Петров и Куницын не упоминают о Кошевчее и Абае возглавлявших данную группировку во время посольства Голубина. Видимо, внутри нее произошли какие-то новые раздоры, в результате которых у власти опять оказался Далай-тайша.
Послы установили, что «к Колматцкой земле ныне в подданстве и в их послушанье Казачья Большая орда да Киргизская орда, и тем обеим ордам колмаки сильны. А которые ясыри Казатцкие и Киргизские земли преже сего пойманы были в полон в Колматцкую землю, и тех ныне Богатырь-тайш, сыскивая, отдает им без окупу. А Казачьи и Киргизские орды начальники о том ему присылают бити челом, и живут с ним в совете и во всем Богатыря-тайша над собою почитают и его слушают».
Особенно интересно свидетельство Петрова и Куницына о том, что при них в ойратских улусах происходило обращение князей и простых людей в ламаизм. «И ныне де они и колматцких людей к вере приводят к своей и грамоте учат своей», — рассказывали русские послы, имея в виду проповедников, приехавших к ойратам из Халхи. Как мы увидим ниже, это свидетельство подтверждается прямыми указаниями монгольских и калмыцких источников.
Рассказ русских послов, кроме того, свидетельствует о существенном упрочении внутреннего и внешнеполитического положения далаевской группировки. Власть Далай-тайши была признана торгоутским Хо-Урлюком и чоросским Чохуром; ойратским правителям подчинились феодалы казахского Большого жуза и енисейские киргизы; внутри этой группировки царили мир и согласие. Выше мы уже упоминали о всеойратском съезде владетельных князей, состоявшемся в 1616 или 1617 г. с участием правителей далаевской группировки. Это событие можно рассматривать как свидетельство того, что Далай и вассальные князья поддерживали традиционные связи с основной частью ойратских феодалов, во главе которых стояли Байбагас и Хара-Хула.
При таком внешнем и внутреннем положении ничто не вынуждало правителей далаевской группировки спешить с перекочевкой на Волгу. И они оставались на месте, кочуя в районе среднего и верхнего течения Иртыша, по Ишиму и Оби, откуда время от времени совершали набеги на ногаев, кочевавших по Яику и Эмбе. Что касается их взаимоотношений с халхаским Алтын-ханом, то об этом можно судить по рассказу Василия Тюменца и Ивана Петрова, которые летом 1616 г. видели у Алтын-хана послов Далай-тайши. Русские послы присутствовали при беседе хана с этими послами. «Как они были у Алтын-царя, и при них де у него были колматцкие послы Баатыря-тайши и Учин-тайши. И царь... колмацким послом [говорил: под] государевы сибир[ские городы] учнете приходить, и твоих государевых служилых людей... или ясачные волости воевать, и я де на вас пойду войною. А от государя царя и великого князя Михаила Федоровича всеа Русии пойдут на вас же, и вам де, колмаком, нигде не избыть». Эта беседа свидетельствует о том, что тогдашнее соотношение сил державы Алтын-хана и ойратской группировки Далай-тайши было неблагоприятным для ойратов. Их послы вынуждены были терпеливо слушать назидательные речи Алтын-хана и его угрозы наказать ойратов, если те осмелятся пойти против его воли. Алтын-хан явно афишировал свою близость к русскому царю, войска которого якобы будут обязательно сотрудничать с войсками хана.
Далай-тайша и другие ойратские правители, учитывая это и опасаясь вызвать войну, прилагали все усилия к поддержанию мира с Алтын-ханом. Второй важной для них внешнеполитической задачей было налаживание добрососедских отношений с Россией.
Об этой второй задаче нам рассказывают материалы, относящиеся к началу 1618 г., когда в Москву прибыли послы Далай-тайши. Сопровождавший посольство Иван Савельев рассказывал в Посольском приказе, что в мае 1617 г. он был командирован тобольским воеводой к Далай-тайше выяснить действительные намерения его относительно перехода в русское подданство. И. Савельев, около двух месяцев добирался до ставки Далая, помещавшейся в районе оз. Зайсан. Свидетельством мирных казахско-ойратских отношений того времени служит сообщение И. Савельева, что путешествие по казахским степям прошло без каких-либо затруднений. Все ойратские владетельные князья, через улусы которых он проезжал, узнав о целях посольства, тепло его встречали и провожали. В первой половине августа он достиг ставки Далая, у которого в это время находились послы от казахских и киргизских правителей, ведших переговоры о выкупе пленных, захваченных ойратами в недавних сражениях. Отвечая на вопросы и предложения русской стороны, Далай говорил, что «он под государевою рукою быти готов, и царской милости жаден, и послов своих бити челом государю о ево государской милости с ними вместе пошлет, и на непослушников государевых стоять готов, где ему царского величества повеление ни будет».
