– Осторожно, Селестина… А-а-а-ап… сейчас я… А-а-а-ап…
И взрыв:
– А-а-а-а-а-а-апчхи!
Этюдник повалился, холст взлетел в воздух, Селестина кубарем прокатилась до середины кухни, окна и двери распахнулись, снег лавиной съехал с крыши, проснулось от зимней спячки семейство сурков по соседству, а три вороны с возмущённым карканьем взмыли в небо.
Шквал пронёсся, а Эрнест остался стоять, весь какой-то пришибленный, дрожа с головы до ног.
– Да у тебя жар, Эрнест!
Эрнест даже ответить не мог, так стучали у него зубы.
– Ну-ка в постель, живо, живо!
Селестина, всё ещё полуоглушённая, закрыла окна и двери, подтолкнула Эрнеста к кровати и заставила лечь.
– Смерим температуру…
Термометр взорвался.
– Воды, так, скорее… Тебе надо побольше пить!
Не успел Эрнест выпить воду, как она вышла паром у него из ушей.
– Мне холодно, Селестина…
Он весь горел, но зубы у него стучали. Одеяла, покрывала, сверху ещё матрас.
– Тебе надо пропотеть, Эрнест.
– Не могу, Селестина, мне слишком холодно!
Ещё одеяла,
поверх одеял – тёплый халат,
поверх халата – пальто,
поверх пальто – коврик.
– Так тебе теплее?
Но Эрнест не отвечает. Эрнест уснул. Точнее, провалился в сон.
Он падает штопором. И как будто видит самого себя удаляющимся. Он становится всё меньше и меньше. Он падает уже сколько-то лет. Он вернулся в детство – он опять маленький медвежонок. Маленький больной медвежонок. «Эрнест, у тебя что-нибудь болит? Открой-ка рот… покажи язык… а теперь горло… Скажи “а-а-а”! Так-так-так! Видели его зубы? Какие скверные зубы у этого медвежонка! Садись-ка сюда, Эрнест, сейчас тебя полечат. Сперва надо тебя привязать. Вот так». Медвежонок надёжно привязан к зубоврачебному креслу. «Где я? – недоумевает Эрнест. – Что это за огромные двери? Да это же двери “Белой клиники”! Я в нижнем мире!» Тут двери раскрываются, как голодная пасть. «Белая клиника» заглатывает Эрнеста! Вокруг него слышатся голоса: «Я думаю, вот этот зуб надо вырвать», – говорит один, сладкий такой голосок… «И вон тот тоже», – говорит другой… «Да и этот вот», – говорит третий… «А может, вырвать ему все?» – предлагает Главный Дантист. «Вот это правильно, вырвать все зубы у Страшного Злого Медведя!» – кричит Серая Грымза. «Кошмар! Я провалился в кошмар! Надо проснуться!» Но Эрнест не может проснуться, он привязан к креслу. Главный Дантист склоняется над ним со своими сверкающими инструментами. «Будет больно?» – спрашивает Эрнест. «А как же», – отвечает Главный Дантист. «Больно-пребольно!» – хихикает Серая Грымза.
– Н-е-е-е-е-е-ет!
Эрнест с криком проснулся.
Около него сидела Селестина.
Лампа у изголовья отбрасывала на стену тень Селестины. Огромную искажённую тень.
– А-а-а-а-а-а-а!
– Спокойно, Эрнест, я не кошмар! Я Селестина. Не помнишь? Селестина, помойка, кондитерская, полицейский фургон, твой побег, «Крепкий зуб» и всё прочее… Твоя подруга Селестина! Ничего не бойся, я с тобой. Ну просыпайся давай!
Селестина приготовила большую кружку горячего шоколада. И поставила её прямо под нос Эрнесту.
– Ты проспал трое суток, Эрнест! Теперь тебе надо подкрепиться.
Как, однако, вкусно пахнет шоколад… Особенно когда просыпаешься. О, запах шоколада при пробуждении!
– Селестина, – прошептал Эрнест, когда окончательно проснулся, – я не хочу, чтоб ты стала дантисткой.
– Какое совпадение! Я тоже. А ты лежи, не вставай, тебе надо поправляться. Покой, тепло, тишина, а не то… Главный Дантист заберёт!
Читатель: Но, собственно, что вы имеете против дантистов?
Эрнест: Ровным счётом ничего. А что, ты дантист?
Читатель: Нет, но я считаю, очень глупо пугать детей дантистами.
Эрнест: Не пугаем мы никаких детей!
Читатель: Вот именно что пугаете! Ни один ребёнок не захочет идти к дантисту, начитавшись подобных ужасов!
Селестина: Ты, когда был маленький, читал «Белоснежку»?
Читатель: Да. Я даже мультик смотрел.
Селестина: Страшно тебе было в том месте, где Белоснежка съедает отравленное яблоко?
Читатель: Ещё бы! Мороз по коже!
Селестина: А отбило это у тебя охоту есть яблоки?
Читатель: Это совсем другое дело! Нельзя же сравнивать дантиста с яблоком!
Эрнест: Ты же видишь, что можно!
Селестина так хорошо ухаживала за Эрнестом, что в одно прекрасное утро он проснулся совершенно здоровым.
– Смотри, Селестина, я выздоровел!
Селестина прибежала и увидела, что он стоит на кровати и жонглирует тремя подушками.
– Я – король жонглёров! А ты не знала?
– Пфф! Я понимаю, если б ты жонглировал четырьмя подушками… – сказала Селестина.
