ном и его дядей, но факт совместного посольства хошоутского Очирту-Цецен-хана и чоросского Чохур-убаши свидетельствует о том, что симпатии этого Цецен-хана были на стороне Чохура, а не Галдана. Можно думать, что их объединяла одинаковая оценка деятельности Галдана. В пользу этого предположения говорят факты.
Посольство 1673 г. положило начало новой полосе оживленных дипломатических отношений между Джунгарским ханством и Русским государством. Сохранившиеся документы свидетельствуют, что в 1671—1680 гг. от Галдана в города Сибири и в Москву было направлено не менее шести посольств; к нему же из сибирских городов и из Москвы — не менее четырех.
Русские власти, заинтересованные в ликвидации напряженного положения в пограничной зоне, принимали меры к тому, чтобы не допускать возникновения инцидентов по вине русской стороны. Характерен случай, нашедший отражение в русских архивных материалах. В августе 1678 г. тарский воевода направил к Галдану сына боярского Петра Романовского заявить по поводу набега на ойратские улусы, произведенного местными ясачными жителями, «чтобы тайши об таких чиненных набегах от тарских татар не гневались... те воры пойманы и наказаны».
Не менее характерен и другой случай, на этот паз из практики торговых отношений между Россией и Джунгарским ханством. Местные сибирские власти не раз жаловались Москве на то, что послы ойратских владетельных князей, освобожденные от таможенного досмотра и пошлин, злоупотребляют этой льготой, чем наносят ущерб казне. Учитывая это обстоятельство, но не желая вместе с тем давать повод для нового обострения отношений, тобольские власти еще в 1670 г. издали распоряжение об обязательном осмотре товаров, привозимых ойратскими послами, и взимании пошлин не с них, а с русских купцов, покупающих эти товары, «по гривне с рубля, по гривне с коня и коровы, по 5 коп. с овцы».
В 1678 г. в Тобольск прибыло посольство от Галдана во главе с Себевди-ходжой и Шара-Мергеном. Вместе с ними из Джунгарии пришел купеческий караван. Послы вручили воеводе письмо Галдана, в котором тот писал о своем стремлении, «чтоб пограничный соседственный союз держать и задоров на границах не было». По просьбе Галдана Себевди-ходжа был направлен в Москву в сопровождении Г. Вакулина.
Себевди-ходжа в июле 1679 г. был принят дьяками Посольского приказа, в беседе с которыми он заявил, что «Галдан-тайша с людьми царского величества ссор никаких не желает, для того и его, посланца, к великому государю послал бити челом, чтоб про то розыскать, кому от кого обиды чинят». В заключение беседы Себевди-ходжа сообщил, что улус Очирту-Цецен-хана перешел в руки Галдана.
Свою готовность устранить препятствия, мешавшие налаживанию добрососедских отношений с Россией, Галдан продемонстрировал вскоре же после возвращения к нему Себевди-ходжи. В июне 1680 г. он направил в Кузнецк специального посла с заданием выяснить, кто повинен в имевших место инцидентах. В беседе с кузнецким воеводой И. Давыдовым этот посол заявил, что Галдан хочет довести до конца расследование, установить и наказать виновных, возместить ущерб и т. д. Расследование, произведенное ойратским представителем, показало, что виновником инцидентов в районе Кузнецка был киргизский князь Ереняк.
Русские архивные материалы позволяют выяснить общее направление политики Галдана по отношению к России в первое десятилетие его правления, равно как и некоторые важные события внутренней жизни Джунгарского ханства за эти годы. Энергично отстаивая вначале права ойратских феодалов на их бывшие кыштымы и на сбор с них ясака, подкрепляя иногда свои требования угрозой применить оружие, Галдан постепенно смягчал свою позицию по спорным вопросам, добиваясь чем дальше, тем более настойчиво налаживания добрососедских отношений с Русским государством. Как мы увидим ниже, эта задача с течением времени все явственнее приобрела характер главной в его внешней политике на северных рубежах Джунгарского ханства. Русские источники за указанные десять лет не зарегистрировали ни одного вооруженного столкновения с ойратскими войсками, предпринятого по инициативе хана Джунгарии. Совершенно очевидно, что главные цели внешней политики ханства лежали не на севере и не сводились к вопросу о кыштымах и ясаке. Если Сенге считал задачу возвращения кыштымов и беспрепятственного сбора с них ясака главной целью своей внешней политики и готов был ради них пойти на любое обострение отношений с Россией, то Галдан, как мы убедились, готов был пожертвовать и кыштымами и ясаком, лишь бы укрепить дружественные отношения с этой страной, настойчиво добиваясь впоследствии военного союза с ней.
Мы можем считать установленным, что в первые годы своего правления Галдан дружил и сотрудничал с прямым наследником Сенге Цэван-Рабданом; что одной из первых жертв его деспотической власти был родной дядя — Чохур-убаши, что первое нападение на улус Чохура было произведено в промежутке между осенью 1671 и летом 1673 г., что к 1678 г. Галдан расправился с Очирту-Цецен-ханом и подчинил себе его владения.
