[12], 2) Ecclesia de Concorezzo, 3) Ecclesia Bajolensium sive de Bajolo (Balgnolo, Bagnolo) — ecclesia Calocanorum, 4) Ecclesia Vicentina sive de Marchia, 5) Ecclesia Florentina, 6) Ecclesia de Valle Spoletana и 7) Ecclesia Franciae.
Сопоставим это с прежними данными. В конце XII века из одного диоцеза 60-х годов образовалось три ecclesiae, или ordines. 1) Ordo, или ecclesia, Bulgariae в Ломбардии считала своими центрами резиденции «сыновей» Брешию и Конкореццо и неизвестную нам резиденцию епископа. По имени Конкореццо секта называется еще и в XIII веке, когда члены ее, по словам Райнерио, «рассеяны почти по всей Ломбардии, и их, мужчин и женщин, полторы тысячи (Райнерио считает только перфектов) и даже более». Но из старых мест кажется оставлена Брешия; во всяком случае здесь преобладают Bajolenses. Винье или его источник скрыл от нас резиденцию епископа ecclesiae Bulgariae, но умерший до 50-х годов епископ ее Назарий был похоронен в замке Гата около Милана. Можно предполагать, что здесь, около Милана, часто бывал Назарий. Замок Г&та в 40 —50-х годах был маленьким еретическим центром. Его владетель Роберт Пакта де Птуссьяно не только устраивал в нем собрания катаров, но даже выстроил для них рядом несколько домов. Будет ли смелым предположить, что в 40-х годах, когда в Милане оживает ересь, Гата, а вернее самый Милан, был резиденцией епископа ветви Конкореццо. Итак, продолжением умеренно дуалистического Ordo Bulgariae была церковь Конкореццо, одна из наиболее сильных в первой половине XIII века. 2) Ordo Sclavoniae в XII веке сосредоточивался в Милане, Баньоло и Манделло (или Мантуе). По городку Баньоло называют членов этой церкви в XIII веке. Они находятся теперь в Мантуе, Брешии, Бергамо, Миланском комитате и в Романье. Число их Райнерио определяет в 200 человек. Во второй половине XIII в., баньолензы находились в Ферраре, Романье (в частности, Римини), Вероне, Виченце и сожительствовали с конкореццанами в Милане. Но иерархия этой группы уже в 70-х годах удалилась в Сермиону: в 1274 г. одна из свидетельниц по процессу Пунгилупа видела там более 30 перфектов и среди них епископа Лаврентия. 3) В первой половине XIII века сильнее Albanenses. Их возможно возводить к Ordo Druguriae, и само имя Albanenses, сближаемое Деллингером с Alba в Пьемонте, появляется ранее 1224 г., когда его упоминает император Фридрих. Из двух епископов другурийской церкви один, Николай, был в Виченце, другой — Маркизий, около Бергамо в Сарьяте. Об Albanenses Райнерио говорит мало: «morantur Veronae et in plüribus civitatibus Lombardiae»{35}; что же касается самого Бергамо, то в нем он помещает баньолензов, что не исключает возможности пребывания в нем или около него членов и другой церкви. «Старший сын» веронского епископа альбанензов Балазинанзы (или Беласманзы) назывался lohannes de Lugio Bergomensis, что, разумеется, не позволяет еще предполагать, что Бергамо — центр группы. Как бы то ни было, эта сильная секта раскололась на две, и причиною тому была своеобразная богословская система, развитая Иоанном де Луджио, к которому примкнули главным образом юные члены секты, тогда как старые остались с Балазинанзою. Может быть, не лишено значения, что уже в конце XII века в секте было два епископа и разделение ее было, таким образом, подготовлено ранее.
Так, в Ломбардии, если отвлечься от раскола альбанензов, остались те же три секты, что и в XII веке, и приблизительно в тех же пределах. Насиженные места покинуты не были. Но рядом с ними появилась еще одна — Ecclesia Franciae. Эта церковь упоминается еще на соборе 1167 г. — «Robertus de Spemone, eplscopus ecclesie Francigenarum venit cum consilio suo»{36}. Так или не так, но скоро «французы» появились в Италии. При Райнерио они «morantur Veronae et in Lombardia; et sunt circicer 60».
Не позже 1212 года возникло особое Тосканское, или Флорентийское, епископство. К нему Райнерио прибавляет в счете катарских церквей ecclesiam de Valle Spoletana, перфекты которой вместе с перфектами флорентийскими достигают цифры 50, и ecclesiam de Marchia (trevisana), члены которой «nihil habent Veronae et sunt circiter С»{37}. Как и следовало ожидать, Райнерио главную массу катаров — около 2500 «совершенных» — помещает в Ломбардии и Марке, оставляя на долю средней Италии только 100 и не упоминая о южной. Но если даже бывший ересиарх верно подсчитал перфектов, едва ли возможна какая-нибудь статистика катаров credentes, обреченная всегда на условность и фантастичность. Однако его цифры дают некоторое представление об интенсивности жизни катаров северной Италии. Во Флоренции была только часть тех 50 катаров, которые принадлежали к тосканской церкви, а между тем, как явствует из процессов, ересь в ней необыкновенно сильна: целую треть населения Флоренции, правда несколько ранее, считали прикосновенной к катаризму и даже в пору гонений еретики обретаются во всех уголках города. Можно легко представить себе, как сильны были патарены на севере, по крайней мере в городах, где число их перфектов в 25 и более раз превышало число флорентийских. В эпоху полного действия инквизиции процесс Пунгилупа рисует целую сеть катарских домов в целом ряде городов и оживленные сношения друг с другом многочисленных «верующих» и «совершенных». А тогда ересь шла уже на убыль и цифры Райнерио едва ли имели какое-нибудь отношение к истинному положению дел.
