И вот незадача - посреди глухого урмана полетел подшипник. Рассыпался от износа в закритических условиях эксплуатации. Что делать? Вокруг - на десятки верст ни души, тем более о металле, о станках и мастерской не может быть и речи. Зато дерева под рукой - на выбор, на любой вкус, цвет и запах. А голь-то на выдумки хитра. И сделал дед деревянный подшипник для трактора! И довез свой красный штучный товар до места назначения. И потом не раз выручал его в иных, самых разнообразных, но всегда нелегких, всегда критических ситуациях нехитрый этот прием, для которого всего-то и нужно, что мужицкая смекалка.
А в поезде я чуть было не расстался с дедом, не выяснив главного. И лишь когда он стоял, уже одетый, в проходе вагона, я успел спросить все же: "А зачем винты-то делали деревянные? Что, металла, что ли, не было, алюминия, легких сплавов?" - А хуже они были, металлические, - ответил знаток леса. Чуть прострелит лопасть пулей, так она сразу и обламывается, и хоть самый краешек отлетит, все равно центровка нарушается, пропеллер бьет, ось изгибается и заклинивает, - и все, конец самолету, и еще один мальчишка не вернулся из боя! А еловая, в ней только дырочка остается, и бывает, садится самолет на свою посадочную полосу, а пропеллер, - как будто короеды поизгрызли, а не обломился! Да если даже и обломится половинка, елка высушенная, она же такая легкая, звонкая, не зря же на скрипки идет, потеря веса нечувствительна, винт вразнос не молотит. Вот так-то, дерево, оно все равно надежнее металла! Тайга всегда выручит...
Уж это точно, хотя правильнее сказать, - не в тайге дело, это таежники наши крепче железа. И надежность их пропорциональна суровости нашей тайги. И гвозди бы делать из этих людей, - не было б в свете крепче гвоздей!
Потому и победили.
1. Качановский Ю. В. Диктатура Сталина: уроки и выводы: Учеб. пособие. Хабаровск, 2002. 163 с.
2. Маликов Н. Мы этой памяти верны // Амурский характер. Хабаровск, 1986. С. 147.
3. Амурский характер. Хабаровск, 1986. С. 130-132.
4. Амурский характер. Хабаровск, 1986. С. 19-20.
Вопросы входного контроля:
Развитие экономики во время войны:
а) спад;
б) сохранение потенциала;
в) рост.
Вопросы текущего контроля:
Какие факторы обеспечили рост экономики во время войны, в условиях абсолютных нехваток и потери хозяйством основного трудового потенциала:
а) каторжный труд из-под палки;
б) улучшение организации производства и повышение технического уровня;
в) трудовой энтузиазм, подвиги советских людей в тылу.
Вопросы выходного контроля:
Трудовой подвиг советского народа в глубоком тылу во время войны.
Рост производства на Дальнем Востоке в условиях военного времени.
Глава 8. Общие черты советской экономики на Дальнем Востоке
С точки зрения рыночной экономики все, что делалось в годы советской власти на Дальнем Востоке, представляется каким-то сплошным театром абсурда.
За последние тридцать доперестроечных лет в расчете на каждого дальневосточника выделялось вдвое больше капиталовложений, чем в среднем по стране. И чем больше вкладывалось, тем больше расходы превышали доходы. За последнюю четверть века перед перестройкой эти ножницы составляли ежегодно от полутора до четырех миллиардов рублей. Во избежание недооценки уточню: советский "деревянный" рубль по наполнению национальным продуктом, согласно заключению экспертов Международного валютного фонда, превосходил американский доллар на 30% [1]. То есть в экономику Дальнего Востока вкладывались колоссальные средства, о которых наше нынешнее хозяйство не может и мечтать. И тем не менее, темпы развития региона все больше и больше отставали от темпов развития всей советской экономики. Доля региона в общесоюзном производстве неуклонно сокращалась.
В общем-то, наши "удорожающие факторы", делающие производство на Востоке России неустранимо убыточным, были властям известны и учитывались при долгосрочном планировании.
Последняя доперестроечная стратегическая Программа на 1986-2005 гг. провозглашала такие принципы организации хозяйства на Дальнем Востоке: "Все хозяйственные решения, принимаемые в ближайшей или долгосрочной перспективе в Дальневосточном экономическом районе, должны исходить из требования всемерной экономии затрат живого труда за счет повышения доли затрат овеществленного труда, проведения трудосберегающей политики на всех участках регионального хозяйства" [2]. То есть передовые технологии, применение которых обещает экономический эффект, должны не разрабатываться, а использоваться на Дальнем Востоке, потому что если мы будем их здесь разрабатывать, то затраты на разработку съедят все ожидаемые выгоды. А в более теплых краях их разработка обойдется дешевле. И сложные машины, наукоемкая продукция также должны создаваться там, где теплее, а применяться там, где холоднее, то есть у нас. Исключение - под этот принцип не подпадают отрасли оборонной промышленности Дальнего Востока, и потому Су-27, "Черная акула", атомные подводные крейсеры и крылатые ракеты морского базирования должны и далее производиться в Комсомольске, Уссурийске и Владивостоке. Мало ли что, вдруг дальневосточный фронт будет отрезан от европейских баз снабжения?
