§ 51. Евреи в Риме и Верхней Италии
Век крестовых походов, вызвавший столько перемен в жизни евреев Средней Европы, наименее отразился в старейшей еврейской колонии Европы — в Италии. В резиденции пап движение крестоносцев не вызывало такого религиозного фанатизма, как в других странах, где призыв из Рима разжигал ненависть к иноверцам. Римские папы были тогда менее всего пророками в своем отечестве. После временного торжества папства в лице Григория VII над германским цезаризмом прошел еще целый век в борьбе этих двух властей, которая осложнялась постоянными междоусобицами в самом Риме. Выборы пап сопровождались здесь столкновениями партий, доходившими до уличных сражений. Борьба шла между различными группами патрициев, из которых каждая выдвигала своего кандидата, а также между этой римской аристократией и средним классом горожан, постепенно забиравшим здесь власть по примеру других городских республик Италии. Некоторые папы имели своих антипап. На апостольском престоле быстро сменялись в XII веке разные фигуры: первосвященники венчались и тотчас развенчивались, покидая Латеранский дворец для другого претендента, иногда скитаясь по разным местам до успокоения буйного города. При таком положении в резиденции папы не могло быть того преклонения пред авторитетом главы церкви, как в местах, отдаленных от арены римских скандалов.
Христианский Рим, унаследовавший от своего языческого предшественника страсть к зрелищам и парадам, строго соблюдал декорум церковного цезаризма: чин чествования папы при вступлении его на престол совершался со всеми установленными церемониями. Одну из церемоний должны были по традиции исполнять римские евреи. Во время торжественного шествия вновь избранного папы в Латеран депутация от еврейской общины, наряду с депутациями от других римских «схол» (см. выше § 18), встречала его по пути в определенном месте. Раввин преподносил папе пергаментный свиток Торы. В этот день, как и в дни Пасхи и Рождества, еврейская община, подобно другим схолам, подносила папе традиционную дань: 2 фунта корицы и один фунт перца, а взамен получала от папского казначея двадцать мелких монет. Кроме этой праздничной дани, символа покорности синагоги по отношению к главе церкви, папская казна получала более существенные будничные подати от евреев как подданных римской курии. Обстоятельства того времени заставляли евреев платить и чрезвычайные контрибуции. Представители еврейской общины в Риме, имевшие связи с папским двором, являлись естественными ходатаями перед папой за своих соплеменников в различных странах. Погромы в Германии или Франции, преследования со стороны местных властей и вообще всякие несчастия, постигавшие евреев, становились известными в Риме, куда пострадавшие общины посылали уполномоченных к своим братьям с просьбой исходатайствовать у папы авторитетное слово в защиту гонимых. Римские евреи охотно исполняли такие поручения, а папская канцелярия не скупилась на успокоительные слова от имени апостолического престола, поскольку ходатаи не скупились на дары. Таково было, по-видимому, прозаическое происхождение папских булл в защиту евреев, помимо тех политических или религиозных мотивов, которыми вызывались эти акты. Ходатайствуя за своих братьев в других странах, римские евреи обеспечивали подобными актами и свое общественное положение, свои скудные «права и привилегии», которые подтверждались каждым вновь избранным папой.
В XII веке положение римских и вообще итальянских евреев могло считаться завидным в сравнении с участью их германо-французских соплеменников. Папы, часто сменявшие друг друга после Григория VII и вдохновителя первого крестового похода Урбана II, осуждали погромы и насильственные крещения евреев со стороны крестоносцев, хотя и неохотно дозволяли уже окрещенным возвращаться в прежнюю веру. Папа Каликст II (1120-1124), которого еврейская депутация встречала со свитком Торы в руках при его торжественном въезде в Рим, издал буллу о необходимости охранять законные права евреев и предупреждать всякие насилия над ними. При дворе Каликста II находился кардинал еврейского происхождения по имени Петр, из патрицианской семьи Пьерлеоне, родоначальником которой был крещеный еврейский банкир (см. выше, § 18). Этому отпрыску иудеев суждено было на короткое время занять престол святого Петра. Когда после смерти преемника Каликста, папы Гонория II (ИЗО), в Риме началась обычная борьба за папскую тиару между кардиналами-претендентами, партия Пьерлеоне выдвинула кандидатуру кардинала Петра, между тем как враждебная ей партия патрициев из рода Франджинани выставила своего кандидата. Борющиеся партии устроили выборы в составе различных коллегий кардиналов и граждан: в одной коллегии, собравшейся тайно и в незаконном составе, был избран в папы кандидат Франджинани, под именем Иннокентия II, а в другом собрании, где участвовало большинство кардиналов и знатных граждан, был избран Петр Пьерлеоне, получивший в качестве папы имя Анаклет II (1130-1138). В городе разгорелась междоусобная война. Водворенный в Латеране папа Иннокентий II вынужден был бежать оттуда и уступить место Анаклету, партия которого взяла этот дворец приступом. В шумной процессии при чествовании нового папы шествовала и еврейская депутация, явившаяся с обычным приветствием и свитком Торы в руках раввина. Враги Анаклета II, стараясь опорочить его, выставляли на вид в особенности его еврейское происхождение и распускали ложные слухи, будто он грабил церкви и продавал иудеям драгоценные иконы. Самый сильный из противников нового папы, знаменитый французский аббат Бернард из Клерво, жаловался в своем послании к германскому императору, что «на престоле святого Петра сидит потомок иудеев для посрамления Христа», и требовал восстановления Иннокентия II в папском сане. Но противникам удалось добиться этого лишь после смерти Анаклета II. Восемь лет продержался на святом престоле папа из евреев. В еврейской массе отдаленных стран слух о «еврейском папе» породил различные фантастические легенды.
