ы ойратов. В роли главных примирителей были Хара-Хула чоросский и Далай дэрбэтский. В результате их усилий братья пошли на соглашение, по которому Чохуру досталось 600 хозяйств, а Байбагишу — 400. Вскоре, однако, Чохуру захотелось отобрать у Байбагиша и эти 400 хозяйств. Началась новая война. Чохур с 10-тысячным войском в союзе с некоторыми другими владетельными князьями пошел на брата Байбагиша, у которого было всего 2 тыс. воинов. Сражение произошло на берегу Иртыша, в районе оз. Ямышева. Байбагиш потерпел поражение, потерял половину воинов и переправился на левый берег Иртыша. Здесь он укрепился, но был осажден. Теперь в роли главного примирителя выступил Далай, прибывший к месту сражения с отрядом в тысячу воинов. Улусам далаевской группировки было предложено кочевать в верховьях Ишима и Тобола, «блюдясь от мунгальских людей войны».
Брат Далая Ирке-Илдень-тайша в апреле 1625 г. был вызван Далаем на съезд, «для того что учинилась меж калмыцких тайшей Чокура и Байбагиша великая война. И к ним учали приставать друг за друга иные тайши о улусных людех и о животах колмыцково Чина-тайши, а Чин-тайша умер, а Чокур да Байбагиш-тайши ему братья. И Талай-тайши и Ирка-Илденя пошли Чокура и Байбагуша мирить, чтобы услыша то, мугальские люди, что меж колмацкими тайшами война, не пришли на них войною».
В конце 1624 г. посол тобольского воеводы Яков Буголаков был на приеме у Далая и вел с ним переговоры по поводу набега, учиненного ойратскими людьми на Тарский уезд. Далай отклонил претензии русской стороны, ибо «ходили де в Тарской уезд на государевы ясачные волости Карагулы-тайши братья, а Карагула де тайша сам своим улусом кочюет, ему, Талай-тайше, унять не уметь. А государев де изменник Ишим-царевич Чокуру-тайшю племя, и кочюет с Чокуром же, а не с ним, Талай-тайшею».
Это сообщение интересно тем, что с полнейшею ясностью устанавливает самостоятельность и взаимную независимость владений Далая и Хара-Хулы, равно как и крайнюю текучесть ойратских княжеских группировок. Недавно еще Чохур-тайша состоял при Далае в качестве «ближнего думчего тайши», а теперь он кочевал вполне самостоятельно.
Наступившая зима вынудила тобольского посла Буголакова зимовать у Далая. «А весною пришла к нему весть, что Чокура да Байбагиша тайшей брат Чин-тайша умер, а животы ево и улусных людей поймал себе Чокур-тайша, а брату своему Байбагишу воли не давал. И Байбагиш-тайша, пришод, изгоном Чина-тайши улусных людей и животы поймал. И за то де у Чокура-тайшн з Байбагишом учинилась рознь, и быть может ими войне, И Талай-тайша, послыша то, пошол к ним на мир, а взял с собою 1000 человек... А ево де, Якуньку (Якова Буголакова. — И. З.}, взял с собою для того, что де у Чокура з Байбагишом учинитца, чтоб было ведомо, что сказать в Тобольску. И пришод де Талай-тайша к Чокуру-тайше, брата их Чина-тайшу животы поделил было пополам, по пятисот человек и послал к Байбагишу-тайше, чтоб он отослал к Чокуру Чина-тайши людей 500 человек... И Чокур захотел взята всех людей — 1000 человек и, собрався с колмацкими тайши с Мерген-Теменею, с Куяном, с Табытаем, пошол на Байбагиша войною, а с ними силы с 30 000... А Чокур-тайша, сошед Байбагишу-тайшу ниже соляных озер, многих людей побил и живот поймал, а з достальными людьми осадил в луке... И послыша то Каракул-тайша, что Байбагиш от Чокуру в осаде, пришол к Байбагишу на помочь против Чокура стояти, а с ним силы тысяч з 10. И Чокур-тайша пошол прочь и с погромом». После этого Буголаков был отпущен в Тобольск.. «А отпустя его, Талай-тайша хотел за ним же кочевать на Итык... он чает нынешние осени мугальцов приходу.. А и то де он слышал в Колмаках, что кочевать всем калмыцким тайшам к Нагайской стороне на Чорные пески, хотя меж ими и война не поминуетца. А только де Каракул-тайша от Байбагиша не отстанет... меж колмацкими тайши быть войне великой и миру меж ими не бывать».
