Итак, джунгарские походы, единственной причиной которых были властолюбие и страсть Галдана к завоеваниям, обусловили разорение Халхи и ее подчинение власти Цинов; если бы не было Галдана с его властолюбием и агрессивной внешней политикой, Халха могла бы сохранить свое благосостояние и политическую самостоятельность. Лишь такой вывод возможен из рассуждений А. Позднеева.
Но эти рассуждения ошибочны. Им явно не хватает глубины и широты анализа, они сужают проблему, сводя ее по сути дела к вопросу об особенностях характера Галдана и о его личных отношениях к тому или иному владетельному князю; они идеализируют личность и политику императора Сюань Е, наделяя его идеальными чертами справедливого, миролюбивого и мудрого монарха — отца своих подданных.
Мы остановились более или менее подробно на концепции А. Позднеева потому, что она наиболее последовательно развивает мысли, господствовавшие в литературе XIX и отчасти XX вв. Его общая эрудиция, превосходное знание монгольского языка, несомненные заслуги в развитии русского и мирового монголоведения послужили причиной того, что многие авторы с доверием отнеслись к приведенным выше рассуждениям и в собственных работах воспроизводили их и ссылались на них. Так, в частности, обстоит дело с соответствующими разделами в трудах Г. Грум-Гржимайло, В. Бартольда, К. Пальмова и некоторых других.
Забегая вперед, мы должны сказать, что не разделяем концепции А. Позднеева. Мы не считаем Галдана, особенности его характера, его личные симпатии и антипатии, его взаимоотношения с тем или иным монгольским правителем главной и тем более единственной причиной драматических событий, обусловивших войну 1688 г. и включение Халхи в состав Цинской империи. Мы считаем его не столько автором и творцом этих событий, сколько исполнителем воли и планов других, гораздо более могущественных сил, стремившихся к образованию независимого от Цинской династии объединенного монгольского государства, которое включало бы в себя все или почти все районы с населением, говорившим на монгольском языке и исповедовавшим ламаистскую религию. Центр и главный штаб этих сил находился в Лхасе, в ближайшем окружений далай-ламы. Решающей силой, противостоявшей этим планам, была Цинская династия. Не халхаскпе феодалы были главным препятствием на пути реализации планов Галдана и его вдохновителей, а Цинская империя. Если Лхаса, как это будет видно из дальнейшего, направляла деятельность Галдана, то императорский дворец в Пекине в такой же мере являлся центром, поддерживавшим сепаратизм халхаских феодалов, стремившимся использовать раздробленную Халху с целью сорвать планы создания объединенной Монголии под эгидой верховного ламы Тибета. Перед нами несомненный конфликт двух противоположных сил и тенденций: с одной стороны — панмонгольские, а возможно и панламаистские устремления некоторых руководящих кругов церкви в Тибете, с другой — экспансионистские планы маньчжурских и китайских феодалов, заинтересованных в захвате всей Монголии и в первую очередь Халхи. Выражением этого конфликта и явились политика и конкретная деятельность Галдан-Бошокту-хана, с одной стороны, и его халхаских противников во главе с Тушету-ханом Чихунь Доржи — с другой.
Таково наше понимание смысла и внутреннего механизма исторических событий в Монголии в конце XVII в. Главным источником, дающим обильный фактический материал для такого обобщения, является официальное маньчжурское описание войны против Галдана — коллективный труд, выполненный непосредственно после окончания войны коллегией ученых и сановников, специально назначенных именным указом Сюань Е. Этот труд был лично просмотрен и одобрен императором, снабдившим его собственноручно написанным предисловием. Предисловие датировано 1709 годом (12-й месяц 48 года Канси). Объем труда огромен: в нем более 3 тыс. страниц, разделенных на пять частей и 48 книг. Главная ценность этого источника заключается в том, что он совершенно свободен от каких-либо авторских рассуждений, предположений и оценок. В нем нет ничего, кроме официальных документов — императорских указов, личных писем Сюань Е к его сыну и наследнику, множества донесений военных и гражданских должностных лиц, не исключая всякого рода тайных агентов, переписки Сюань Е с далай-ламой и другими высшими иерархами ламаистской церкви, с Галданом, Цэван-Рабданом, Тушету-ханом и множеством других лиц. Изложение событий начинается с 1677 г. и доводится до 1698 г. Две главные особенности выгодно отличают этот труд от «Шэн у цзи» и многих других китайских исторических сочинений: он написан по свежим следам недавно закончившейся войны и является собранием громадного документального материала, приводимого не в выдержках, а полностью и, как правило, без каких-либо пропусков.
Этот источник известен нам в неопубликованном переводе, выполненном в Петербурге в 1750 г. прапорщиком Илларионом Россохиным, озаглавившим его «История о завоевании китайским ханом Канхием калкаского и элетского народа, кочующего в Великой Татарии» 12. Официальный характер издания — его явно пропагандистская направленность, рассчитанная на прославление Цинской династии вообще, императора Сюань Е в особенности, на принижение и всяческое разоблачение противников Цинского дома и в первую очередь Галдана — служит достаточной гарантией, исключающей возможность просачивания в него каких-либо монголофильских и тем более ойратофильских настроений. Это дает нам право с полным доверием относиться к подавляющему большинству фактов, сообщаемых «Историей о завоевании китайским ханом Канхием калкаского и элетского народа».
