у как он, Дянь-джайсан, со своим родом, так и прочие калки все до последнего человека его подданные стали и чтоб они ему, Галдану, заблаговременно в послушание шли. И ежели ему будут послушны, то в будущем году осенью к нему своих послов прислали... И потом, наградя его отца... людьми и скотом, назад отпустил».
В этом же духе была составлена и его охранная грамота. «Галдана-Бошокту-хана, у которого законы в руках состоят, грамота! Дана Чечень-ханова владения большим и малым тайдзиям, всем до последнего человека! Прежде сего между нами по имеющемуся дружеству всегда пересылка послами была, которая и поныне постоянно продолжается. А понеже ныне от Джебдзун-Дамбы-кутухты и Тусету-хана произошла великая война, то я, следуя за ними в погоню, сюда к вам пришел. И впредь для пресечения опасности призвал я Дянь-джайсана, которому объявя свое намерение, с сею грамотою отпустил. И кто сию мою грамоту за справедливую признает, то б оной во всем поступал по силе той грамоты».
Но борьба за Халху не была еще закончена. Тушету-хан собирал силы и готовился дать Галдану генеральное сражение. В августе 1688 г. он обратился к Сюань Е с посланием, в котором писал: «Мы и предки наши из давнейших лет с показанием истинного своего усердия того ради вашему величеству приносили дань, чтоб мы по крайней опасности от сильного неприятеля защищены и не оставлены быть могли. А ныне Галдан с войском своим уже на нас совершенно наступил, которой случай ни малого времени терпеть не может. А хотя у меня войско в рассуждении его силы и не столько соберется, однако я против него, Галдана, генеральный бой дать намерен. Но только того опасаюсь, что мне против него как сильного неприятеля не устоять. Того ради всенижайше прошу, да благоволит ваше величество из своего небесного государства вспомогательного войска ко мне послать».
Сюань Е предложил своим советникам высказаться по поводу просьбы Тушету-хана Чихунь-Доржи. Они дали знаменательный ответ: «А хотя Тусету хан, будучи от элетов с поля збит, и просит против них вспоможения, то однако ж, как нам уповается, наше войско послать и ему помощь дать не надлежит, потому что он, Тусету-хан, не в таком подданстве состоит, как сорока девяти знамен мунгальские владельцы... Однако если Тусету-хан со всеми своими подданными в совершенное подданство вашего величества отдастся, го с титулом ханства от вашего величества всемилостивейшее определение себе получить может».
Сюань Е согласился с этой рекомендацией и Тушету-хану было отправлено соответствующее послание.
Цинское правительство, как видим, прямо и недвусмысленно предлагало на этот раз владетельным князьям Халхи свою военную помощь против Галдана при условии, если они, подобно князьям Внутренней Монголии, откажутся от политической самостоятельности и не только фактически, но и формально станут подданными Цинской империи. Объективный ход истории привел халхаских феодалов к выводу о невозможности сохранить политическую независимость. Вопрос заключался в том, кому, в чьи руки передать судьбу Халхи: в руки Галдан-Бошокту-хана и стоявших за ним ойратских феодалов или в руки Цинской династии и стоявших за ней групп маньчжурских и китайских феодалов. Владетельные князья Халхи, возглавляемые Тушету-ханом и Джебдзун-Дамба-хутухтой, отвергли первый вариант; они предпочли отдать Халху в руки Цинской династии.
В августе 1688 г. состоялось генеральное сражение между армиями Галдана и Тушету-хана. «8 месяца 1 да 4 и в протчие числа при озере Олохой-ноур, — гласило полученное в Пекине донесение, — сряду три дня происходило великое сражение. Однако элеты ночным нападением взяли лагерь тайдзи Шамба-Эрхэ-дайцина, чего ради калкаские тайдзи, оставя Тусету-хана, все до последнего человека разбежались. А Тусету-хан, будучи силою против него не в состоянии, чрез гобиские пески к Джебдзун-Дамба-кутухте побежал». В ответ на это донесение Пекин усилил мобилизацию своих войск.
Сентябрь 1688 г. стал последним месяцем независимости Халхи. Тушету-хан, Джебдзун-Дамба-хутухта и другие владетельные князья, «которые, — как писал Тушету-хан, — держат нашу сторону», каждый порознь и все вместе направили в Пекин просьбы о принятии их в полное подданство империи, о предоставлении им территории для кочевания, об оказании им вооруженной защиты и т. п.
Сюань Е вновь запросил мнение советников, которые на этот раз поддержали просьбу владетельных князей Халхи. Он утвердил это предложение. Халха формально и фактически стала частью Цинской империи. Но это вместе с тем означало, что халхаско-ойратская война окончилась. Если бы Галдан решил теперь продолжать борьбу за реализацию своей программы, он имел бы против себя не владетельных князей Халхи, слабых и разобщенных, а Цинскую империю со всей ее мощью. Халхаско-ойратская война превращалась в войну Джунгарского ханства против Цинской империи. Но Галдан был непреклонен и не помышлял о прекращении борьбы. Война между Цинской империей и Джунгарским ханством становилась неизбежной.
2. ВОЙНА 1690—1697 гг. И ЕЕ РЕЗУЛЬТАТЫ
В условиях, когда ханы и князья Халхи признали себя подданными Цинской империи, последняя уже не была заинтересована в немедленной войне против Галдана; интересам династии более соответствовало бы примирение Галдана с его халхаскими недругами и на этой основе освобождение Халхи от ойратских войск. Убедив Галдана отказаться от продолжения военных действий и возвратиться на дальний запад, в пределы Джунгарского ханства, цинское правительство получило бы возможность приступить к «освоению» Халхи, провести в ней необходимые реформы с целью поставить ее материальные и людские ресурсы на службу интересам маньчжурских и китайских феодалов и исподволь подготовиться к борьбе за завоевание самой Джунгарии, борьбе неизбежно трудной и дорогостоящей. Вот почему главной задачей цинской дипломатии в это время было убедить Галдана помириться с Тушету-ханом и Джебдзун-Дамба-хутухтой.