После возвращения антипапы Иннокентия II в Рим еврейская депутация, по старому обычаю, приветствовала его со свитком Торы в руках, но ей пришлось выслушать суровый ответ: «Священное Писание, — сказал папа, — мы ценим и почитаем, как закон, данный всемогущим Богом через Моисея вашим предкам, но ваши религиозные обряды и пустые толкования мы осуждаем, ибо Спаситель, которого вы напрасно ожидаете, давно уже явился, по учению нашей апостольской веры: это — Господь наш Иисус Христос, который с Отцом и Святым Духом живет и как Бог царствует из века в век». Охранительную буллу Каликста II Иннокентий не возобновил. Все это было возмездием за соперничество папы из евреев. Однако стародавних прав еврейской общины в Риме не нарушал ни Иннокентий II, ни его ближайшие преемники. Некоторые из позднейших пап вели двойственную политику по отношению к евреям: лично они покровительствовали римской общине и особенно богачам из ее среды, оказывавшим папской курии финансовые услуги, но в официальных актах, определявших положение евреев в христианском мире вообще, они из политических соображений считали нужным подтверждать антиеврейские каноны. Таков был папа Александр III (1159-1181), имя которого связано с Третьим Латеранским собором 1179 года. Герой политической драмы, в которой участвовали вместе с антипапами император Фридрих Барбаросса и восставшие ломбардские города, Александр III постоянно нуждался в деньгах и в опытных финансовых агентах. Некоторые богатые члены еврейской общины Рима оказывали ему денежную помощь, один из них, Иехиель (внук автора талмудического лексикона «Арух»), состоял при дворе папы в качестве доверенного лица по финансовым делам. По ходатайству этих лиц Александр III подтвердил для римских евреев охранительную буллу, основанную на известной формуле папы Григория Великого «Sicut поп» (см. выше, § 3). Ссылаясь на примеры своих предшественников Каликста и Евгения, Александр III запрещает принудительное обращение евреев в христианство, нападение на них, ограбление их имущества, «избиение их палками или камнями в дни их праздников», разрушение их кладбищ и выкапывание трупов ради отыскания денег и драгоценностей (обычное явление в римских катакомбах). Все эти запреты подкреплены угрозой отлучения от церкви для нарушителей. Если бы папская булла везде соблюдалась, пришлось бы в ту эпоху отлучать от церкви тысячи крестоносцев, носителей знамени церкви, творивших погромы в Средней Европе.
Однако, когда в Риме стали готовиться к созванному на 1179 год третьему вселенскому собору, который должен был определить и положение европейских евреев после первых крестовых походов, в еврейских общинах царила тревога. Лаконическое известие еврейской летописи гласит, что, когда папа Александр III решил «созвать своих епископов и священников из Франции и Испании, все еврейские общины трепетали от страха и постились три дня, но Бог смиловался над ними, и там (на соборе) говорили только хорошее (о евреях)». Общины, по-видимому, ожидали очень плохих результатов от съезда духовенства и поэтому обрадовались, когда наихудшие опасения не оправдались. На самом же деле не «только хорошее» было в постановлениях Латеранского собора 1179 года. Там нет новых репрессий против еврейства: собор подтверждает только старые привилегии церкви, но при этом повторяет и старую их мотивировку в юдофобском духе. Возобновлены древние каноны, запрещавшие евреям держать в своих домах слуг из христиан, строить новые синагоги или украшать старые. Собор требует, чтобы на суде принимались свидетельства христиан против евреев во всех делах, так как и евреи выставляют своих свидетелей против христиан, — требование справедливое, поскольку речь идет не о религиозных процессах, возникавших на почве христианского суеверия, но оно сопровождается следующей угрозой: «Подлежат анафеме те, которые в таких делах окажут предпочтение евреям перед христианами в то время, когда евреи должны стоять ниже христиан и пользоваться приютом только из человечности (pro sola humanitate faveantur). Далее собор подтвердил старый канон, что крещеные евреи не должны лишаться той доли имущества или наследства, которая принадлежит им в родной семье, «ибо обратившиеся на путь веры должны занимать лучшее положение, чем раньше».
