Летом 1713 г. М. Гагарин направил к Цэван-Рабдану И. Чередова с требованием, чтобы хан Джунгарии прекратил сбор ясака с населения Барабинской волости и наказал тех своих людей, которые в 1710 г. напали на русский город, поставленный между реками Бией и Катунью, и после трехдневных боев разорили его. В ответ Цэван-Рабдан заявил И. Чередову, что барабинцы — исстари подданные их хана, что русские люди причиняют много обид, ханству и его жителям, «а на Бии и Катуне реках в стрелке, где построен был острожек — земля их, и тот острожек они разорили и вновь ставить не дадут». Вместе с И. Чередовым Цэван-Рабдан отправил в Тобольск своего посла с письмами на имя М. Гагарина; в одном из них было сказано: «Городы Томск, Красноярск, Кузнецкой на их землях построены; долой будет снесены не будут, то их, яко на своей земле, пошлет взять».
Миссия И. Чередова положила начало длинной цепи посольств, писем и переговоров, посвященных спорным территориальным вопросам и вопросу об определении государственных границ между Россией и Джунгарским ханством.
Эти переговоры так и остались незаконченными вплоть до гибели ханства в 1758 г.
Особенно острый характер русско-джунгарские отношения приняли в связи с авантюристическими планами М. Гагарина, стремившегося овладеть районом Яркенда в западной части Восточного Туркестана, где, по слухам, имелись богатые месторождения золота. М. Гагарин представил Петру I проект строительства целой серии укрепленных пунктов от Иртыша до Яркенда. Убеждая Петра I в реальности своего проекта, сибирский губернатор явно недооценивал то, что речь шла о территории, большая часть которой была подвластна джунгарскому хану, добившемуся значительных военных и политических успехов и не собиравшемуся уступать эти земли русскому царю.
В наши задачи не входит подробное изложение событий, связанных с экспедицией Бухгольца, тем более что они были в свое время обстоятельно описаны Г. Миллером. Отметим лишь, что план М. Гагарина был одобрен Петром I 22 мая 1714 г., находясь в Кронштадте с кораблями, готовившимися к морскому сражению с шведским флотом, царь подписал указ о назначении подполковника Бухгольца начальником экспедиции. В августе Бухгольц выехал из Москвы. 30 ноября он прибыл в Тобольск, откуда в июле 1715 г. выступил с отрядом в 2932 человека и с большой группой русских торговых люден. 1 октября 1715 г. экспедиция достигла оз. Ямышева, где заложила острог и зазимовала.
К этому времени уже вполне ясно определилось отрицательное отношение Цэван-Рабдана к цели экспедиции. Хотя его послам, находившимся в Тобольске в момент прибытия туда Бухгольца, М. Гагарин и пытался внушить, что экспедиция не имеет завоевательных целей, что ее задачей является только разведка недр, тем не менее движение русского отряда вверх по Иртышу и строительство крепости у оз. Ямышева не на шутку встревожило ойратских правителей.
В декабре 1715 г. Бухгольц донес Петру I о положении дел, о трудностях, с которыми он столкнулся. Это донесение царь получил в Копенгагене, откуда 4 февраля 1716 г. отправил ответ, своим содержанием подчеркивавший, какое большое значение придавал он этой экспедиции. Петр I писал: «Письмо Ваше декабря от 27-го дня до нас дошло, в котором пишите, что вам до Эркетя (Яркенд. — И. З.) иттп за малолюдством не безопасно от контайшиных войск. И понеже губернатору князю Гагарину при отпуске Вашем дан о том о всем полной указ, также и после в бытность его в Питербурге мы ему приказывали не только что по указу исполнять, но и самому ему велено наиочно для тех дел к вам съездить и о всем подлинно определить, о чем и ныне с подтверждением к нему писали». В постскриптуме Петр I добавил: «Что же пишите о солдатах, что от вас бегут (для того что в Сибирских городах всяких гулящих людей принимают, и вольно им там жить), и о том от нас к губернатору писано, дабы о том запретить».
В ту же зиму 1715 г. Бухгольц послал к Цэван-Рабдану поручика Трубникова с письмом, в котором пытался рассеять опасения относительно целей и характера экспедиции. Но на Трубникова напали казахи, и он около года пробыл у них в плену. Письмо Бухгольца к Цэван-Рабдану не дошло. «А хотя бы оно ему вручено было, — писал летописец Черепанов, — однако ненадежно, чтоб оное его освободило совсем от опасения уже распространившийся везде слух о идущем к его земле российском войске». 9 февраля 1716 г. 10-тысячный отряд ойратских войск во главе с Церен-Дондобом подступил к Ямышевской крепости и после неудачных попыток взять ее штурмом осадил. 21 февраля Церен-Дондоб прислал Бухгольцу письмо, в котором писал, что раньше хан Джунгарии и русский царь жили «в совете, и торговали, и пословались. И прежде сего русские люди езживали, и города не страивали», а теперь они самовольно, без ведома царя построили город на ойратской земле. Церен-Дондоб требовал, чтобы русские ушли; если они не сделают этого, то «и я де буду жить кругом города и людей твоих никуда не пущу. Зиму зимовать и лето, с весны до осени, житьем буду жить здесь... и запасы твои издержатся, и будете голодны, и город де возьму... И как преж сего жили, так будем и ныне жить, и торговаться, и станем жить в совете и в любви, ежели с места съедешь».