В августе 1688 г. в Пекине было получено донесение о беседе Галдана с послом далай-ламы Цицик-Далай-хамбо, прибывшим к нему с посредническими целями незадолго до сражения у оз. Ологой. В этой беседе Галдан спросил: «Над кем он тогда отмстит смерть своего меньшого брата Дордзиджаба, ежели он помирится с Тусету ханом. А хотя б ему еще 6 лет воевать, однако он, Галдан, потамест не положит своего оружия».
Осенью того же 1688 года из Пекина к Галдану было отправлено посольство во главе с сановниками Байри и Ацитуем, отвезшее ему письмо Сюань Е и дары. Возвратившись в Пекин, послы доложили, что «Галдан принял их с великой честью и показывал к ним особливую свою склонность и просил оного Ацитуя, чтоб он ему в купечестве свободное отправление у его величества исходатайствовал... объявляя, что когда его величество... свыше 200 человек принимать не повелел, то его фамилии братья и тайдзи, будучи о том неизвестны, на него, Галдана, гневаются в том, якобы он до того купечества не допущает».
Мы не знаем содержаний письма Сюань Н к Галдану. Но в своем ответном письме Галдан повторил, что Тушету-хан и Джеодзун-Дамба нарушили законы далай-ламы, напали на ойратов «и тако их своевольство и вредительные поступки обществу весьма умножились, и потому они есть такие люди, которые общее благополучие своими толь мерзкими делами разрушают, а вместо того великое беспокойство в народы всевают. По которым их толь великим безаконствам явно есть, что мы пред ними совсем правы».
Столкнувшись с такой неуступчивостью Галдана, Сюань Е вновь обратился к своим советникам. И на этот раз они рекомендовали не спешить и отложить принятие решения на месяц.
В конце 1688 г. Галдан опять встретился с цинским сановником Ананьдой и ламой Шайнань-дордзи и заявил им, что не считает халхаское население своими противниками, кроме Тушету-хана и Джебдзун-Дамба-хутухты, которые нарушили священные законы Дзонхавы и указы Сюань Е, убили нескольких владетельных князей Халхи и младшего брата Галдана, а их имущество разграбили, после чего открыто начали войну против него. «И потому они есть самые разорители закону. А понеже от них никому добра, кроме всякого зла, ожидать не надлежит, то вашему величеству и Далай-ламе весьма благоугодно быть может, ежели их в свете не будет». Узнав, что Тушету-хан и Джебдзун-Дамба в данное время находятся в китайских пределах, Галдан сказал: «Никуда они от него убежать не могут». А потом, докладывали Ананьда и Шайнань-дордзи, Галдан вновь поставил вопрос о торговле «с таким представлением, что элеты из древних лет, принося дань, с торгом в нашу землю (т. е. в Китай. — И. З.) от каждого владельца ездили особо. Понеже де ныне асем ездить не позволено, то от того из подданных его некоторые претерпевают немалую нужду».
Доклад послов был по предложению Сюань Е обсужден его советниками. Они отметили в своем решении, что хотя их императору и одинаково близки интересы халхасов и оиратов, но необходимо признать, что почти все пункты обвинений, выдвинутых Галданом против Тушету-хана, являются обоснованными и справедливыми. «И того ради, — предложили советники, — к Далай-ламе послать вашего величества указ, чтоб он с своей стороны для примирения знатного ламу отправил, тогда и с нашей стороны послать верховных министров, дабы оные обще с послом Далай-ламы Галдана с Тусету-ханом примирили. И Тусету-хану как главному зачинщику всего сего беспокойства, вину свою публично на съезде признать велели... и ежели он по сему определению поступать обещается, то... чтоб будущего году учинен был примирительный съезд». Сюань Е одобрил предложения своих советников, но Тушету-хан, которому они были немедленно сообщены, их отклонил.
В январе 1689 г. к далай-ламе, а в апреле того же года к Галдану были отправлены из Пекина послания Сюань Е почти одинакового содержания. Вновь излагая всю история конфликта между владетельными князьями Халхи, переросшего затем в конфликт между Тушету-ханом и Галданом, Сюань Е напомнил о предпринимавшихся им совместно с далай-ламой попытках примирить враждующие стороны. «Но в противность всего того калкаской Тусету-хан и Джебдзун-Дамба-кутухта, — писал он Галдану, — не хотя жить в покое, наши указы преступили и к возбуждению войны наперед против вас вооружились и перво Джасакту-хана и Декдехей-мерген ахая, а потом и твоего меньшого брата Дордзиджаба убили и тем они к своей собственной погибели и разорению прямую дорогу показали. А одержанная твоя победа над калками от того зделалась, что они неправедным образом наперед тебя задрали. И потому всю вину на калков положить надлежит, а ты перед нами совсем прав... Мы за то тебе никакой вины приписать не можем... Ныне уже оные калкаские владельцы тобою разорены, и все ханы, дзинуны, нояны и тайдзии до последнего человека со всеми своими подданными в наше подданство совершенно отдались, и мы... приняв их, присовокупили в число наших подданных... а за то, что они своим безумством подали причину к возбуждению войны, жесточайшими словами наказали... Мы к вам, — писал Сюань Е в заключение, — сего ради нарочно с нашим указом посольство отправили, дабы вы, оставя прежнюю между вами ссору, друг с другом купечество имели, каждый из вас свои земли оберегал, и обще все, уничтоживши войну и ссору, пребывали в миру и согласии».