и новые места, задетые катаризмом, или убеждаться в живучести ереси в старых ее прибежищах. До 30-х годов в северной Италии обнаруживается ряд новых центров ереси. Так, в 1226 г. подымается вопрос об ее уничтожении в Кремоне, годом ранее во время партийных распрей она проявляется опять в Брешии — haereticorum domicilium{13}, по выражению папы Гонория III, — и позднее развивается еще более. В 1224 г. катаризм обнаруживается в Падуе: папа сообщает изданные в ней эдикты инквизиторам Ломбардии, Романьи и Марки Тревизской; и около того же времени в Пьяченце действует ярый патарен, впоследствии инквизитор, Райнерио Саккони. И буллы пап, и законы Фридриха II одинаково говорят о том, что «haereticorum labes Italian! foedabat»{14}, но редко где можно встретиться с мерами местных властей — со штрафами, конфискациями, как в 1213 и 1228 гг. в Милане[8].
А между тем катары не ограничивали своей деятельности севером, давно они уже проникли и в среднюю Италию: еще в первой половине XII века мы видели их в Орвието и Сутри. В конце века они становятся заметными в Витербо. Здесь «сыновья Велиала» смешались с политическими партиями: их credentes в 1205 г. оказались в числе консулов города, а «сын погибели» Тиньози был избран камерленго республики. Около Витербо и в самом Витербо находят себе пристанище беглецы — еретики из Орвието. В принадлежащем синьорам ГЬидо и Никколо замке Риспампани скрывается раб, предавший Петра Паренти; и еще в 1235 г. есть основания предполагать существование катаров в Витербо. Но несомненным центром катаризма в средней Италии была Флоренция. Давидсон указал на текст, позволяющий подозревать присутствие катаров во Флоренции еще в 1210 г. Компетентный историк склонен даже видеть некоторую связь между патаренами и интердиктом 1173 г., что более чем возможно, особенно если обратить внимание на то, что оживление еретической пропаганды в Орвието в 60-х годах, как это засвидетельствовано житием Петра Паренти, обусловлено флорентийскими катарами. К тому же и ставший около этого времени во главе части катаров Петр был родом из Флоренции. Позднее диоцез флорентийского епископа охватывал земли от Пизы до Ареццо и на юг до Цюссето и Монтепульчьяно, включая в себя и крупные города, и маленькия местечки. Принимая во внимание распространенность и силу катаризма в Тоскане, можно отнести на его счет приводимые Давидсоном отказы отдельных лиц от принесения клятвы в договорах Флоренции с Луккою в 1184 г., с Сиеною в 1176 и 1208 гг., с Монтепульчьяно в 1203 г. В Фучеккьо в диоцезе Лукки тайные приверженцы секты находятся не только в среде мирян, но и среди клира — вообще не редкий случай в истории катаров. В 80-х годах многих из них казнит и заточает Генрих, а в 1190-м епископ луккский умеет натравить на них массы. В 1170 г. пизанский клир обращается к жившему в Константинополе своему сочлену Гугу Этериану с просьбою написать опровержение ереси. В нескольких часах езды от Флоренции, в Прато в 1194 г. легат Генриха VI преследует еретиков и многих из них заставляет бежать во Флоренцию, а в 1206 г. Иннокентий увещает изгонять еретиков и, видимо не очень надеясь на исполнение этого требования, не допускать их к консулату. Уже одного этого достаточно для показания силы ереси в Прато. В эти же годы мы замечаем еретиков в Кьюси.
В самой Флоренции, как мы видели, некоторые данные указывают на патаренов в последней четверти XII века. Булла Иннокентия III от 1206 г. указывает на «насильников и нечестивцев, называемых в народе (vulgariter) еретиками»[9]. Во всяком случае, из процесса 1228 г. можно заключать о существовании «патеринов» во Флоренции ранее 1212 г. и о пропаганде их в эту эпоху. Тогда во главе катаров Тосканы стоял епископ их Филипп Патернон со своими «министрами» (сыновьями) Marchisiano, Fàmese, Torsello, Brunette, или Bumetto, и lacopo da Monte Fiascone. Доктор и рыцарь (cavalière) Герардо, консул Флоренции в 1218 г., был тайным патареном, и многие влиятельные и знатные горожане были их fautores и credentes. До нас дошли имена Барони, Пульчи, Кавальканти, Сарачени, Мальпрезаи др. В башне, выстроенной Барони в San Gaggio около Флоренции, в вилле на Муньоне, в домах Барони, Кьяро ди Манетто и Канте ди Линграччьо в самом городе, где около трети (?) населения было прикосновенно к ереси, собирались, подолгу жили и проповедовали еретики при покровительстве самого подеста мессер Паче Пезамиола из Бергамо. Женщины — жены и родственницы главных fautores, клирики, знать и простые люди увлекались новым учением, служители которого, «одетые в драгоценные одежды», дерзали посещать католические мессы. Мало этого, у еретиков, как и в Ломбардии, существовали свои школы в Поджибонси, Пиан ди Кашья и Понте аль Сьеве, и многочисленные катары бродили по всему флорентийскому округу, жили в Вальдарно и Вальдельзе. Когда арестованный и отрекшийся, но возобновивший свою пропаганду Патернон бежал из Флоренции, его сан последовательно переходил к прежним его министрам. Больших усилий стоило ослабить флорентийскую ересь, и еще в XIV веке слышны, правда слабые, ее отголоски.