Далай-тайша послал с Савельевым своих представителей, которые и были препровождены в Москву. 20 марта они были приглашены для переговоров в Посольский приказ, где по поручению Далая заявили: «Третьенатцатой год тому, как оне учали царского величества с отчиною с Сибирью и с сибирскими пригороды знатца и к бояром и воеводам царского величества в городы приезжать. И ныне у них про Московское государство вести и добрые и худые, и Богатырь-тайша с товарыщи прислали их ныне проведать про Российское государство подлинно». Послы отметили также, что истекшие 13 лет «оне с тех мест ездят беспрестанно и в государевы городы лошадей и коров и всякие животины пригоняют по 200 и по 300 и тем государевы городы полнят». Когда послам напомнили прежние заявления ойратских правителей об их желании быть в российском подданстве для защиты от недругов, они ответили: «И ныне оне то ж объявляют: только Богатыря-тайшу с товарыщи царское величество под свою царскую высокую руку примет, и оне со всею Колматцкою землею под государевою высокою рукою быти хотят и во всем царском повеление, куды им царское повеление на недругов его не будет, стоять готовы».
Переговоры закончились 14 апреля 1618 г. вручением послам царской жалованной грамоты на имя Далая. Грамота приветствовала желание Далая быть в российском подданстве, «служить и прямить» царю, посылать ратных людей на «ослушников царских» и «в сибирские городы в Тобольск и в-ыные наши городы с лошедьми и со всякою животиною и со всякими товары, что у вас в Колматцкой орде ведетца, людей своим ходить велел безо всякого опасения». Со своей стороны царь обещал Далаю защиту и оборону от всех его недругов, любовь и дружбу сибирских властей, которым будет указано, чтобы они «бед вам и задоров никаких чинити не велели. А к торговым вашим людем велели во всем береженье держати, чтоб им отнюдь ни от кого ни в чем обид и безчестья не было».
Приведенные нами материалы отчетливо характеризуют политику Далай-тайши по отношению к России в конце второго десятилетия XVII в., равно как и политику России по отношению к Далаю. Обе стороны проявили заинтересованность в поддержании и развитии доброго соседства и мирной торговли. Далай искал возможности опереться на помощь Русского государства против Алтын-хана и казахских феодалов, угрожавших его интересам; в этих целях он стремился выяснить подлинный характер отношений между Москвой и державой Алтын-хана, что видно из некоторых заявлений, сделанных его послами дьякам Посольского приказа во время переговоров 20 марта 1618 г. Когда дьяки, желая убедить послов в выгодности служения русскому царю, сослались на пример Алтын-хана, послы Далая выразили сомнение в том, чтобы сам Алтын-хан принял русское подданство, ибо «Алтын-царь живет далече, ходу до него годы с 3, не что будет у государя были послы алтынова брата, а от Алтына послом итти далече». Эти сомнения были дьяками решительно опровергнуты. Переговоры свидетельствуют и о том, что Москва по-прежнему видела в Далае полновластного правителя ойратских улусов, кочевавших в непосредственном соседстве с тогдашними окраинными владениями России. Добровольное подчинение Далая русскому царю обеспечивало укрепление позиций России в Сибири и открывало возможность новых территориальных приобретений без применения оружия.
Вскоре, однако, между ойратами и Алтын-ханом вспыхнула новая война. Она коренным образом изменила внутреннее и внешнее положение всего ойратского общества и оказала серьезное влияние на обстановку в Центральной Азии, Южной Сибири и Нижнем Поволжье. Известные нам монгольские и калмыцкие источники о ней молчат; сведения об этой войне дают пока только русские архивные материалы; однако и в них нет сколько-нибудь подробных данных о начале и ходе военных действий, об их участниках. В документах 1619—1624 гг. они встречаются в виде отдельных, разрозненных сообщений о том или ином эпизоде или частном случае. Но в целом русские архивные материалы все же дают представление о конфликте.
В мае 1619 г. халхаский Алтын-хан направил русскому царю письмо с предложением объединить силы для совместного удара по группировке Хара-Хулы. «А прошение мое, — писал он, — чтоб меж нас с тобою послы ходили, и торговым бы нашим людем дорога в твое государство и твоим людем к нам была чиста. И тому доброму делу помешку чинят меж нас калмыцкой Каракулы-тайша, а люди они немногие... и тебе бы, великому государю Белому царю, послать повеление свое к томским и к тобольским и к тарским ко всем людем, чтоб они, все твои государевы ратные люди, с моими ратными людьми на тех воров на Каракулы-тайшу и на его людей войною ходили... И как от тех воров дорога очиститца, и тобе, государю, и мне будет прибыль и добра много».
Это письмо интересно во многих отношениях. Оно свидетельствует прежде всего о том, что к концу второго десятилетия XVII в. влияние Хара-Хулы в ойратском обществе чрезвычайно возросло; Алтын-хан не счел нужным даже упомянуть о хошоутском Байбагасе, который формально все еще был главой всеойратского чулгана, или о дэрбэтском Далай-тайше, возглавлявшем северо-западную группировку ойратов. Антиалтынхановскую борьбу ойратских феодалов в это время возглавлял Хара-Хула, которого Алтын-хан не случайно считал своим главным противником. И, наконец, реальные силы Хара-Хулы были уже настолько значительны, что Алтын-хану пришлось просить помощи русского царя. Содержащееся в письме утверждение о «немногих людях» Хара-Хулы находится в очевидном противоречии с предложением направить против него всех русских ратных людей Томска. Тары и Тобольска.