При Александре III римская община приютила у себя замечательного гостя, путешественника Вениамина Тудельского (ок. 1160-1165 гг.). Проехав в Рим из Марселя через Геную, Пизу и Лукку, Вениамин оставил потомству следующее краткое описание этих мест, единственное подлинное свидетельство о тогдашних еврейских общинах Северной Италии: «Из Марселя отправляются на кораблях в город Генуя, расположенный на берегу моря, на расстоянии четырех дней пути. Там живут два еврея: рабби Самуил бен-Килеам и его брат. Генуэзцы, властители моря, строят лодки, называемые «галерами», отправляются во все места за добычей и все добытое и награбленное (пиратами) привозят в Геную. Они воюют с жителями Пизы. Между Генуей и Пизой два дня пути. Пиза — большой город. Все пизанцы — люди храбрые, но во главе их стоит не царь, не князь, а судьи (консулы), ими же поставленные. В городе около двадцати евреев (глав семейств), старшины их — рабби Моисей, р. Хаим и р. Иосиф. Город находится на расстоянии четырех миль от моря; корабли выходят оттуда и возвращаются по реке, протекающей в этой местности. Далее в четырех парасангах находится большой город Лукка, где живет около сорока евреев; во главе их стоят р. Давид, р. Самуил и р. Яков. Оттуда шесть дней пути до великого города Рима, столицы Эдомского государства. Там живет около 200 евреев (семейств) — все люди почтенные, которые никому не платят дани (?). Некоторые из них состоят на службе у папы Александра, великого епископа и главы всей эдомской церкви. Там имеются очень образованные люди, из которых наиболее выдаются р. Даниил и р. Иехиель. Последний состоит на службе у папы. Это молодой, прекрасный и умный человек, бывающий в доме папы и заведующий всеми его имуществами. Он — внук р. Натана, составителя книги «Арух» и комментариев. Затем (в общине занимают видное место) рабби Иоав бен-Соломон, глава иешивы р. Менахем, р. Иехиель, живущий в Трастевере, и р. Вениамин бен-Шабтай».
Далее путешественник описывает достопримечательности Рима: собор св. Петра, Латеран, древние дворцы императоров. Попутно он приводит относящиеся к еврейству наивные рассказы жителей, водивших его по городу. Древний дворец императора Тита находится за городом будто бы потому, что римские сенаторы были недовольны Титом за то, что он завоевал Иерусалим лишь после трехлетней осады. В капелле св. Иоанна в Латеране стоят две медные колонны из Соломонова храма, и ежегодно в день 9-го Ава эти колонны покрываются потом, который стекает с них ручьем. Здесь же в пещере хранятся сосуды иерусалимского храма, привезенные Титом. В другой пещере, на берегу Тибра, похоронены останки десяти еврейских мучеников, казненных по приказу императора Адриана... Народные сказания, слышанные путешественником в те часы, когда он бродил по Риму, представляют лишь поэтический интерес, но то немногое, что он сообщает о лично им виденном, может дать некоторое представление о положении еврейских общин. Мы видим, что в XII веке в итальянских республиках было еще очень мало еврейских жителей. В Геную еврейские купцы, по-видимому, приезжали только по делам из Марселя и других портов Южной Франции, но не селились там, вероятно, вследствие нежелания жителей иметь у себя постоянных торговых конкурентов. Во время крестовых походов три города Италии — Генуя, Пиза и Венеция — сильно разбогатели от перевозки крестоносцев в Азию и беспошлинного ввоза оттуда восточных товаров и не хотели делить свою добычу с евреями. Что же касается города Рима, то указанная путешественником цифра еврейских жителей (200 членов общины или глав семейств) не могла тогда считаться незначительной. Римская община произвела на Вениамина Тудельского отрадное впечатление своим относительным благополучием: он видел перед собой людей зажиточных и частью влиятельных, пользовавшихся покровительством самого «главы эдомской церкви», а внутренний строй общины, с ее нотаблями, раввинатом и талмудической иешивой усиливал это благоприятное впечатление.
§ 52. Общины Южной Италии и Сицилии
Густые массы еврейского населения были сосредоточены в ту эпоху, как и до крестовых походов, в Южной Италии: в Апулии, Калабрии и Сицилии. Установившееся здесь господство норманнов (§ 19) продолжалось до конца XII века, когда германский император Генрих VI завоевал Южную Италию (1194) и установил в ней власть Гогенштауфенов. Норманнские завоеватели Южной Италии утвердили в ней феодально-крепостной строй, но вместе с тем способствовали развитию торговли и промышленности. В этом крае дан был полный простор самодеятельности трех групп местного населения: греков, евреев и арабов. Признав себя из политических соображений вассалом Рима и приняв от «еврейского папы» Анаклета II королевский титул, герцог Рожер II (1127–1154) не насаждал, однако, церковных порядков в своем королевстве, где это было и невозможно при пестроте национального и вероисповедного состава населения. При нем процвели города Апулии и Сицилии, ставшие крупными центрами промышленной и умственной культуры. Амальфи и Палермо соперничали с северными портами Венецией и Генуей; Салерно славился своей медицинской школой, а Неаполь и Амальфи — юридическими школами. Постоянные сношения с Востоком, особенно с ближними портами Северной Африки, давали возможность насаждать здесь разнообразные отрасли производства. Так, например, привезенное из Востока тутовое дерево положило основание развитию шелководства, которым особенно занимались греки и евреи. Вообще, по своей численности и участию в хозяйственной жизни евреи занимали и стране видное место. Вот как описывает положение еврейских общин в Южной Италии Вениамин Тудельский, отправившийся туда после посещения Рима:
«Оттуда (от Рима) четыре дня пути до Капуи, большого областного города; в нем около 800 евреев, и среди них важные особы, пользующиеся почетом в крае: старшина рабби Конпассо, его брат р. Самуил, р. Закен, раввин Давид, носящий титул «Principale»... Город Неаполь очень сильно укреплен, расположен на берегу моря, построен греками; в нем около 500 евреев, среди них — рабби Хизкия, р. Шалом, р. Илия Гакоген и р. Исаак из Горы. Оттуда день пути до города Салерно, где находится академия врачей для христиан; там около 600 евреев, среди которых выдаются ученые: р. Иегуда бар-Исаак, р. Малки-Цедек — великий раввин, живший раньше в Сипонто, — р. Соломон Коген, р. Илия из Греции, р. Авраам Нарбони и р. Гамоп. Город с суши окружен стеною, которая доходит до морского берега, а крепость на вершине горы очень сильная. Оттуда полдня пути до Амальфи, где живет около 20 евреев, между ними врач р. Хананель, р. Элиша и щедрый благотворитель Абу ал-Гид. Местные неевреи занимаются торговлей и разъезжают с товарами; они не сеют (хлеба), а покупают все за деньги, ибо живут среди высоких гор и на вершинах скал, но у них есть много плодов, так как земля производит виноград и маслины и покрыта огородами и садами. И никто не может соперничать с ними в войне. После дня пути приезжают в Беневенто, большой город, расположенный между морем и одной горой. Там есть еврейская община из двухсот членов приблизительно, во главе ее стоят р. Калонимос, р. Зорах к р. Авраам. Далее на расстоянии двух дней пути находится город Мельфи, в области Апулии; там около 200 евреев. Отсюда два дня пути до Трани на берегу моря, где собираются все странники (паломники), отправляющиеся в Иерусалим, ибо там есть благоустроенная гавань, «порт». Еврейская община в этом городе насчитывает около 200 человек; это город хороший и большой. После дневного пути приезжают в Сан-Николас-де-Бари, большой город, разрушенный королем Вильгельмом Сицилийским, и нет там ныне никого из евреев, а также из других народов. Оттуда полтора дня пути до города Тарента. Здесь начинается область Калабрия. Жители этого большого города — греки, а среди них живут около 300 евреев. Во главе общины стоят ученые р. Мали, р. Натан и р. Израиль. Оттуда один день пути до Бриндизы на берегу моря; там живет около десяти евреев-красильщиков. Через два дня прибывают в Отранто, на берегу греческого моря; там около 500 евреев... Оттуда едут морем два дня до острова Корфу, где находится один еврей, по имени р. Иосиф. Здесь кончается королевство Сицилийское!»
Еврейский путешественник, отправляясь на Восток, проехал с южноитальянского берега морем прямо в Византию, не побывав на острове Сицилия, но спустя несколько лет, возвращаясь из египетской Александрии в Европу, он посетил Сицилию. Здесь он побывал в двух больших городах Мессина и Палермо. В Мессине, также служившей гаванью для иерусалимских паломников, Вениамин нашел еврейскую общину из двухсот семейств, а в столице острова, Палермо, оказалась самая большая из виденных в Италии еврейских общин: она насчитывала около 1500 членов. Город произвел на путешественника сильное впечатление: там много «эдомитов и исмаилитов», христиан и мусульман, великолепные дворцы норманнских королей с прудами для рыб, край богатый, изобилующий хлебом и плодами. Кроме посещенных Вениамином двух сицилийских портов существовали значительные еврейские общины и в других городах острова: Сиракузах, Трапани, Марсала, Катания — как видно из официальных актов той эпохи.
При норманнском владычестве занимаемые евреями в городах кварталы (Judeca) считались по-прежнему собственностью королей и герцогов, которые иногда уступали епископам юрисдикцию над евреями и доходы от них. В 1121 г. герцог Вильгельм объявил, что уступает салернскому архиепископу навсегда Judeca города Салерно со всеми обитающими там евреями, с правом суда над ними и взимания разных податей и пошлин. Благочестивые правители дарили нередко евреек, наравне с мусульманскими вилланами (крепостными крестьянами), различным церквам и монастырям. Несмотря на этот феодальный режим, евреи Южной Италии и Сицилии представляли собой одну из четырех внутренне равноправных и автономных религиозно-национальных групп, из которых состояло население всего королевства. «Латины, греки, иудеи и сарацины судятся каждый по своим законам» — гласит определение епископа Катании в привилегии, данной им жителям этого города (1168). Это положение изменилось только при династии Гогенштауфенов, в первой половине XIII века.
§ 53 Византия и греческие общины
Греческое еврейство, тесно связанное с латинским при былом господстве византийцев в Южной Италии, становилось все более обособленным в эпоху крестовых походов, которые вообще изолировали Византию от активной европейской политики. Христианский форпост на границе Европы и Азии, Константинополь утрачивал свое значение по мере того, как западные крестоносцы внедрялись в Азию. Былая гегемония Византии над христианским Востоком падает уже после первого крестового похода, который был предпринят по инициативе римской, а не греческой церкви, и не встретил надлежащей поддержки со стороны византийского императора. С основанием Иерусалимского Королевства крестоносцев (1099) Византия совершенно теряет свое влияние на Востоке, а к концу эпохи сам Константинополь попадает в руки крестоносцев четвертого похода (1204). В этой ослабленной Византии еврейство могло свободнее дышать, чем в былой сильной деспотии, гнезде греко-христианской юдофобии. Императоры из династии Комненов, которые во время крестовых походов призывали даже мусульман на помощь против латинских христиан, не имели основания преследовать евреев во имя креста, причинившего столько неприятностей византийцам. Об относительном благополучии евреев в Византии той эпохи свидетельствует молчание летописцев, отмечающих случаи чрезвычайных гонений; зато имеется свидетельство путешественника XII века о росте еврейских общин в греческой империи.
