я ереси послание в Модену, Инсубрию, Марку Тревизскую, Романью, Венецию…
Но все это только временно и местно пригнетает катаров: они быстро оживают и восстанавливают свои силы. Пока на севере Италии — оплот гибеллинизма, до тех пор с ересью не справиться. В Романье и Марке Тревизской она развивается под могучим прикрытием Эццелино, и этот fautor haereticorum, конечно, не может уже перейти на сторону папы, и сами усилия последнего далеко не свободны от лицемерия. Победоносно справившись с организованным против него крестовым походом, Эццелино погиб в 1259 г. Это было победою папы, но непрочною. Во главе гибеллинов Италии вместо Эццелино стал сам Манфред, а место синьора да Романо заняли другие державцы — Уберто Пелавичини, Буозо да Доара и Джордано дАтлано. Миланом со смерти Эццелино владели Торриани, соединившиеся с упомянутым Пелавичини, одним из самых значительных гибеллинов. Партия миланских нобилей и архиепископа, прежде искавшая союза с Эццелино, была изгнана, и попытки ее вновь захватить власть успехом не увенчались. Естествен был союз между политическими врагами церкви и еретиками, особенно при полной путанице отношений, вызываемой двойственными стремлениями папской политики. Инквизитор Райнерио изгнан Пелавичини из Милана, в следующем году та же участь постигла и брата Айнарда, осмелившегося поднять голос против «вечного врага церкви» Уберто. Назначение папой в противовес Торриани архиепископом Милана Оттона Висконти не привело ни к чему. Архиепископ «отсутствовал», а всем распоряжались Торриани и Пелавичини. Положение осложнилось тем, что Уберто принужден был прибегнуть к вымогательству денег у церквей и клира. Понятно, что не в интересах гибеллинов было преследование катаров, и везде, куда простиралась власть «пьющего отлучение, как воду», Пелавичини или его сторонников, патарены свободно проповедовали, открывали школы, «havevano, как выражается Корио, manifeste sinagoghe». Об инквизиции или о правильном ее действии не было и речи. Только с приходом в Италию Карла, распадением гибеллинов после Беневента и образованием ГЬельфской лиги в Ломбардии значение Уберто быстро упало, его союзники превратились в друзей папы, а вместе с тем исчезли и золотые времена ереси. На этот раз навсегда.
Правда, она еще живет, хотя и при непрерывном действии инквизиции. Правда, еще в первой четверти XIV века собор и папа тщетно осуждают «верующего» еретиков, императорского викария в Ломбардии, Маттео Висконти, но это уже бледная тень прошлого, последние минуты. В течение всего XIII века катары держатся и в других пунктах. Назову Геную, где пришлось угрозою интердикта принудить магистрат включить в законы постановления против ереси и куда еще в XIV веке заходили французские катары; Венецию, где позднее введение инквизиции и контроль над нею благоприятствовали патаренам, Виченцу, Павию, Тортону, Александрию, Бергамо, Пьяченцу, Феррару, даже Парму; особенно же — Кремону, Верону, Комо и Сермиону. Последние четыре города были верным убежищем последних катаров. В Кремону во весь XIII в. бежали французские еретики. Верона — местопребывание многих итальянских и французских епископов. В 1267 г. там Альберт, епископ церкви Баньоло, Бонавентура Беласмагра. В 1270 г. — Гильом, епископ французской веронской церкви, захваченный только в 1289 г.; в 1269 г. там взошла на костер дама из свиты маркизы д’Эсте Спера, и следы ереси, уже ослабевшей, заметны еще в начале XIV века. Комо в XIV веке упоминается в «Актах тулузской инквизиции»; туда скрывались и отправлялись по своим религиозным делам французские катары. «Раймонда… ходила в Ломбардию к еретикам в Комо со многими другими лицами, которых назвала». Ее сын «с некоторыми другими лицами пошел в Ломбардию в поисках еретиков (ad querendum hereticos), и нашел их, и видел, и услышал проповедь их, и принес оттуда письмо для других еретиков, родом оттуда, и приветствия еретиков. Также другой раз он возвратился в Комо к еретикам и принес им приветствия и сведения о других еретиках и верующих их. Также третий раз он был послан в Ломбардию, в Комо и Кверо к еретикам, и принес им письма еретиков, и принес оттуда назад ответные письма и взаимные приветствия». Одна из обвиняемых «часто, как верующая, говорила в Комо о ереси со многими бежавшими из-за ереси, которых называет». Многие из живущих в Комо еретиков были таким образом лично или по имени известны еретикам французским. Некий Дуранд с двумя другими катарами, «под предлогом, что отправляются за отпущением грехов (это было в 1300 году), пошли в Ломбардию, в Комо разыскать еретиков, которых они желали видеть» — ad querendumhereticos, quos videre volebant. «Однажды Алацаитис, придя за сыром в местечко Suriatum, увидела Гальхарду, сидящую на пороге своего дома… И так как она была ее родственницею, она села около. И тогда названная Гальхарда сказала ей: «Вы не знаете, что Аутерии (Отье Пьер и Гильом, известные по «Актам Тулузской инквизиции» еретики) вернулись?» Она ответила и спросила: «Куда они ходили?» Гальхарда отвечала, что в Ломбардию, где, раздав все имущество, они сделались еретиками». В минуту крайней опасности перфекты юга Франции уходят в Ломбардию, а когда исчезали перфекты, даже credentes стремились в эту обетованную землю.
