Что касается предлагаемой работы, то ее автор ставил перед собой более ограниченную цель — изложить историю Джунгарского ханства за время его существования. Автор полагает, что упомянутые выше монгольские и калмыцкие источники, а также русские архивные материалы могут составить вполне достаточную и надежную источниковедческую базу для решения этой задачи в общих и основных чертах. В то же время автор ясно представляет себе, что в будущем, когда в научный оборот войдут новые монгольские, китайские, тибетские и тюрко-язычные источники, его труд потребует значительного, возможно даже большого, дополнения, расширения и уточнения. Только при введении в научный оборот этих источников может быть успешно завершена работа по раскрытию одной из важнейших страниц истории монгольского народа. При всем том автор полагает, что какие бы дополнения и уточнения ни были внесены в дальнейшем в его изложение истории ойратов и их ханства, они будут лишь уточнять и дополнять ее, не опровергая основных положений, оценок и характеристик, даваемых автором настоящей работы. Основанием для такого предположения служат обилие и достоверность документальных материалов из советских архивохранилищ, а также использованные здесь монгольские, калмыцкие и китайские летописи и исторические сочинения, как опубликованные, так и неопубликованные.
Мы уже говорили о монгольских летописях Саган-Сэцэна, «Алтан Тобчи», «Эрдэнийн-эрихэ», «Шара Туджи», о биографии Зая-Пандиты, о «Сказаниях» Габан-Шараба и Батур-Убаши-Тюмена. Эти источники, как нам представляется, использованы в предлагаемой книге в полной мере.
Из китайских источников и литературы мы должны в первую очередь сослаться на переведенную И. Россохиным с маньчжурского языка на русский и оставшуюся в рукописи «Историю о завоевании китайским ханом Канхием калкаского и элетского народа, кочующего в Великой Татарии» (микрофильм хранится в библиотеке Института народов Азии АН СССР), о которой подробно мы скажем ниже, а также на уже упоминавшееся историческое произведение «Мэн гу ю му дзи».
Желая выяснить исторические предпосылки образования Джунгарского ханства, автор счел необходимым рассмотреть некоторые важные и в то же время спорные вопросы истории ойратов XV—XVI вв. Он опирался на тексты монгольских историков «Алтан Тобчи», «Шара Туджи» и «Эрдэнийн Тобчи», на «Историю Минской династии» («Мин ши») в изложении Э. Бретшнейдера, Д. Покотилова, В. Успенского и других, а также на тюркоязычные источники в изложении и переводах В. Бартольда, Ч. Валиханова и С. Ибрагимова.
Учитывая, что и эти источники довольно часто противоречат друг другу, автор пытался составить хронику исторических событий на основе совпадающих сведений всех или большинства источников. По его мнению, только таким путем можно избежать односторонности в рассмотрении исторических событий и приблизиться к истине. Пользуясь этим методом, автор вместе с тем не склонен преувеличивать его значение; он отдает себе отчет в том, что в условиях, когда один, более ранний источник используется авторами последующих исторических сочинений (как это имеет место с «Алтан Тобчи», «Шара Туджи» и «Эрдэнийн Тобчи»), ошибки и неточности первого могут быть воспроизведены последующими. И все же в данное время и при наличных источниках этот метод нам представляется наиболее целесообразным.
Возникает вопрос, насколько актуальна сама по себе тема данного исследования, какова связь между проблемами истории Джунгарского ханства и современными задачами советской исторической науки, заинтересована ли последняя и в какой мере в изучении истории ойратов и их ханства?
Ответ на все эти вопросы может быть только один: существует прямая и непосредственная связь между темой данного исследования и современной проблематикой советской исторической науки. Наша историческая наука заинтересована в полном и всестороннем раскрытии истории ойратов и Джунгарского ханства, как и вообще истории монголов, уже хотя бы потому, что исторические судьбы народов Средней Азии, Казахстана, Южной и Восточной Сибири в прошлом не раз теснейшим образом переплетались с судьбой монгольского народа. Правильное понимание истории этих народов невозможно без правильного понимания развития исторического процесса в Монголии и Джунгарии.
Не случайно все труды по истории Казахстана, Узбекистана, Киргизии, Бурятии, Хакассии и Башкирии, посвященные дооктябрьскому периоду и вышедшие в свет в СССР, не проходят и не могут пройти мимо фактов и явлений, относящихся к истории Монголии и Джунгарии. Нельзя вместе с тем не отметить, что в некоторых трудах содержатся ошибки, вытекающие из непонимания истории Монголии и Джунгарии. Укажем для примера на изданный в 1950 г. учебник по истории СССР для 9 класса средней школы, в котором при изложении истории Казахстана учащимся внушалась мысль, что «в 1758 г. казахский народ под руководством знаменитого батыра хана Среднего жуза Аблая с помощью китайских войск нанес сокрушительный удар джунгарам и освободился от джунгарского ига». Эта формулировка, как будет показано в дальнейшем, очень далека от исторической действительности. Столь же далеко от истины и утверждение, содержащееся во втором издании «Истории Казахской ССР», что «кризис скотоводческого хозяйства, вызванный захватом лучших пастбищ родовой знатью джунгар, заставлял широкие народные массы передвигаться на новые земли и приводил к столкновению джунгар с соседями».
Корни этих и многих других подобных ошибок кроются в незнакомстве с историческими фактами. Автор будет считать свою задачу выполненной, если его труд исключит возможность повторения подобных ошибок и в какой-то мере поможет дальнейшему исследованию истории народов Центральной и Средней Азии, изучению эволюции форм материального производства и общественных отношений у кочевых народов.