Мы привели столь обширные выдержки из рассказа Бутолакова потому, что они с большой полнотой рисуют подоплеку внутренней борьбы среди ойратских феодалов, роль дэрбэтского Далай-тайши в ликвидации конфликта, его заинтересованность в поддержании мира и единства среди ойратских владетельных князей как условия успешного отпора Алтын-хану. Далай-тайша действовал в том же направлении, что и Хара-Хула, энергичное вмешательство которого, по-видимому, предотвратило перерастание конфликта в большую междоусобную войну. Что касается достоверности рассказа Буголакова, то он едва ли может быть взят под сомнение, поскольку рассказчик в значительной мере был очевидцем указанных событий.
Данные Буголакова находят подтверждение и в сообщении ногайца Девлетова, в течение пяти-шести лет находившегося у ойратов в плену, бежавшего от них и в мае 1630 г. доставленного в Москву. Он был свидетелем войны между Байбагишем и Чохуром, начавшейся вскоре после захвата его в плен, причем Байбагиш, по его словам, был тогда убит. «А на его Байбагошово место учинился тайшею брат его Чекур»).
События 1625 г. положили начало глубокому расколу северо-западной группировки ойратских владетельных князей, от которой начал отходить и в конце концов совершенно отделился дэрбэтский Далай-тайша. Его место занял торгоутский Хо-Урлюк. Имеющиеся источники не раскрывают всех обстоятельств, связанных с этим расколом. Русские архивные материалы говорят о событиях 1625—1635 гг. отрывочно, со значительными перерывами. Еще меньше сведений об этом периоде ойратской истории мы находим в монгольских и ойратских источниках. Мы можем более или менее уверенно говорить лишь об основных событиях этого десятилетия, приведших к становлению Джунгарского ханства.
Русские источники дают основание утверждать, что после 1625 г. Далай-тайша, опираясь на основные дэрбэтские владения, окончательно порвал с торгоутской группировкой Хо-Урлюка и начал сближаться с юго-восточной группировкой Хара-Хулы, тогда как Хо-Урлюк с сыновьями и большей частью торгоутских владетельных князей ускорили свое продвижение в район Астрахани, куда привели и улусы некоторых примкнувших к ним неторгоутских правителей.
В русской и зарубежной литературе в течение многих лет обсуждался вопрос о том, когда именно произошло отделение торгоутов Хо-Урлюка от остальной массы ойратов и началась их откочевка на Волгу. Если мы обратимся к «Сказаниям» Габан-Шараба и Батур-Убаши-Тюмена, то увидим, что они вносят в этот вопрос полную ясность. Габан-Шараб включил в свое «Сказание» специальный раздел, который он озаглавил «В каком году произошло отделение от дурбэн-ойратов». Раздел начинается так: «В году земли-дракона (1628. — И. З.) было сообщено (торгоутами. — И, 3.) дурбэн-ойратским нойонам об их намерении отделиться. В следующем году земли-змеи (1629. — И. З.) отделились». Автор другого «Сказания», Батур-Убаши-Тюмен, писал, что ойраты получили впоследствии прозвание «халимак» («калмыки»), что в 1627 г. расстроился ойратский союз: елёты (т. е. калмыки) поспешно ушли на запад, хошоуты — в Тибет, а зюнгары (т. е. чоросы) остались в зюнгарском нутуке (т. е. в Джунгарии).