Воспетый Катуллом «остров-полуостров» Сермиона был одним из надежнейших убежищ последних катаров. В 1270 г. в Сермионе мы встречаем епископа баньолензов Лаврентия и Генриха, с ними уважаемого перфекта Франциска Пьемонтского, беглецов из Франции — епископа Тулузского Бернарда Олива, Гильома Бургундского и др. Инквизиторы об этом знали. В 1273 г. они для того, чтобы допытаться, был ли Пунгилуп еретиком, подослали к сермионским катарам одну женщину, которая, приняв от епископа их consolamentum, добилась желанных сведений. Только к 1277 г. Сермиона была очищена от катаров. В ноябре 1276 г. епископ веронский со Скалигерами и инквизитором «пошли на нее и захватили 166 еретиков и еретичек, и были приведены они в Верону. Они были там заточены и большею частью сожжены».
Итак, всматриваясь в историю исчезновения катаров, мы можем отметить следующее. В 30 —40-х годах, оттесненные из средней Италии и теснимые в Ломбардии, они преобладают, вероятно, в Марке Тревизской и Романье, захватывая часть Ломбардии; в 50-х и 60-х гг. распространяются главным образом во владениях Уберто Пелавичини, т. е. в пределах, очерченных линиею, идущею от Новары и Верчелл к Турину, Александрии, Тортоне, Пьяченце, Кремоне и через Брешию и Комо возвращающейся в Новару. Рассеиваемые с конца 60-х, они более или менее плотно сидят только на севере, в средней Ломбардии, продержавшись долее всего в Кремоне, собрав еще раз свои силы в Вероне[14] и Сермионе. В XIV веке в сколько-нибудь заметном числе катары остаются только в Комо. Мы видим, как еретики медленно отступают на север. Сначала их организация разбита в Патримонии, затем в Тоскане (40-е годы), наконец в северной Италии (последние десятилетия XIII века). Катары отступают к Альпам, чтобы встретиться с бегущими к ним навстречу катарами французскими, в долины Пьемонта — Кони (1270), Вальдезиа — и скрываются от глаза наблюдателя в Альпах. Оставленные ими группы и отдельные лица, случайно уберегшиеся от преследований, могли существовать довольно долго, может быть даже до 40-х годов XIV века, но они скоро должны были порвать нити, связывающие их с удалившимся ядром секты, и раствориться в окружающей массе христиан или примкнуть к другим, более счастливым еретикам и реформаторам. Но едва ли таких было много даже в конце XIII века.
Мы не знаем почти ничего о катарах Сардинии и Корсики; мало сведений и о тех, которые роились на юге: в Апулии, Калабрии, Сицилии, в Неаполе, Аверзе, вообще в Неаполитанском королевстве. Во всяком случае, меры Фридриха II и инквизиция их здесь не уничтожили. Как указал Ли, именно в Неаполитанском королевстве инквизиция была организована весьма плохо, и, может быть, отчасти этим объясняется живучесть в нем ереси. В XIV веке на юге Италии катары не только существуют, но к ним еще притекают беглецы с юга Франции; южноитальянские еретики даже находятся в некотором общении с Провансом и, вероятно, с северной Италией. В «Актах Тулузской инквизиции» один из обвиняемых «quinta vice ivit in Lombardiam et usque in Ciciliam missus per hereticos, et duxit illuc duos hereticos, scil. Poncium Bavoli de Axs, et Poncium de Rica de Avinione ad majorem hereticum, qui erat in Cicilia, ubi dimisit dictos hereticos, et ubi vidit hereticos, et hereticas, et credentes hereticorum et fugitives pro heresi»{39}. Это было в самом конце XIII века. Другой тогда же «должен был идти и дойти до Сицилии к старшему диакону еретиков по поручению (ex parte) других еретиков, но он тогда вернулся из Генуи, где встретил идущих из Сицилии еретика Филиппа и еретичку Якову». «Ауда или Арнальда Барелла из Лиможа, иначе, изменив свое прежнее имя, называвшая себя Яковою, бежала из-за ереси (pro facto heresis… aufugit) в Ломбардию и Сицилию к еретикам». Те же самые еретики, которые воспользовались юбилейным годом для путешествия к своим собратьям в Комо, хотели, не найдя их там, отправиться в Сицилию, но почему-то отказались от своего намерения. Едва ли поэтому мы ошибемся, если будем видеть на юге Италии, наряду с севером ее, последнее убежище еретиков.
Мы прошли по следам итальянских катаров. Как и когда появились «манихеи» в Италии, вопрос темный. Вероятно, оазисы манихейства непрерывно существовали в ней с первых веков христианства до явного обнаружения катаризма. Туземные катары, надо полагать, слились с пришельцами с Востока, проникавшими в Италию с юга (Бари) и с севера. И принимая во внимание, что почти все известные нам в истории катаризма города лежат довольно далеко от Адриатики, даже на севере (следует отметить из приморских городов только Римини, Венецию, позднее Аквилею, Равенну и Чезену), можно отдать предпочтение сухопутным путям распространения секты (я имею в виду северную и среднюю Италию). Во всяком случае, если даже катары и распространялись на севере Италии из приморских пунктов, в них они не оставались, а шли в глубь материка, где и находили благоприятные условия для своего распространения и развития. Встретив первых катаров в западной Ломбардии, мы видели, как они заняли Пьемонт, Ломбардию, Марку Тревизскую, Романью и Эмилию — всю северную Италию, разрежаясь к окраинам и густея к центру и северу этой области; опустились в среднюю Ит