Если честно?
Читатель: …
Автор: …
Читатель: Есть. И ещё какое!
– Да-а-а! Ну вчера и грозища была! – воскликнула Селестина, проснувшись на следующее утро.
– Тихо ты, я сплю, – буркнул Эрнест. – О погоде потом поговорим.
И повернулся на другой бок.
– Не в духе что-то сегодня Страшный Злой Медведь! – сказала Селестина, выскакивая из гамака. – Того и гляди, живьём проглотит Страшный Злой Медведь! – сказала Селестина, ставя на плиту кастрюльку. – С башмаками и рюкзачком! – уточнила Селестина, бросая в кастрюльку три плитки шоколада. – Ам! Хрум! М-м-м! Ням-ням! И бай-бай! Ой, боюсь-боюсь, – сказала Селестина, зажигая конфорку под кастрюлькой.
– Ты, главное, помолчи, – проворчал Эрнест.
– Ладно-ладно, молчу-молчу, ни слова больше, – сказала Селестина, помешивая подтаявший шоколад и подливая в него молоко. – Слышишь, Эрнест, как я молчу? Ты слышишь, Эрнест, как хорошо молчит бедняжка Селестина? Сама удивляюсь, как замечательно я молчу. Я в жизни так долго не молчала. Можно подумать, я потеряла дар речи. Эрнест, скажи, пожалуйста, где мои слова? Ну знаешь, такие штуки, которыми я пользуюсь, чтобы говорить, когда я не молчу…
– Тихо! Заткнись! Цыц! – сказал Эрнест, пряча голову под матрас. – А не то…
– А не то что? Что «не то»? Угрозы? Эрнест сегодня утром не желает завтракать? Эрнесту хотелось бы, чтобы Селестина сегодня в виде исключения не готовила Эрнесту завтрак?
– Эрнест хочет спать! Ну пожалей меня, Селестина, дай поспа-а-ать!
– Поспать? Когда такое солнце? Вот ещё выдумал, одно слово – медведь! Медведь, который никак не очухается от зимы. Ты погляди, Эрнест, солнце, весна на дворе!
С этими словами Селестина раздвинула занавески во всю ширь. Солнце так и хлынуло в кухню. Селестину ослепило. Какой-то миг всё было один сплошной свет, и она подумала: «Ух ты, вот была бы потрясающая картина – написать один сплошной свет! Утренний свет – и больше ничего!» Потом на этом ослепительном фоне китайскими тенями прорисовались очертания деревьев: буки, берёзы, клёны… А скоро появились краски: фосфоресцирующая зелень травы, более тёмная зелень буков, тысяча и одно красочное пятнышко цветов. И, наконец, нечто такое, чего Селестина никогда ещё не видывала: молоденькая ёлочка там, где вчера её не было.
Селестина пригляделась повнимательней. Две ёлочки! Что они, за ночь выросли? Селестина нахмурилась. Третья ёлочка! Ну и ну! И, похоже, эти ёлочки ещё и движутся! Она явственно видела, как одна из них переместилась вперёд на добрый метр. И другие за ней. «С ума я схожу, что ли?» Селестина выключила огонь под кастрюлькой и снова очень внимательно посмотрела в окно. Домик, надёжно укрытый в чаще леса, кольцом окружили ёлки, и кольцо это стягивалось.
И вдруг
за самой ближней ёлочкой —
морда белого медведя!
Белый медведь (Селестина это отчётливо видела) пристально разглядывал домик, надёжно укрытый в чаще леса.
Медвежья полиция! Это полицейские надвигались со всех сторон, прячась за свежесрубленными ёлочками!
Селестина вскочила на столик у изголовья Эрнеста.
– Эрнест, вставай, живо! Дом окружён полицией! Вставай, тебе надо спрятаться! Давай скорее, Эрнест, они подходят!
Эрнест вылез из постели, ещё очумелый спросонья.
– Полиция? Ты уверена? И куда мне прикажешь прятаться?
– В подвал, Эрнест, живо, живо! Хватай свою одежду и бегом в подвал!
Дальше всё пошло очень быстро.
Эрнест скрылся в подвале.
Селестина накрыла люк ковриком.
На коврик поставила свой мольберт.
На мольберт – неоконченное полотно.
(На полотне была изображена открытая дверь с видом на весенний лес, как раз напротив люка.)
Нацепила маску медвежонка.
Надела свой плащ.
Взяла веник.
Открыла дверь домика, надёжно укрытого в чаще леса.
Вышла и принялась подметать крылечко, напевая себе под нос, как ни в чём не бывало.
Ёлочки подступили ближе. Селестина старалась не смотреть в их сторону. Она подметала и напевала из-под своей маски.
Вдруг она почувствовала, что её схватили за шиворот и поднимают, – и оказалась лицом к лицу с гигантским белым медведем, явно не намеренным шутить.
– Где Эрнест?
Только это и интересовало шефа медвежьей полиции.
– Говори, где Эрнест?
– Эрнест? – переспросила Селестина. – Не знаю. Если здесь его нет, значит, в город ушёл. Кажется, у него мёд кончился, и он…
– Обыскать дом, – приказал шеф остальным белым медведям.
Без лишних слов он сорвал с Селестины маску медвежонка и скомкал, как бумажку.
– Твоё имя?
– Селестина.
– Что ты тут делаешь, Селестина?
– Подметаю.
– Не придуривайся, мне не до шуток. Что ты делаешь тут, в этом домике, надёжно укрытом в чаще леса?
– Ничего особенного, просто я тут зимовала с моим другом Эрнестом.