Из дали веков доносится к нам глухой отголосок мессианского движения, волновавшего византийских евреев в годы первого крестового похода. Трудно определить, началось ли это движение тотчас после первых слухов о походе западных христиан в Палестину и об истреблении ими еврейских общин на Рейне или после того, как беженцы-евреи из Германии («Ашкеиазим») и хлынувшие оттуда через Венгрию банды крестоносцев явились в Византию живыми свидетелями начавшегося «светопреставления». Во всяком случае, к концу лета 1096 года еврейские общины в Византии, особенно в портовых городах Салоники и Константинополь, были охвачены сильнейшим волнением. Устремление крестоносцев к святым местам в Палестине и первое кровавое шествие их через еврейские общины Запада казались явными признаками «предмессианских страданий» (chevle moschiach). А между тем из Германии прибывали толпы испуганных беженцев и рассказывали своим братьям в Салониках и Константинополе о пережитых ужасах и вместе с тем о грядущих чудесах: по дороге (вероятно, через Венгрию) им говорили, что изза «темных гор» уже тронулись загадочные израильтяне из «десяти колен», а вслед за ними — семнадцать общин из «Ал-Хазарии», и, как только немецкие крестоносцы придут в Палестину и «наполнится гумно», еврейская армия бросится на них и начнет «молотить», во исполнение пророчества «Поднимись и молоти, дочь Сиона!» (Миха 4, 13). Эти вести в связи с прежними смутными ожиданиями византийских евреев воспламенили умы. В Салониках говорили о каких-то знамениях свыше, о том, что в разных местах уже показался Илия-пророк, предтеча Мессии, и что в него уверовали даже христиане. Сам епископ салоникский будто бы говорил местным евреям: «Что ж вы сидите! Продайте дома и вещи и идите (в Палестину), ибо мы верно слышали, что ваш Мессия уже выступил, да и наш император поддержит вас». И вот люди забрасывали свои дела и собирались в синагогах, чтобы проводить время в посте и молитве, пока их не позовут в радостный путь. Духовный глава еврейских общин в Македонии, салоникский раввин Товия б. Элиэзер (автор мидраша «Леках тов»), также увлекся мессианским движением и посылал «благие вести» в Константинополь. Более трезвые представители общин обращались с письмами к гаонам Палестины и Египта, спрашивая их, можно ли верить слухам о близком освобождении Святой Земли. Ответ на все эти мессианские чаяния скоро дали мировые события — страшный ответ: летом 1099 года армия крестоносцев наконец достигла Палестины, ворвалась в Иерусалим и вырезала там всех евреев (см. дальше, § 56).
Разочарованные в своих мессианских надеждах, византийские евреи могли утешаться только тем, что их не постигла участь братьев на берегах Рейна. Греки, вследствие антагонизма с латинянами, не примкнули к крестоносцам, истреблявшим евреев по пути к святым местам, а, напротив, сами оборонялись против этих разбойничьих банд на Балканах и в Малой Азии. Роковой для среднеевропейских евреев XII век был наиболее спокойным для еврейских общин Византии, которые не испытывали массовых гонений и могли развить широкую промышленную деятельность на всем греческом побережье Средиземного моря. Об этом свидетельствует посетивший Византию в 60-х годах этого века путешественник Вениамин Тудельский, направившийся туда из Италии. Его описание дает картину сравнительно мирной жизни еврейских общин в царствование Мануила Комнена.
Достигши Отранто, крайнего порта Южной Италии, еще оставшегося под византийской властью, путешественник отмечает, что город находится на «берегу греческого моря» и что в нем имеется благоустроенная еврейская община из 500 членов, с коллегией раввинов во главе. В городе Арта (или Ларта), где «начинается коренная земля царя Мануила», Вениамин нашел около ста евреев; один из главарей общины носил характерное греческое имя Гераклий. В Патрасе оказалась община из 50 членов, в Лепанто — 100; в Криссо у горы Парнас жили уединенно 200 евреев, занимавшихся земледелием: «Они сеют и жнут в своих поместьях, на своей земле» — отмечает он редкое явление. В Коринфе община состояла из 300 членов. Самая большая община в коренной Греции находилась в Фивах (Thebes). «Это большой город, в котором живет около 2000 евреев. Они наилучшие мастера по изготовлению шелковой и пурпуровой одежды во всей Греции. Среди них есть великие ученые в Мишне и Талмуде, знаменитости нынешнего поколения. Во главе общины стоят великий раввин Арон Кути, его брат р. Моисей, р. Хия, р. Илия Тарентино и р. Иоктан. Таких ученых нет во всей Греции, кроме Константинополя». Путешественник указывает еще ряд общин средней величины в Негропонте (Евбея) и в некоторых малоизвестных городах на границе Валахии. Полудикие валахи, по его словам, делают набеги на греческие города, грабят и убивают христианских жителей, но евреев они только грабят, а не убивают, ибо считают себя потомками иудеев. В приморском городе Армиросе, служившем гаванью для купцов из Венеции, Пизы, Генуи и других мест, существовала община из 400 членов, во главе которой стояла коллегия из трех лиц: раввин, «парнас» и «рош». Вообще, в обыкновенных еврейских общинах Вениамин отмечает трехчленное правление, состоящее из раввина и старшин, и лишь в крупных общинах фигурируют коллегии с большим составом. В Салониках во главе общины из 500 членов стояли раввин Самуил, «начальник над евреями, находившийся в распоряжении царя» (вероятно, в звании «эфора»), и еще трое старшин. Только в Салониках путешественник заметил большой гнет («голус») над евреями. Этим объясняется, почему именно здесь, во второй метрополии Византии, приняло такие размеры вышеупомянутое мессианское движение.