Не успела она бросить этот вызов, как Эрнест схватил её и подкинул в воздух вместо четвёртой подушки! Спальня Эрнеста закружилась вокруг Селестины. Она проезжалась по потолку, проезжалась по полу. «Перестань, Эрнест, перестань!» (Что означало: «Ещё, Эрнест, ещё!»)
Селестина так громко смеялась, что какой-то кролик на улице тоже рассмеялся. От кролика смешинка передалась белке, от белки – пугливому зайцу, от зайца – вышедшей на охоту лисице, от лисицы – молодой лани, так что в это утро, несмотря на метель, бушевавшую всю ночь, лес проснулся, смеясь.
22А тем временем
Во всех историях бывает хоть одно «а тем временем». Эрнест и Селестина об этом не задумывались, поглощённые музыкой, живописью, смехом, играми – в общем, своим счастьем.
Но…
Тем временем…
Тем временем в верхнем мире белые медведи разыскивали Эрнеста.
Тем временем в нижнем мире полицейские крысы разыскивали Селестину.
– Два раза, два раза подряд этот бездельник Эрнест ушёл прямо из лап, – хрипел шеф медвежьей полиции. – Ничего, я его всё равно изловлю, и сидеть ему в тюрьме всю оставшуюся жизнь!
– Если Селестина воображает, что я прекращу розыск, – ворчал шеф крысиной полиции, – то она жестоко ошибается. Уж я её разыщу и – оп-па! В тюрьму! Пожизненно!
– Я хочу, чтоб вы обыскали все дома, от подвалов до чердаков, и изловили мне Эрнеста! – рычал шеф медвежьей полиции. – Найдите мне Эрнеста! А не то…
– Я хочу, чтобы вы все ночи напролёт искали Селестину, – шипел шеф крысиной полиции. – Она не может жить наверху, она волей-неволей должна была спуститься обратно к нам. Обшарьте каждую мышиную норку и найдите мне её! А не то…
– А мне хотелось бы получить обратно мой красный фургончик, – настаивал рассыльный. – Развозить товары на велосипеде так утомительно…
– Расклейте портреты Эрнеста на всех стенах! Слышите? На всех! Я хочу, чтобы каждый знал его в лицо! Поймать его, схватить его, связать и доставить мне! Тому, кто доставит мне Эрнеста, я назначаю вознаграждение: мёд в количестве, равном его живому весу!
– Опрашивайте всех, всех до единого! Если кто-то знает, где Селестина, и не сообщит мне… Если кому-нибудь хоть что-то известно о Селестине и он это от меня скрывает, возмездие будет… возмездие будет… – Шеф крысиной полиции даже не мог придумать, каким будет возмездие, настолько возмездие должно быть таким… таким…
Итак, в верхнем мире со времени побега Эрнеста только и делали, что обыскивали все дома, с утра до вечера и от подвалов до чердаков.
Все без исключения.
Даже дом Жоржа.
– Как? Чтобы я? Чтобы я прятал Эрнеста у себя в подвале? Да он у меня весь подвал съел! Сожрал, проглотил и переварил! А когда я хотел заменить новыми товарами всё, что он съел, он угнал красный фургон службы доставки, полный сладостей! И вы думаете, я стану прятать Эрнеста у себя в подвале?
– Нам сказано – все подвалы, господин Жорж! Без исключения! Вы не хотите пускать нас в свой подвал, господин Жорж? Вы прячете там Эрнеста, господин Жорж? Вы хотите, чтобы мы вызвали шефа, господин Жорж?
– Нет, конечно, я просто…
В нижнем мире все подозревали всех:
– А вот ты не знаешь ли случайно, где Селестина?
– Нет! Почему вдруг я?
– Потому что у тебя такое лицо, как будто ты знаешь, где Селестина!
– Раз ты задаёшь такие вопросы, значит, ты её и прячешь!
– Я? С чего ты взял, что я прячу Селестину?
– Потому что у тебя такой вид, как будто ты прячешь Селестину!
Словом, с тех пор, как Эрнест и Селестина исчезли, что в верхнем, что в нижнем мире жилось куда как весело. Все подозревали всех, все за всеми следили, друзей больше не осталось – остались только подозреваемые.
Обстановка была тем нервознее, что никто, разумеется, не знал, где находятся Эрнест и Селестина.
Поскольку в городе Эрнеста не было.
Поскольку Селестина не возвращалась в нижний мир.
Поскольку Эрнест и Селестина были здесь,
безмятежные двое друзей,
и сочиняли музыку,
и писали картины,
и стряпали всякие вкусности,
и вытворяли всяческие глупости,
ни о чём не тревожась,
в домике, надёжно укрытом в чаще леса.
23От зимы к весне
Однажды ночью выпало столько снега, что он совсем завалил домик, надёжно укрытый в чаще леса. Из окошек ничего не было видно. Дверь больше не открывалась. Домик превратился в какое-то глухое беззвучное иглу. Из которого невозможно выйти, пока снег не растает.
Селестина не видела в этом ничего интересного. Эрнест по такому случаю вообще перестал просыпаться. Зимой медведи так и делают: когда нет ничего интересного – спят без просыпу. И если десять дней подряд не бывает ничего интересного, они так и спят десять дней подряд.
Селестина ворчала:
– Ненавижу снег!
Она разговаривала сама с собой:
– Я ненавижу снег, и мне скучно.
Оглядываясь кругом:
– Мне больше нечего писать!