– Смеёшься? Где это видано, чтоб медведь и мышь дружили?
– Однако так оно и есть. Мы с Эрнестом закадычные друзья. Мы часто вместе зимуем. Я обожаю снег, так же, как и он.
– Вернее сказать, вы сообщники и вместе скрываетесь.
– Ничего мы не скрываемся, вот же я спокойно с вами беседую.
– Селестина, спрашиваю ещё раз: где Эрнест?
– Здесь его, во всяком случае, нет, шеф, – сказал один из медведей, выходя из дома. – Дом пустой.
– Пустой, и места всего ничего, – уточнил второй белый медведь. – Спрятаться там негде.
– Только кухня да спальня, и никакого Эрнеста, – подтвердил третий.
– Но на стенах полно картин, – заметил четвёртый. – Я и не знал, что Эрнест живописец.
– И, кстати, неплохой, – признал пятый. – Вы бы глянули, шеф, оно того стоит!
– Особенно картины, где изображён снег, – сказал шестой.
– Натюрморты тоже хороши! – встрял седьмой.
– А автопортреты! – воскликнул восьмой. – Как Эрнест изобразил себя в виде злодея – это надо видеть! Сильная вещь!
– Серьёзно, шеф, пойдите поглядите! На это правда стоит полюбоваться!
– Молчать! – рявкнул шеф медвежьей полиции. – Мне нужен Эрнест, а не его музей!
– Да, шеф, но мы-то обнаружили музей, а не Эрнеста.
– Придётся вам поискать где-нибудь ещё, – вздохнула Селестина.
– А ты… – зарычал шеф белых медведей, – ты отправишься в тюрьму! И немедленно!
27Селестина в тюрьме
Селестина уже несколько часов находилась в тюрьме, в одиночной камере, рассчитанной на медведя, которая была ей безнадёжно велика. И ни единой лазейки, чтобы удрать, а уж она ли не искала.
– Последний раз спрашиваю тебя, Селестина: где Эрнест?
Селестина подняла глаза. Шеф белых медведей входил в камеру.
– А что, – сказала она, – вы его ещё не нашли?
Шеф белых медведей помолчал, о чём-то размышляя, потом добавил:
– Хорошо же, моя малютка, посмотри тогда, что тебя ждёт, если ты и дальше будешь морочить мне голову.
Он придвинул к стене стол, на стол поставил стул, на стул – табурет, а на табурет – Селестину. С этой высоты она могла выглянуть в окошко, выходящее во двор.
– Смотри, Селестина, хорошенько смотри!
О, ужас! Во дворе двое медведей проверяли действие мышеловки. Один натягивал пружину, другой клал на плаху морковку, первый отпускал пружину, и – хрясь! – морковку рассекало пополам. Начисто! Около них уже скопилась изрядная груда половинок – должно быть, упражнялись с самого утра. Весь тюремный запас моркови пошёл в дело.
– Если ты не скажешь мне, где Эрнест, ты скоро окажешься на месте морковки, малютка Селестина.
Хотя у Селестины кровь стыла в жилах от ужаса, она нашла в себе силы ответить:
– Я не знаю, где Эрнест, а если бы и знала, то не сказала.
Она говорила правду. Могла ли она вообразить, что в эту самую секунду Эрнест то же самое отвечал крысиному шефу полиции на вопрос, где Селестина? О, допрос происходил, разумеется, не в мышиной тюремной камере – в ней ни один медведь не поместился бы, но во дворе школы, где Эрнест в своё время уснул после приключения с мешком зубов. Там его держали, накрепко привязав к столбу спортплощадки.
– Я не знаю, где Селестина, а если бы и знал – не сказал!
– Потому что ты не знаешь, что тебя ждёт, Эрнест, – промурлыкал крысиный шеф полиции.
И свистнул.
Отворились ворота, и появился ещё один медведь. Эрнест не мог опомниться от изумления. Медведь? Здесь, в нижнем мире? Но почти сразу Эрнест понял, что медведь не настоящий. Соломенное чучело, обтянутое побитым молью каштановым мехом. Его катили на дощатой подставке с колёсами.
– Манекен, – объяснил крысиный шеф полиции. – По нему наши школьники изучают вашу уродскую анатомию.
– Сам ты уродская анатомия, – сказал Эрнест. – Ты на себя-то когда-нибудь смотрел?
Крысиный шеф полиции, который был вполне доволен своей внешностью, намёка Эрнеста не понял.
Он свистнул ещё раз.
Отворились другие ворота.
– Ты знаком, Эрнест, с действием мышеловок, этого варварского изобретения, посредством которого вы постоянно пополняете наш сиротский приют…
– Я ими никогда не пользовался, у меня их нету, я…
Эрнест не смог больше вымолвить ни слова. Он просто онемел.
Потому что появилась Серая Грымза.
А за ней шли сиротки и тащили чудовищное сооружение: гигантскую мышеловку, тоже на колёсах.
– Они сконструировали её своими руками, эти бедные малютки, все вместе, на уроках труда, специально для тебя, Эрнест, – объяснил шеф полиции.
Серая Грымза хлопнула в ладоши.
Сиротки за две верёвки оттянули пружину гигантской мышеловки. За каждую тянуло не меньше сотни мышат!
Когда мышеловка была заряжена, Грымза снова хлопнула в ладоши.
Манекен медведя опрокинули набок, и теперь он лежал на плахе.
– Последний раз спрашиваю, Эрнест: где Селестина?
– Если ты не знаешь, то откуда мне-то знать? – не сдавался Эрнест.
Шеф крысиной полиции подал знак Серой Грымзе.