы, ибо вторгшееся на их землю племя итца установило новую тиранию, а также принесло с собой практику человеческих жертвоприношений[578].
В результате неоднократной смены одной тирании на другую во времена, предшествовавшие открытию Колумба, верующие жили под постоянным гнетом вины, что не могло не сказаться на местных религиях. В самом деле, можно только удивляться числу и размаху покаянных ритуалов у народа майя. Сустель описывает скульптурную группу, на которой изображена женщина на коленях перед жрецом, которая вознамерилась проколоть язык колючкой, что, безусловно, не могло не закончиться травмой. Перед женщиной стояла корзина с набором инструментов, предназначенных для осуществления своеобразного «жертвоприношения». Люди дырявили себе не только язык, но и уши или лодыжки. Прибегая к подобным ритуалам, индейцы пытались изгнать из себя «демона». Подобное членовредительство напоминает изуверские ритуалы, характерные для религий Месопотамии. И в этом нет ничего удивительного, ибо мексиканское общество управлялось жестокими тиранами.
Хотя человеческие жертвоприношения у майя были не столь распространены, как, например, у ольмеков, они все же имели место, что подтверждают многочисленные барельефы и фрески, например, в Храме Тигров или Храме Воинов. Распростертые на алтаре тела мужчин, которых держат за руки и за ноги служители культа, в то время как главный жрец замахивается ножом, приготовившись вскрыть грудную клетку, чтобы вырвать сердце, свидетельствуют о том, что майя, по всей видимости, ни в чем не уступали ацтекам, горячим поборникам такого вида хирургического вмешательства. И никто не мог избежать ни самоистязания, ни принесения в жертву.
Возникает вопрос, как себя ощущали люди, часто наблюдая, как расчленяются и потрошатся человеческие тела, словно свиные туши. Как представитель западной культуры конца XX века должен признаться, что у меня возникли некоторые сомнения относительно способности майя к сопереживанию. Однако следует помнить: индейцы из этого народа с пренебрежением относились к жизни на земле, считая, что жертвам суицида уготовано вечное блаженство на небесах, и даже имели особую богиню, изображавшуюся повешенной с завязанными глазами. Смерть — ничто, так же как, впрочем, и жизнь. Перед нами фатализм, о котором настойчиво и зловеще напоминает фундаментальный нигилизм некоторых политических режимов нашего «прекрасного» XX века: шестнадцать миллионов жертв почившего в бозе СССР сталинской эпохи, шесть миллионов жертв Третьего Рейха, два миллиона жертв красных хмеров и десяток миллионов погибших в автокатастрофах со времен появления первого автомобиля.