Та же сила и живучесть ереси вытекает из знакомства с организацией ее церквей. Можем ли мы предполагать существование территориально ограниченных диоцезов — церквей? С очень малою степенью вероятности, да и то далеко не везде. Можно допустить, пожалуй, существование границы тосканского диоцеза — он, кстати, вырисовывается довольно ясно, — хотя и здесь возникает целый ряд вопросов: в каком отношении флорентийский епископ стоит к катарам Орвието, Витербо, Рима? каковы отношения катаров тосканских к ломбардским епископам? и т. д. То же можно сказать и о менее значительном диоцезе Сполетском. Но совершенно невозможно чертить границы в Ломбардии, где существуют не только административно-церковные деления, а еще разница, иногда непримиримая, учений. И конечно, катары тянут к епископу не по месту, а по вере. Если бы возможно было начертить подробную карту распространения ереси в Ломбардии, получилась бы пестрая картина полной чересполосицы учений. Например, в Вероне мы нашли бы баньолензов с их домами, французов с их епископом и тоже, конечно, с домами, альбанензов со своим епископом, а может быть, не были лишены опорных пунктов в Вероне и конкоррецензы. Та же пестрота в Милане и других крупных центрах и, вероятно, в мелких селениях по дорогам от одного города к другому. Под властью епископа той или иной секты находилась не территория, а катары, исповедующие его веру, и это придает особый характер всей организации и иерархии катаров.
У них четыре ordo: епископ, «старший сын», «младший сын» и дьякон, и всякий занимающий тот или иной пост непременно «перфект». Собственно секта заключает в себе только «совершенных», «верующие» стоят у порога ее, и лишь из среды катаров-перфектов выдвигается иерархия для них самих и для заботы о «верующих». Дьякон ближе всего стоит и к простому перфекту, и к «верующему». «Обязанность дьяконов — выслушивать от подчиненных ему исповедание прощаемых грехов… и отпускать их, налагая трехдневный пост, сто поклонов в ноги (flexis genibus)». Дьякон, видимо, назначался на известный округ. Каких размеров этот округ, сказать трудно, тем более что он, вероятно, определялся пределами распространения катаров вокруг данного города (или местечка) и их количеством. Дьяконы, по-видимому, переходят из дома в дом, совершают в отсутствие епископа или «сыновей» визитацию или живут некоторое время в одном каком-нибудь месте, скрываясь и собирая верующих на беседы, привлекая новых адептов. Раз в месяц они исповедуют. Выше дьякона стоят «сыновья». Разница между старшим и младшим, во-первых, в первенстве старшего, когда приходится исполнять обязанности отсутствующего епископа, во-вторых, в том, что он является кандидатом на пост епископа после его смерти или низложения. Разница еще более была подчеркнута, когда катары, для того чтобы избегнуть некоторой странности, заключающейся в том, что при посвящении в епископы младший сын посвящал старшего, предпочли посвящать последнего еще при жизни епископа. Таким образом, номинально во главе церкви стояли два епископа и один младший сын. Но не видно разницы между обоими сыновьями в остальных их функциях в обыденной, повседневной их деятельности. Сыновья не ограничены частью диоцеза: круг их деятельности как будто совпадает с епископским, охватывая собой всю данную церковь. Это вытекает из характеристики их деятельности: «Isti duo filii simul vel separatim discurrunt visitando Catharos et Catharas omnes, qui sunt sub episcopo, et omnes tenentur obedire eis»{38}. Но желая примирить это с существованием резиденций сыновей» мы должны принять преимущественную деятельность каждого из них в части диоцеза, известную фактическую территориальную ограниченность сферы их действия. Кроме того, в отсутствие епископа старший сын исправляет его обязанности, в отсутствие епископа и старшего сына — младший.
Что касается простых перфектов, они тоже отличаются, по крайней мере некоторою, подвижностью; только женщины, может быть, представляют из себя более оседлый элемент в силу большей трудности и опасности для них путешествий. Было бы соблазнительно предположить и в Италии такие же полуремесленные-полурелигиозные организации катарок, какие нам известны во Франции. Но в источниках скорее встречаются указания на ремесленные организации катаров-мужчин, и то нельзя сказать с уверенностью, что дело идет не о credentes. Перфекты были резко обособлены от credentes: у них