Конечно, следует стремиться к повышению эффективности и рентабельности и в нашем производстве, но необходимо провести четкую грань: в каком случае на первый план должны выдвигаться геополитические, а в каком случае - экономические критерии? Если развитие должно происходить только под лозунгами экономики, то мы должны распрощаться со своими геополитическими интересами в регионе, если наоборот, и наше хозяйство будет поставлено на службу государственной мощи, то нечего и надеяться на то, что "экономика должна быть экономной"... Черта лысого будет она экономной! Затратной, расточительной, неэффективной, это да, семь верст до небес, только не рентабельной. И третьего не дано.
Дело было еще и в том, что главным императивом эпохи стало соревнование между миром социализма и миром капитализма. Кто кого? И ориентиры были выбраны ошибочные. Если требовалось устоять под напором капитализма, это одно, если перегнать его в повышении уровня благосостояния, - совсем другое. И только для первого варианта пригодна мобилизационная экономика, только в этом у нас был тысячелетний опыт, только этому соответствовал наш укоренившийся в генах национальный менталитет, и только это могли нам обеспечить суровые условия нашей скудной природы.
Соревноваться с капитализмом ("общечеловеческой цивилизацией") в производительно-потребительном развитии мы никак не могли. Мы разорились бы раньше, чем обеспечили бы своих сограждан колбасой, мерседесами, виллами и стереосистемами на американском или среднеевропейском уровне. Ни природа наша не выдержала бы колбасных перегрузок, ни менталитет не смог бы заставить нас так перенапрягаться во имя сытости, как напрягались мы во имя независимости Родины, ни исторического опыта у нас не было во вселенской конкуренции друг с другом, потому что мы привыкли к взаимопомощи. "Человек человеку - конкурент!" - не наш лозунг.
За двумя зайцами погонишься, ни одного не поймаешь... Увы, мы не смогли провести четкого разделения, за каким зайцем надо гнаться. И когда Никита с самой высокой трибуны провозгласил: "Наши цели определены, задачи поставлены. За работу, товарищи!" - он, если говорить очень мягко, был не прав.
Иван Грозный имел бы право на такие слова, Петр Великий и Иосиф Сталин... Но они слов не произносили. Они делали, делали сами и заставляли делать других. Жестоко, недемократично, несимпатично. Но время не оставляло возможности для выбора.
Мы встали не в ту позицию, и все у нас пошло враздрай. Оттого и застой, стагнация, деградация...
Где тонко, там и рвется. Меньше всего подходил для потребительского развития наш Дальний Восток. И неизбежно, что все перекосы, парадоксы и недоразумения у нас проявлялись в самом карикатурном виде. "Застой с районным коэффициентом", - так охарактеризовал предперестроечную эпоху на Дальнем Востоке М.И. Леденев.
Мы имели бы шанс только в том случае, если бы производили то, чего нет больше нигде, или что невозможно делать больше нигде на земном шаре, - то есть только там, где мы были ограждены от конкуренции. Самые жирные в мире моржи и самые пушистые соболя - у нас. Потому что у нас холоднее всего на свете. Самое выгодное в мире положение у нас, на полпути между двумя центрами экономического развития - Европой и Азиатско-Тихоокеанским регионом. Самые нетронутые природные ресурсы, самые экологически чистые продукты, самые целебные травы и грязи...
В чем еще мы были вне конкуренции? Это надо было изучать, и постановка вопроса была понята правильно. Природно-ресурсные исследования были поставлены в Советском Союзе на чрезвычайно большую высоту.
Я помню, как завидовали нам зарубежные геологи. У них каждая фирма прятала в сейфы результаты собственных дорогостоящих исследований, ограждала от экономического шпионажа и продавала только за большие деньги, а конкурирующим фирмам вообще не продавала ни под каким видом. Мы же могли пользоваться материалами по всему Союзу и проводить самые широкомасштабные обобщения. И потому информация о наших природных ресурсах долго еще будет базироваться на советских материалах.
Итак, что лежало в основании нашего экономического развития?
Полезные ископаемые. Уникальное пограничное положение Тихоокеанского подвижного пояса определяет и его аномальную рудную продуктивность по сравнению и с океаническими, и с континентальными структурами. Профилирующими для него являются месторождения олова, вольфрама, золота, серебра, меди, молибдена, полиметаллов, запасы которых в нашем секторе пояса исключительно высоки. Месторождения якутских алмазов, корякской платины также являются одними из самых богатых на планете. В нашем регионе добывается 99,7% алмазов России, 80% олова, 72,2% золота, 14% вольфрама, 10% свинца и цинка [3].