Сильное впечатление произвела на еврейского путешественника «столица императора Мануила», Константинополь, расположенная на проливах, «идущих из двух морей: Русского (Черное море) и Испанского (Средиземное)». Он поражен великолепием ее дворцов, красотой Св. Софии и других многочисленных церквей, представлениями в цирке или ипподроме, оживленной торговлей города, привлекающего купцов со всего мира, его богатством и роскошью. Еврейская община Константинополя состояла из двух тысяч членов и была «огорожена стеною» от караимской общины (500 членов). Те и другие были, в свою очередь, отделены от греческого населения, ибо жили вне города, в предместье Пера, за «заливом Софии», так что могли сообщаться с центральными частями города только водой. Во главе раббанитской общины стояла коллегия из пяти лиц: раввина, «Парнаса» и трех «рошим». Среди евреев были мастера по изготовлению шелковой одежды и много богатых купцов, но законы страны не позволяли им блистать своим богатством. Еврею запрещалось ездить верхом на лошади; сделано было исключение только для императорского лейб-медика Соломона Египетского. Этот влиятельный царедворец был очень полезен своим соплеменникам, которые через него добивались облегчения стеснительных законов и защиты против греков. Греки, по свидетельству путешественника, ненавидят евреев, угнетают их, бьют на улицах и принуждают к тяжелым работам; особенно злобствуют греки-кожевники, вероятно, из торговой конкуренции; промывая кожу, они выливают грязную воду у дверей еврейских домов. Тем не менее евреи богатеют и творят много добра, а «голус они переносят со смирением». Значительные общины нашел Вениамин в Родосто (400 членов) и Галлилоли (200), а также на греческих островах — Митилена, Хиос, Самос, Родос. На острове Кипре он нашел несколько еврейских общин, среди них какую-то общину сектантов-«еретиков», празднующих вечер на воскресенье вместо субботнего вечера.
Из всех этих описаний видно, что византийские власти в то время не преследовали евреев, хотя и требовали соблюдения установленных для них ограничительных законов, но греческое население больших городов, как Константинополь и Салоники, сохранило старую юдофобию, которая усиливалась вследствие торговой конкуренции. Природные торговцы, греки не могли не сталкиваться с евреями в портовых городах. С другой стороны, византийские евреи, в отличие от своих братьев в Средней Европе, не были ограничены в своих профессиях: они занимались и ремеслами, и широкой индустрией вроде обработки шелковых тканей, а кое-где — и сельским хозяйством. На всех этих поприщах труда были возможны конфликты с христианами, но так как государственная власть в ту пору не была заинтересована в поощрении религиозно-национального антагонизма, то юдофобия не выходила из рамок обычной неприязни и отчужденности, которые вызывали соответственное обособление и со стороны евреев.
§ 54. Духовная жизнь в Италии и Византии
До XI века Италия служила передаточным пунктом, через который еврейская духовная культура перемещалась с Востока на Запад (§ 21). Когда процесс перемещения кончился, с эпохи крестовых походов, еврейская Италия стала получать свое духовное питание из двух гегемонических центров Запада: Франции и Испании. Этот переходный момент проявился в деятельности одного римского талмудиста, который стоял на грани XI и XII веков и черпал свои знания одновременно из вавилонских и французских источников. Натан бен-Иехиель, член образованной семьи в Риме, изучал в Сицилии талмудическую письменность под руководством местного «даяна», прибывшего из Вавилонии и слушавшего еще лекции последнего гаона Гая в Пумбадите. Затем Натан отправился в Нарбонну и там приобщился к старейшей труппе раввинов и «даршанов» — комментаторов, насаждавших в Южной Франции восточную науку. Зная восточные и западные языки, Натан решил приложить руку к тому делу популяризации Талмуда, которое творил его современник, великий комментатор Раши в Северной Франции. В 1101 году он закончил свой многолетний труд: лексикон «Арух», содержащий объяснение всех слов трудного арамейского текста Талмуда, со сводкой цитат, относящихся к каждому термину, — своеобразную реальную энциклопедию, призванную облегчить изучение сложной талмудической письменности. Автор объяснял арамейские слова не только соответствующими еврейскими, но часто также переводил их на итальянский язык, а во многих словах указывал их корни в персидском, арабском, греческом и латинском языках. Это систематическое объяснение терминологии Талмуда и всей примыкающей к нему письменности явилось существенным дополнением к комментарию Раши и еще шире открыло Талмуду дорогу в школу, подготовлявшую не только раввинов, но и мирян. В позднейшее время «Арух», в различных переработках, сделался необходимым пособием при изучении талмудической литературы.