В 1677 г. Голдан впервые вступил в дипломатические связи с цинским правительством. Он отправил в Пекин официальное посольство «с данью и грамотой», принятое там с большими почестями и щедро награжденное. В связи с тем что это посольство из Западной Монголии было первым после двухвекового перерыва и что оно должно было положить начало дипломатическим отношениям между империей и ойратским владением, источник сообщает некоторые сведения об ойратах и о Галдане. Об ойратах мы читаем: «А хотя живут они по разным местам и потому имеют разные названия, то однако ж произошли от одного поколения». Это поколение источник называет «элет» или «элут» (т. е. ойрат). О Галдане же сообщается, что он «во младенчестве своем, оставя свой дом, к Далай-ламе ушел и там духовный чин ламства принял... Между его братьями, которые родились от другой жены его отца, а именно Чечень и Батур называемых, с помянутым его большим братом Сенге в разделе имения и пожитков великая ссора произошла, по которой сего законного наследника оные Чечень и Батур ночью нечаянным нападением убили и все его владение привели в такой великой мятеж, что Далай-лама обратно Галдана для успокоения сего мятежу и подданных послать принужден был».
Мы привели эту довольно длинную выдержку для того, чтобы отметить мысль о географической и политической, но отнюдь не этнической основе разделения ойратского населения на отдельные владения и чтобы подчеркнуть факт специальной посылки Галдана в Джунгарию далай-ламой для наведения порядка в Джунгарском ханстве в связи с убийством Сенге.
Выше мы приводили указание одного из русских документов о том, что убийство Сенге повлекло за собой бегство аратов от феодалов. Мы склонны думать, что за этим лаконичным сообщением скрывается довольно широкое и бурное движение трудящегося ойратского населения, которое в бегстве решило искать спасения от надвинувшейся беды. Свидетельство нашего источника о том, что далай-лама отправил Галдана для успокоения подданных, следует понимать как поручение навести порядок среди князей и подавить классовое сопротивление трудящихся.
В пользу нашего предположения говорит тот факт, что Галдан в. 1678 г., вскоре после своего прихода к власти, обнародовал указ, имевший целью навести жесткий административный порядок в ханстве, укрепить крепостнические отношения, прекратить «воровство» и свободное передвижение трудящихся по территории ханства. Указ повелевал: «...десятью кибитками должен заведывать один, и заведующий должен иметь свои 10 кибиток в распоряжении; об учинении воровства (десятский) должен объявить, если не объявит, то обрубить ему руки, а других, его (людей) заковать в железо... Вообще людей, ходящих по чужим хошунам и между собой смешавшихся, должны собирать; если они без отоков (не входят в состав отока), то водворяются в отоки, если они без аймаков, то водворяются в аймаки».
Другой пункт этого указа гласил: «Если какие-либо люди, живущие в определенном им отоке, переменят (местожительство), то за людей целого аймака с управляющего им (аймаком) должно взять девяток (9 голов скота. — И. З.). Кто, не послушавшись слов управляющего (аймаком), отделится от своего аймака и переменит (местопребывание), с того взять девяток. Кто скрывающегося из своего отока или аймака человека доставит в его аймак, тот имеет получить с управляющего им (аймаком) лошадь, с других же столько баранов, сколько было (в аймаке) юрт... Кто, поймав перебежчика, доставит его к князю, тот имеет получить» определенное вознаграждение.
Указ требовал от владетельных князей твердого руководства деятельностью подчиненных им дэмчи (старший над четырьмя десятками аратских семей), обязывая их неуклонно наблюдать за состоянием и поведением аратов, следить за выполнением распоряжений властей, бороться против бродяжничества, организовывать помощь не имеющим средств к существованию и т. д.
Заслуживает внимания статья указа о долгах и расчетах по ним. «Долги, (взятые) ранее года лошади (1654); касающегося Батур-хунг-тайджия, оставляются (т. е. аннулируются. — И. З.); но следующие за тем долги, если сделаны при свидетелях, должны быть взысканы, а если сделаны без свидетелей, то оставляются (т. е. не взыскиваются. — И.З.)».
Таково содержание указа Галдана. Оно охватывает широкий круг административных вопросов, а также — социальных отношений внутри ойратского общества. Руководящей идеей указа является укрепление феодального правопорядка и прерогатив центральной ханской власти. Время его опубликования точно неизвестно, но, по данным Голстунского, он обнародован не позже 1678 г., т. е. в тот именно период, когда главной задачей было «наведение порядка» в ханстве. Мы вправе рассматривать указ как прямое и непосредственное следствие того «беспорядка», устранить который он был призван, т. е. неподчинения владетельных князей распоряжениям центральной ханской власти неподчинения трудящихся распоряжением владетельных князей, посягательств крестьян на собственность феодалов, именуемых в указе «воровством», ослабления крепостнических привилегий князей и т. п. И Галдан оправдал надежды, возлагавшиеся на него ойратскими феодалами. Он твердой рукой подавил «беспорядки», укрепил центральную ханскую власть и, сломив сопротивление своих главных противников — Чохур-убаши и Очирту-Цецен-хана, превратился в единодержавного правителя ханства.