Итак, оба автора единодушно утверждают, что отделение торгоутов от остального ойратского общества произошло в 1627—1628 гг. У нас нет оснований им не доверять: Габан-Шараб сам был одним из торгоутских нойонов и писал свое «Сказание» всего лишь через столетие после прихода торгоутов на Волгу. Что же касается Батур-Убаши-Тюмена, то он был одним из хошоутских нойонов, недавние предки которых находились в тесной родственной связи с дэрбэтами и чоросами. Все это позволяет нам с полным доверием отнестись к сообщению авторов обоих сказаний.
Русские источники со своей стороны подтверждают свидетельство Габан-Шараба и Батур-Убаши-Тюмена. В апреле 1630 г. в Москве были приняты послы Далай-тайши, которые в Посольском приказе сообщили, что их тайша кочует в Кара-Куме «один з детьми своими, а детей де его 4 сына... а иных де калмытцких тайшей с ними вместе нет. А калмытцких воинских людей у Талай-тайша 16 000, а у детей его 20 000».
В эти годы между Далаем и группировкой Хо-Урлюка — Чохура — Мерген-Тэмэнэ происходили вооруженные столкновения. Послы Далая говорили в Москве, что Чохур и Мерген-Тэмэнэ являются исконными вечными недругами Далая. Враждебные отношения между этими группировками проявлялись не только в вооруженных столкновениях, но и в попытках каждой из них натравить на другую русские власти, сваливая друг на друга вину за нападения на русские поселения и на русские ясачные волости.
Мы ничего не знаем об обстоятельствах, разделивших группировку Далая и Хо-Урлюка, о причинах вражды между ними. Но нельзя не обратить внимания на свидетельство Габан-Шараба, писавшего, что правители торгоутов сначала поставили в известность «дурбэн-ойратов» (главных ойратских правителей) о своем намерении отделиться и лишь после этого отделились, т. е. ушли на Волгу. Этот факт доказывает, что, несмотря на бесконечные конфликты, раздоры и междоусобную борьбу, ойратские правители в вопросах общеойратского значения чувствовали свою взаимосвязанность и взаимозависимость, опасаясь действовать в одиночку и тем более вразрез с общей волей ханов и князей. Мы не знаем, давали ли «дурбэн-ойраты» Хо-Урлюку свое согласие на отделение, но его присутствие с сыновьями на общемонгольском съезде 1640 г. подтверждает наш вывод.
Источники сообщают очень мало сведений о перемещениях, происходивших в эти годы в юго-восточной группировке. Можно только уверенно утверждать, что в 20— 30-х годах XVII в. непрерывно росли сила и влияние чоросского дома, возглавлявшегося Хара-Хулой. Важно отметить также, что ни в одном русском документе того времени не упоминается имя «первенствующего члена» ойратского чулгана Байбагаса хошоутского; после 1616 г. ни слова не говорят о нем и монгольские, в том числе ойратские, источники. Факты свидетельствуют, что в этот период все общеойратские кампании против Алтын-хана и казахов возглавлялись Хара-Хулой; он же являлся непременным участником всех крупных внутренних конфликтов, навязывая их участникам свой арбитраж.
В 1630 г. в Посольском приказе в Москве уфимский толмач Федор Кондратьев рассказывал о своей поездке к Далай-тайше, состоявшейся годом раньше. Он говорил, что «есть за Иртышем еунгарского (Джунгарского. — И. З.) улуса калмаки многие ж люди, и те бьютца с мугалы Алтына-царя с людьми с калмыки ж. И при них де у Талай-тайши в улусех были мугальские послы и про то им сказывали, да и Талай-тайша то ж, что у них у мунгал с еунгарским улусом война... А мунгальские де послы о том к Талаю-тайше приходили, чтоб он еунгарским калмаком не помогал, людей своих на помочь им не давал».