Развитие раввинской науки в Италии было, таким обра30м, обеспечено. В XII веке римская и другие итальянские общины насчитывали в своей среде немало выдающихся талмудистов, которые поддерживали постоянные сношения с французскими тосафитами. В это время одностороннее влияние французской школы было гораздо сильнее в Италии и в Византии, чем влияние испанского литературного ренессанса. Когда один из творцов этого ренессанса, Авраам ибн-Эзра, остановился в своих странствованиях на несколько лет (11401145) в Италии, он был поражен односторонним образованием своих соплеменников в этой стране. Великий исследователь Библии жаловался, что библейской наукой совершенно пренебрегают в Италии, а все внимание посвящают талмудическим умствованиям; иной знает все трактаты Талмуда и не в состоянии объяснить как следует главу Библии, изучаемой в элементарной школе; к образованным испанским писателям относятся пренебрежительно, а уважают только приезжих талмудистов из Византии: «В Эдоме (Италии), — пишет Ибн-Эзра, — нет почета ученому, живущему в стране сынов Кедара (арабской Испании), зато стоит залететь туда какой-нибудь греческой стрекозе, чтобы прослыть великаном». Однако пятилетнее пребывание Авраама ибн-Эзры в городах Италии (в Риме, Лукке, Мантуе, где он написал часть своего библейского комментария и грамматическое исследование «Мознаим») не прошло бесследно для местной литературы. Ибн-Эзра приохотил группу молодых ученых к библейской науке и даже повлиял на облагорожение поэтического стиля в синагогальных гимнах. Новые сочинители гимнов и элегий не писали уже трескучих виршей во вкусе Калира, жестоко осмеянного испанским критиком, а подражали стилю сефардских поэтов, к блестящей плеяде которых принадлежал сам Ибн-Эзра. Писание покаянных и траурных гимнов, «селихот» и «кинот», значительно усовершенствовалось с тех пор среди итальянских стихотворцев, особенно в Риме, куда доносились стоны и вопли терзаемой нации через приезжавших к папе депутатов от еврейских общин различных стран.
В литературе византийских евреев отголоски крестовых походов слышатся в проповедях р. Товия бен-Элиезера, автора мидраша «Леках Тов» (см. выше § 21). Этот популярный раввин-проповедник XI века, доживший до первого крестового похода, увековечил мученичество своих рейнских братьев в следующих словах: «Я записываю для памяти подвиг, совершенный святыми угодниками в общине Майнца, которые пожертвовали жизнью своей, своих жен, сыновей и дочерей в один день, накануне праздника Шевуот. Все они были зарезаны как один человек во имя святости Бога Израиля в 4856 году от сотворения мира (1096), когда жители страны поднялись, чтобы завоевать обители Всевышнего» (в Палестине).
Проповедник не упоминает о пережитом им мессианском движении, связанном с крестовым походом: ему, вероятно, стыдно было говорить об увлечении надеждой, которая не оправдалась и оставила по себе тяжелое разочарование.
Судя по вышеприведенному отзыву Ибн-Эзры, еврейская духовная культура в Византии во второй половине XII века стояла на том же уровне, как в Италии. Поэт-критик Алхаризи, посетивший Грецию в начале XIII века, нашел там стихотворцев, писавших на еврейском языке, но он отзывается весьма нелестно об их поэтическом таланте. «В греческих общинах, — говорит он в своем «Тахкемони» (гл. 18), — есть люди ума, знаний и добрых нравственных качеств, но стихотворения их некрасивы, тяжеловесны как камень, нет в них ни вкуса, ни запаха». Только в стихах одного поэта, Михаила бен-Калеб, критик нашел «некоторую красоту» и объяснял это тем, что в юности поэт побывал в Испании и кое-чему там научился. Выше других византийских стихотворцев Алхаризи ставит также некоего Моисея бен-Абталион. Все эти стихотворения, по-видимому, относились к разряду литургических. Подобно итальянским поэтам, греческие писали гимны и молитвы, вошедшие в состав особого ритуала византийских или «романийских» синагог (Machsor Romania).
Замечательно, что при литературном застое у раббанитов у византийских караимов обнаружилось некоторое оживление литературной деятельности. В середине XII века в Константинополе жил даровитый караимский писатель Иегуда Гадасси. В своем обширном сочинении («Eäkol hakofer») он дал систематический свод законов, расположенных в десяти группах по порядку десяти заповедей синайских; из каждой заповеди автор выводит соответствующие законы Торы в их караимском толковании. Книга написана рифмованной прозой, и в изложение вплетено множество преданий и богословских рассуждений, причем автор попутно полемизирует с раббанитами. Эта своеобразная энциклопедия караимского богословия и законоведения служила неиссякаемым источником для позднейших компиляторов. Кроме Гадасси, писали еще комментарии к Пятикнижию византийские караимы Яков бен-Реубен и Аарон б. Иосиф (XII и XIII век). Последний, автор книги «Hamivchar», жил некоторое время в Крыму, где караимская колония поддерживала постоянные сношения с учителями секты в Константинополе.
§ 55. Движение из Западной Европы в Восточную: Польша и Русь
Первый крестовый поход, двинувший христианские массы на азиатский Восток, погнал еврейские массы на восток Европы. Первые группы эмигрантов, которые собрались после ужасов 1096 года в богемской Праге и готовились переселиться в Польшу или Венгрию, были задержаны и ограблены богемским князем Вратиславом (§ 33). Такие препятствия не могли, однако, остановить движения еврейских переселенцев, направлявшихся из Германии через Богемию в спокойную Польшу, которая еще не успела приобщиться к крестоносной цивилизации. В течение всего XII века шла эта эмиграция, получая характер бегства в моменты новых крестовых походов или чрезвычайных гонений и сохраняя черты экономического передвижения в более спокойные моменты. Нет прямых сведений о ходе этого переселения, но о хождении еврейских купцов из Германии в славянские земли, Польшу и Русь, упоминают некоторые тогдашние раввины и путешественники.