У нас есть основания полагать, что указанный источник был известен и А. Позднееву. В предисловии к «Эрдэнийн эрихэ», говоря о маньчжурской литературе по истории монголов, он в числе других называет «Варги амарги ба-бо нэцихэмо токтобуха бодохони битхэ» («Умиротворение и присоединение Северо-Западного края»), которое «представляет собой капитальнейший источник для исследований о маньчжуро-халхаскпх войнах с чжунгарами, или собственно с Галданом-бошокту в царствование императора Канси. Сказания о войнах с Галданом это сочинение начинает с 16 года правления Канси и доводит их по 38 года того же правления». Судя по содержанию и хронологическим рамкам, указанное А. Позднеевым произведение представляет собой маньчжурский оригинал сочинения, переведенного И. Россохиным на русский язык. Непонятно только, почему А. Позднеев сам не использовал этот «капитальнейший источник», почему он предпочел ему «Шэн у цзи», впервые изданный в 1842 г., в котором, как отмечал он сам, история монголов занимает всего лишь одну главу, а истории похода Сюань Е против ойратов отведен в этой главе всего лишь один раздел из четырех?
Упомянутая выше история маньчжуро-ойратских войн была вначале написана на двух языках — маньчжурском и китайском. Это видно из донесения, адресованного императору составителями.
Если И. Россохин перевел от начала до конца это грандиозное по объему произведение с маньчжурского текста, то другой русский востоковед XVIII в. А. Леонтьев, имея дело с китайским текстом, сделал из него сравнительно небольшое извлечение, которое перевел на русский язык и издал в 1777 г. под названием «Уведомление о бывшей с 1677 до 1689 года войне у китайцев с зенгорцами». Работа А. Леонтьева довольно широко известна специалистам, в литературе на нее делались и делаются ссылки, тогда как труд И. Россохина остается до сих пор труднодоступным и очень мало кому Известным. Интересно, что даже А. Позднеев в своих материалах для истории халхасов, ссылаясь иногда на «Уведомление» А. Леонтьева, ни разу не использует «Историю» И. Россохина.
Вторым важным источником, использованным нами, являются русские архивные документы, которые здесь, как и в других случаях, дополняют или уточняют сведения из монгольских, маньчжурских, ойратских и других источников, а иной раз служат им подтверждением.
1. ВНУТРЕННЯЯ И ВНЕШНЯЯ ПОЛИТИКА ГАЛДАНА В ПЕРВЫЕ ГОДЫ ЕГО ПРАВЛЕНИЯ. ВОИНА 1688 г.
Источники не раскрывают полностью событий первых пяти-шести лет правления Галдана. Нам известны пока далеко не все обстоятельства, способствовавшие приходу к власти 26-летнего молодого человека, вчерашнего ламы, не имевшего ни собственного домена ни своих войск. Мы не знаем, кто именно и в каких конкретных формах оказал ему помощь в борьбе против других претендентов на ханский трон, среди которых были достаточно влиятельные и могущественные правители хошоутских, дэрбэтских, чоросских и других владений. Несомненно лишь, что Галдан не мог бы рассчитывать на победу в этой борьбе, если бы не пользовался поддержкой и помощью церкви, Только благодаря ей Галдан уже осенью 1671 г. смог в качестве правителя Джунгарского ханства принять возвращавшегося из Китая в Россию Сеиткула Аблина и отправить с ним своих послов в Россию.
Аблин, прибыв в октябре 1671 г. в Тобольск, представил воеводе Репнину доклад, в котором писал, что еще в пути он узнал об убийстве Сенге, но что он и его спутники были должным образом встречены и приняты Галданом и Араптаном (т. е. Цэван-Рабданом). Воевода Репнин в свою очередь докладывал в Москву о возвращении Аблина, добавляя со слов последнего, что «для провожания вышние великих государей казны послали с ними до Тобольска и до Москвы тайши Гаган да Араптарь посланцев своих Маметелипа да Чадыра... И на посольстве те калмыцкие послы Маметелип и Чадыр сказали: — Прислали де тайши их с листом и проводить вашу государеву казну и Сеиткула Аблина с товарыщи до Тобольска и до Москвы, а листа де им в Тобольску подать нельзя для того, что велели им тайши их тот лист подать вам, великим государям, на Москве».
Тайша Раптарь, или Араптан, упоминаемый рядом с Галданом, — это Цэван-Рабдан, сын Сенге и племянник Галдана. А отсюда следует, что лишена основания и версия А. Позднеева, будто Галдан отнял трон у Цэван-Рабдана, являвшегося прямым наследником Сенге, после чего тот принужден был бежать в Турфан. В первые годы после убийства отца Цэван-Рабдан поддерживал Галдана. Их размолвка и начало вражды относятся к более позднему времени, что подтверждается, как мы увидим ниже, и показаниями самого Цэван-Рабдана.