Подкрепление, высланное Бухтольцу из Тобольска, было захвачено ойратскими войсками. Для улаживания конфликта М Гагарин в феврале 1717 г. направил к хану Джунгарии сотника Чередова. Но Цэван-Рабдан был настолько озлоблен, что и слышать не хотел о приеме русского посла, продержав его у себя под стражей целых пять лет.
Обострением русско-ойратских отношений пытались воспользоваться казахские ханы и султаны. 11 сентября 1716 г. к М. Гагарину прибыли «от всей казачьей орды» два посла, доставившие поручика Трубникова, которого годом раньше отправил к Цэван-Рабдану Бухгольц. По словам этих послов, Трубников был захвачен ойратами, ограблен ими и заключен под стражу. Казахи отбили его у ойратов и теперь возвращают на родину. Но главной целью послов было добиться примирения русских с казахами, чтобы вместе воевать против ойратов. «А хан де их и вся казачья орда хотят в миру быть везде с людьми его царского величества... и ест ли де повелено будет от его царского величества им, казачьей орде, с людьми его царского величества или одним им воевать калмыцкого владельца, контайшу... то де в двадцати или в тридцати тысячах хан их и вся казачья орда всегда будут готовы». М. Гагарин считал нецелесообразным отклонять предложение казахских правителей, ибо «соседи они ближние тому калмыцкому владельцу... и опасность он от казачьей орды... имеет... всегда». М. Гагарин ответил, что «из губернии сибирской войны на казачью орду посылать не буду... а калмыцкого владельца воевать им велел. А когда де его царское величество укажет послать войска свои на контайшу, то будем иметь о том согласие, и пришлю ведомость тогда к ним». Расчет сибирского губернатора был прост. «Ест ли сведает тот калмыцкий владелец, что казачья орда войною на него будет со стороны величества вашего, то не надеюся ему воеваться с людьми вашего величества и противности чинить в городовых делах». В заключение М. Гагарин просил, чтобы Петр I прислал на имя Цэван-Рабдана грамоту, которая подтвердила бы, что строительство городов производится не самочинно сибирскими властями, а по его указам. Донесение М. Гагарина было получено Петром I на пути в Голландию. Он наложил резолюцию: «По его желанию послать грамоту. Однако ж ежели они будут смирно жить, то с ними не воевать». 18 декабря 1716 г. Петр I подписал письмо джунгарскому хану, сообщавшее, что М. Гагарину было Петром I повелено «в краях сибирских, по Иртышу, и на Зайсан озере, и в вершинах Иртышных сыскивать серебренные, и медные, и золотые руды, и для того в тех местах, где потребно будет, построить городы». Теперь же он, Петр, узнал, что «вы, контайша, с улусными своими людьми близ тех помянутых мест жилища свои имеете, того ради... желаем, дабы вы в строении тех городов... никакой помешки не чинили... но наипаче... потребное вспоможение чинили... А мы... желая, чтоб вы також, как и хан Аюка и прочие калмыцкие владельцы, у нас в милости пребывали, позволяем вам и подданным вашим на тех землях жилища свои иметь свободно, хотя оные и к Сибирскому нашему царству принадлежат». Далее Петр I сообщил Цэван-Рабдану, что приказал губернатору Сибири, «ежели вы будете пребывать смирно и никакова препятствия в строении городов и приискании руд... чинить не будете, тоб отнюдь с тех земель не высылали... никакого разорения и обид от подданых наших отнюдь не было бы, но наипаче вас и от посторонних неприятелей велел оборонять и охранять».
7 марта 1717 г. письмо Петра I было отправлено к Цэван-Рабдану с Г. Вильяновым, которому М. Гагарин дал и от себя письмо к правителю ханства. Но спасти экспедицию Бухгольца было уже невозможно. 28 апреля 1717 г. уцелевшие солдаты Ямышевского гарнизона (около 700) разрушили крепость и, погрузившись на суда, отплыли по Иртышу в Тобольск, не встретив ни малейшего противодействия ойратских войск. Двигаясь вниз по Иртышу, экспедиция заложила в устье р. Омь крепость и город Омск.
Между тем Г. Вильянов 27 июня 1717 г. был принят Цэван-Рабданом, ставка которого в это время располагалась у горы Музарт. Хан Джунгарии был по-прежнему крайне раздражен действиями русских властей и до конца февраля 1718 г. держал Вильянова под стражей. Он принял посла только 1 марта 1718 г. Хан жаловался послу на управителей Томска, Кузнецка и Красноярска, строивших города на его земле и требовавших ясак с его подданных. Он отпустил Г. Вильянова в Тобольск и дал ему письмо на имя сибирского губернатора. Ставка хана в это время была уже на р. Хоргос, В письме Цэваи-Рабдан вновь требовал, чтобы русские власти прекратили собирать ясак с его подданных и снесли города, построенные на его земле.
Положение Джунгарского ханства в это время было не таково, чтобы его правители могли серьезно рисковать мирными отношениями с Россией. Им предстояла борьба с Цинами за Тибет и южные области Восточного Туркестана, следовало также ожидать нападения казахских ханов и султанов, стремившихся восстановить свои позиции в Семиречье и вытеснить оттуда ойратских феодалов. Неудача в Тибете, занятие цинскими войсками в том же году городов Хами и Турфана, произвели переполох в ставке правителя Джунгарского ханства. Там убедились.