Автор считает своим долгом выразить самую глубокую признательность всем, кто критическими замечаниями и консультациями помогал ему в этой нелегкой работе. В первую очередь это относится к академикам И. М. Майскому и Н. И. Конраду, безвременно умершему в 1962 г. члену-корреспонденту АН СССР С.В. Киселеву, профессорам Н. В. Устюгову и Г.Д, Санжееву, старшему научному сотруднику С.Д. Дылыкову и другим специалистам Института народов Азии АН СССР. Особую благодарность автор приносит монгольским коллегам — академикам Б. Ширендыбу и Ш. Нацокдоржи, сотрудникам Института истории АН МНР Н. Ишжамц и В. Тудэв, ознакомившимся с работой в рукописи и высказавшим ряд ценных соображений.
ГЛАВА ПЕРВАЯЗАПАДНАЯ МОНГОЛИЯ В XV — ПЕРВОЙ ПОЛОВИНЕ XVI в.
1. ОТ СВЕРЖЕНИЯ ЮАНЬСКОЙ ДИНАСТИИ ДО КРУШЕНИЯ ДЕРЖАВЫ ЭСЕН-ХАНА
История ойратов содержит много еще не решенных наукой загадок. К их числу относятся такие вопросы, как этимология и значение термина «ойрат»; связь между этим термином и часто встречающимся в источниках понятием «дэрбэн-ойрат»; означает ли последнее «Союз четырех ойратов» и если означает, то когда этот союз сложился, какие причины вызвали его к жизни, Каковы были его состав и цели; что явилось причиной длительной междоусобной борьбы восточных монголов и ойратов; чем объясняется начавшееся в середине XV в. падение военной и политической активности ойратов и их новая активизация во второй половине XVI в.
Перечисленные вопросы обсуждаются в исторической литературе около полутора веков, но убедительного ответа на них не дано по сей день.
Большинство русских и зарубежных монголоведов разделяло мнение, высказанное в начале XIX в. А. Ремюза и И. Я. Шмидтом, что термин «ойрат» имеет в своей основе монгольское слово «ойра» (oyir-a) — «близко» и что его, следовательно, надо понимать как выражение «близкий», «союзник»; будучи присоединено к другому монгольскому слову — «дэрбэн» (dorben), означающему «четыре», оно образует формулу «дэрбэн-ойрат», т. е. «Союз четырех ойратов».
Придерживаясь этой точки зрения, ее сторонники видели свою задачу в том, чтобы выяснить время и причины образования «Союза четырех ойратов», определить состав его участников и проследить его историю.
Далеко не все ученые были согласны с этой концепцией. Первым выступил против нее Доржи Банзаров. Он утверждал, что слово «ойрат» «происходит вовсе не от ойра, а составлено из слов ой-арат, которые соответствуют Рашидову оин ирген, т. е. "лесной народ"».
Исследователь истории Кукунора В. Успенский пошел еще дальше. Он был убежден в том, что слово «дэрбэн» в формуле «дэрбэн-ойрат» не означает «четыре», а является именем племени, много раз упоминаемого Рашид-ад-дином. Точку зрения В. Успенского активно поддержал Г. Грум-Гржимайло, видевший в ойратах и дэрбэнах особые монгольские племена, игравшие заметную роль в исторических событиях XIII в. Г.И. Рамстедт в свою очередь допускал, что термин «ойрат» вообще не содержит реального смыслового значения, и на этом основании отказывался от попыток дать его перевод.
Вопрос о происхождении и значении термина «ойрат» остается открытым до настоящего времени. Со своей стороны мы можем лишь сказать, что теория, согласно которой «ойрат» означает «союзник», а «дэрбэн-ойрат» — «Союз четырех ойратов», не находит подтверждения, как это мы покажем ниже, в реальных исторических фактах.
Сторонники этой теории в своем большинстве считали, что союз ойратов сложился непосредственно вслед за свержением Юаньской династии и изгнанием монгольских завоевателей из Китая, т. е. в конце XIV в. На этой точке зрения стоял Н. Бичурин, по мнению которого в Джунгарии в конце XIV в. кочевали три крупных ойратских поколения — чорос, хошоут и торгоут; они образовали союз и поставили во главе его представителя поколения чорос Махмуда. В дальнейшем, когда из поколения чорос выделились дэрбэты, ойратский союз стал четырехчленным, в его составе было уже не три, а четыре поколения; именно с этого времени, т. е. с середины XV в., союз стал называть себя «дэрбэн-ойрат».
В. Бартольд тоже считал, что ойратский союз сложился в конце XIV в., но в отличие от Н. Бичурина он видел в этом союзе с самого начала не трех, а четырех участников — чорос, хошоут, торгоут и хойт. С мнением В. Бартольда был согласен В. Рязановский, но в отличие от него и от Н. Бичурина он рассматривал ойратский союз не как объединение поколений, а как союз племен чорос, хошоут, торгоут и др. К. Костенков, долгие годы проживший на Волге среди калмыков и изучавший их историческое прошлое, также относил образование ойратского союза к концу XIV в., но иначе представлял себе его состав и участников; он полагал, что вначале в союз входили племена чорос, хойт и хошоут, к которым в дальнейшем присоединились торгоуты, в результате чего и оформился «Союз четырех ойратов» — «дэрбэн-ойрат». Акад. С. Козин в отличие от всех упомянутых выше ученых предполагал, что ойратский союз существовал уже во времена Чингисхана как «четырехъединый каганат», и в таком именно виде союз вошел в состав чингисовой империи. Английский монголовед Г. Ховорс также считал, что дэрбэн-ойраты представляли собой объединение, конфедерацию «четырех союзников», возникшую в эпоху средних веков, и термин «дэрбэн-ойраты» аналогичен термину «союзники», под которым были известны русским англичане и французы во время Крымской войны.