Результаты еврейской колонизации в Польше (§ 31) были налицо уже во второй половине XII века: польским князьям приходилось защищать евреев от уличных нападений — верный признак того, что в некоторых местах существовали еврейские общины или значительные поселения. Краковский князь Мечислав Старый (1173-1209), если верить польской летописи, запретил всякие насилия против евреев, в особенности нападения буйных христианских школьников, угрожая нарушителям большим денежным штрафом. Тот же князь и его современники из удельных князей (Казимир Справедливый, Болеслав Кудрявый и Лешек Белый) отдавали евреям в аренду одну из важнейших государственных регалий — дело чеканки монет. Тогда, по-видимому, чеканились те «брактеаты» (бляхи), на которых еврейскими буквами обозначались слова: «Mesko krol polski» (Мешко или Мечислав, король польский). В связи с чеканкой монет находились, несомненно, финансовые операции евреев, которыми пользовался Мечислав Старый, ревностно заботившийся об умножении государственных доходов. Может быть, этим юдофильством Мечислава воспользовались его враги из светских и духовных сановников как одним из предлогов для свержения князя и замены его братом, Казимиром Справедливым. Когда краковский епископ Гедеон публично укорял Мечислава за его систему управления, направленную против вельмож, он мог поставить ему в вину и покровительство иноверцам. Евреи селились в то время во всех княжеских уделах: Великой и Малой Польше, Мазовии и Куявии, а также в Силезии, находившейся тогда под властью особой линии из польской династии Пястов. Около 1200 года евреи владели целой деревней (villa) близ Бреславля.
Что еврейская колония, существовавшая в Киевской Руси в XI веке (§ 30), продолжала развиваться и в начале следующего столетия, по крайней мере в самом Киеве, — об этом свидетельствует русская летопись. О евреях здесь упоминается в связи с народным бунтом, происшедшим в Киеве во время короткого междуцарствия после смерти великого князя Святополка II (1113). Киевляне пригласили на великокняжеский престол любимого народом князя Владимира Мономаха, но так как он колебался и медлил с приездом, то в Киеве произошли беспорядки. Буйная толпа разграбила дворы высших чиновников (тысяцких и сотских) и евреев. Расправа грозила и вдове князя, боярам и даже монастырям, но приезд нового князя положил конец бесчинствам. Из этого рассказа можно заключить, что еврейская колония в Киеве занимала в то время видное общественное положение. Великий князь покровительствовал ей, так как пользовался финансовыми услугами богатейших ее членов, поручал им сбор податей и товарных пошлин. После смерти Святополка восставший народ мстил одновременно его чиновникам и его фискальным агентам, евреям. Каковы были результаты этого первого погрома для еврейской колонии в Киеве, неизвестно. Из русских летописей видно, что в ближайшие десятилетия евреи продолжали жить в Киеве. В 1124 г. они сильно пострадали от пожара, истребившего значительную часть города. В русских летописях того времени (1146-1151) упоминаются «Жидовские ворота» в Киеве, что свидетельствует о существовании особого еврейского квартала. Киев привлекал к себе еврейских купцов как крупнейший центр, через который шла торговля Западной Европы с Черноморским краем и Азией. О нем упоминают оба путешественника того времени: Вениамин Тудельский и Петахия Регенсбургский (1160-1180). Первый говорит о «царстве Руси, простирающемся от ворот Праги до ворот Киева, большого города на окраине царства». Второй рассказывает, что, выехав из Регенсбурга, он пошел оттуда в Прагу, столицу Богемии, из Праги пошел в Польшу, оттуда — «в Киев, что на Руси», а затем шел шесть дней по реке Днепр и, после трудного плавания, достиг побережья Черного моря и Крыма. Здесь путешественник попал в «Землю Кедаров», т.е. печенегов и половцев, тогдашних хозяев Крымского полуострова, но он продолжает называть этот край Хазарией, ибо еще свежа была там намять о недавнем Хазарском царстве. В Хазарии Петахия встречал не настоящих евреев, а только «минеев», сектантов, которые не признают Талмуда и устных преданий, в субботу не выходят из домов и не зажигают свечей в субботний вечер. По всем этим признакам легко узнать караимов, которые издавна стали проникать в Крым из Кавказа и Византии и находили благоприятную почву для своей религиозной пропаганды среди остатков хазар-иудеев. Так как в XII веке в Константинополе существовала организованная караимская община с влиятельным духовным центром секты, то караимская община в Крыму составляла как бы колонию византийской метрополии.
После первых крестовых походов, когда в Польше возникли значительные еврейские колонии из германских выходцев, часть этих выходцев попадала и в Киевскую Русь. Германские раввины XII века упоминают в своих сочинениях о поездках немецких евреев с товарами в «Руссию» и «Склавонию» (Славония, славянские земли). Сохранились сведения, что евреи Польши и Руси, не имевшие своих авторитетных раввинов, обращались за нужными указаниями к законоведам Германии или посылали на Запад любознательных юношей для получения талмудического образования. В еврейской письменности XII века упоминается имя раввина Моисея из Киева (Mose mi’Kiow), который однажды обратился с талмудическим вопросом к известному багдадскому гаону Самуилу бен-Али. Если это известие верно, то оно служило бы лишним доказательством того, что, несмотря на сближение с Западом, евреи Руси не порывали прежней культурной связи с Востоком и сносились через Крым и Кавказ с временно возродившимся национальным центром в Вавилонии.