Двигаясь на юг, ересь давно подобралась к Риму и тайно жила в нем. На мысль об этом наводит сообщение Цезария о существовании в Риме школы катаров в 1209 г. Но только позднее в 1231 г. ересь обратила на себя внимание властей. Патаренов-мирян сожгли, клириков лишили сана и заточили, а сенат и папа опубликовали суровые меры против еретиков, но, видимо, они остались и в самом Риме, и в патримонии Петра. В Вечном городе следы их заметны в 1258 г., в Сполето — в 1260-м.
Наконец и юг Италии был затронут пропагандой секты. В 1224 г. ломбардские катары появляются в неаполитанском королевстве (особенно много их в Неаполе и Аверзе), в 1228 г. их стремятся уничтожить, а в 1235 г. Иннокентий IV подозревает их участие в разграблении доминиканского монастыря. Еще ранее, в конце XII века, патарены — в Калабрии, в XIII же встречаются и в Сицилии. Происхождение катаризма на юге Италии, вероятно, вызвано не только ломбардскими еретиками, но и выходцами с Востока.
4. Так, к 30-м годам XIII в. катары рассеялись по всей северной Италии — «умножились, как песок морской», — появляясь перед нашими глазами на пространстве от Турина на западе до Тревизо, Венеции и Римини на востоке, а на севере до Виченцы и Бергамо[10]. Отсюда еще в XII в. еретики опустились в Среднюю Италию, густо осев в Тоскане, задев Умбрию и Марку Сполетскую, проникнув в патримоний Петра, Неаполь, Калабрию и Сицилию, слившись с еретиками, пришедшими в южную Италию прямо с Востока. К сожалению, слишком многое скрыто от нас благодаря несовершенству наших источников. С другой стороны, вслушиваясь в буллы пап и темный сжатый язык хроник, мы очень часто замечаем, как ересь преувеличивается вольно или невольно, покрывая своим именем чисто политическую вековую борьбу папства и империи. В этом отношении показательны некоторые дошедшие до нас данные.
В 1225 г. ересь приняла значительные размеры в Брешии — «quoddam haereticorum domicilium»{15}. По словам папы Гонория III еретики, «приготовив к бою с католиками башни, не только пожаром и таранами разрушили церкви, но, кидая с вершины башен пылающие факелы, святотатственными устами осмелились лаять о том, что они отлучают римскую церковь и следующих ее учению». В этой борьбе замешаны были знатные граждане, обладатели башен — Де Гамбара, Угони, Ориани, Ботари, и, несмотря на повеление папы срыть башни, борьба продолжалась: на папу внимания не обращали и сам подеста стоял на стороне виновных — fautor haereticorum. Уже одни эти обстоятельства делают подозрительным мнение, что здесь дело идет только об еретиках. К счастью, булла от 15 июня дает более определенное указание. Отлученные папой магнаты явились к нему, «всеми способами стараясь оправдать вину свою и отсутствующих, утверждая, что государство брешианское уже давно разделилось на партии, как это известно, и что, если в их партии находятся люди, заподозренные в вышеназванном лжеучении, они стремились защищать их не как еретиков, а как членов своей партии». И видимо, этот аргумент имеет некоторое значение для Гонория, так как он облегчил наложенные им взыскания. Впрочем, может быть, и для него этот аргумент только прикрывал чисто политическое соглашение с враждебной ему партией. Но если даже и так, еретики (credentes?), спокойно существовавшие в Брешии, не устранялись ни от политической жизни, ни от политической борьбы и были достаточно сильны и многочисленны, чтобы окрасить своим цветом партию и позволить себе в пылу борьбы эксцессы, вызвавшие раздражение папы.
Аналогичные факты замечаются и в других частях Италии. Например, в Орвието, где довольно легко раскрывается сплетение ереси с политикой, можно оценить значение вышеуказанных свидетельств Гори. Гибеллины, стоявшие за союз с Сиеной, готовые уступить ей Кьюеи, вероятно, насчитывали в своей среде немало еретиков. Изгнанные из Орвието в 1125 г., они продолжали бороться со своими орвиетскими врагами и в 1141 г. освободили от зависимости Орвието Кьюси. Скоро они вновь появились в Орвието, чтобы быть опять изгнанными в 1163 г. Немного позже в Орвието начинается оживление пропаганды патаренов, сочетавшееся с политическими распрями. В 60-х годах, может быть еще во время господства гибеллинов, в Орвието действовал патарен Германии Пармский. В самом конце 60-х годов при епископе Рустике (1168 г.) его заменил флорентиец Диотесальви, который вместе с Герардом из Маццано (Mazzanum — городок Кампаньи), «как Сатана притворяясь ангелом света и лживо показывая себя почтенным по виду, честным походкою и внешними привычками… посеял в Орвието злейшее учение манихеев». Правда, епископ изгнал обоих, но их приверженцы остались и тайная про