Ввиду того, что граф Витте неоднократно заявлял, что правительство не видит ясного пути для провозглашения в настоящий момент эмансипации евреев якобы в интересах самих евреев, против которых ведется агитация народных масс, так как такой мерой можно было бы только усилить погромы. На самом деле погромы есть результат того самого бесправия евреев, которое вполне сознается массами русского народа и так называемой черной сотней, — Конвент постановляет, что посылка депутации к графу Витте и вступление с ним в переговоры не принесут никакой пользы, а вместо этого сосредоточить все усилия на организации русского еврейства в борьбе за его гражданское равноправие путем вхождения в ряды общего движения за свобода.
Проникнутый духом мученичества, Конвент вспомнил мученика Дашевского, мстителя за кишиневскую резню, и постановил передать юному страдальцу, томившемуся тогда в военно-штрафной роте, свой «восторженный привет».
В порыве национального энтузиазма Конвент принял следующую смелую резолюцию:
В интересах полного осуществления гражданских, политических и национальных прав еврейской национальности в России Конвенция постановляет следующее:
Приступить к безотлагательному созыву на основе всеобщего и равного избирательного права, без дискриминации пола и прямым тайным голосованием Всероссийского еврейского национального собрания, чтобы учредить в соответствии с волей всего еврейского населения, формы и принципы его национального самоопределения, а также основы его внутренней организации.
Это был проект национального Синедриона, радикально отличавшегося по своей концепции от наполеоновского Синедриона, созванного в 1807 году.
Третий съезд «Союза равноправия» состоялся 10–13 февраля 1906 г., во время избирательной кампании в первую Государственную Думу. Предложение левого крыла «Союза» бойкотировать Думу на том основании, что она «будет оплотом реакции» — предсказание, вполне оправдавшееся событиями, — и воздержаться от участия в выборах было отклонено. Наоборот, была принята резолюция, призывающая евреев принять самое активное участие в выборах, выдвигать всюду своих кандидатов-евреев, а там, где это невозможно, отдавать свои голоса кандидатам-неевреям с условием что они обязуются поддерживать в Думе гражданские, политические и национальные права еврейского народа. Резолюция, кроме того, содержала такой пункт: «Настаивать на безоговорочном разрешении еврейского вопроса в Думе в связи с основными статьями Конституции и с вопросами об элементарных свободах, предоставляемых всем гражданам».
Избирательная кампания была развернута и проводилась в тяжелейших условиях. Полицейские власти воспользовались объявленным во многих местах положением войны, чтобы помешать развернутой предвыборной агитации, а в то же время черносотенцы пытались запугать евреев, угрожая погромами во время приближаюшевся пасхального сезона. В Польше шовинисты-антисемиты угрожали евреям всевозможными расправами за их «дерзкое намерение» выдвинуть своих кандидатов в Думу наряду с кандидатами поляков-христиан. В то же время еврейская группа левых, «Бунд» и другие, проводили политику бойкота Думы и всячески мешали выборам. Однако все эти опасения оказались напрасными. Во время Пасхи и предвыборной агитации погромов не было, а русское еврейство проявило большую активность на выборах, в результате чего в первую Думу было направлено 12 депутатов-евреев. Наиболее активными среди этих депутатов были М. Винавер, один из лидеров общероссийской конституционно-демократической партии и председатель «Лиги за достижение равноправия»; доктор Шмарьягу Левин, известный сионист; Л. Брамсон, активно занимавшийся еврейской просветительской деятельностью, был связан с русской демократической группой, известной как трудовики или «лейбористы». Все депутаты-евреи объединились на националистической платформе, сформулированной «Лигой за достижение равноправия». Резолюцией, принятой на четвертом съезде Лиги, состоявшемся 9-13 мая 1906 г., они обязались согласовывать свои действия во всех вопросах, касающихся еврейской эмансипации, и соблюдать общую дисциплину, не образуя, однако, отдельной депутатской фракции.
4. Еврейский вопрос перед первой Думой.
Первая Дума была созвана 27 апреля 1906 г. и всего через три месяца, 8 июля, была распущена или, вернее, разогнана царем за проявление духа чрезмерной оппозиции. Преобладающим элементом в первой Думе было конституционно-демократическое большинство, к которому по своим политическим симпатиям принадлежала основная масса русского еврейства и десять из двенадцати его представителей в Думе — двое других стояли несколько левее. Для евреев было естественно ожидать, что парламент такого склада без труда решит вопрос о равноправии евреев как одной из самых основных предпосылок гражданской свободы. К сожалению, это ожидание не оправдалось. Все короткое заседание Думы прошло в непрерывной борьбе оппозиции с беспринципным правительством, которое возглавлял тогда закоренелый реакционер Горемыкин. Правда, в своем ответе на речь с престола Дума заявила, что «ни свобода, ни порядок не могут быть твердо установлены без равенства всех граждан перед законом». Но в заявлении правительства от 13 мая об этом равенстве граждан не было сказано ни слова. Еврейский депутат Винавер произнес мощную речь, в которой, среди прочего, сказал следующее:
С этой трибуны, с которой так много было сказано о политических свободах, мы, евреи, представители одной из самых замученных наций в стране, не сказали о себе ни слова, потому что не сочли приличным говорить здесь по поводу гражданского неравенства... Теперь, однако, для нас становится ясным, что правительство решило продолжать тот же путь, по которому оно шло до сих пор, и поэтому мы обязаны заявить, что: пока вы будете потворствовать гражданскому рабству, не будет мира на земле.
Ошибка еврейских депутатов состояла как раз в том, что они не «промолвили ни слова» о себе в прежний раз, в ответ на тронную речь, в которой так же не было ни малейшего упоминания о гражданском равенстве. — затрагивая практически только евреев, — и что они произносили это слово не с тем чувством праведного негодования, на которое морально имели право представители «самой замученной национальности» в России.
В дальнейшем прения в Думе по еврейскому вопросу в силу обстоятельств сосредоточились на погромной политике правительства. 8 мая был внесен запрос о причастности Департамента императорской полиции к организации погромов 1905 г. Столыпин, министр внутренних дел, обещал ответить на документально подтвержденный запрос через месяц. Но еще до истечения этого срока в Белостоке вспыхнул новый кровавый погром.
В этом центре еврейского революционного и рабочего движения, где в 1905 г. полиция и войска уже дважды устраивали еврейскую резню, полицией и военными вынашивался новый заговор против «авторов освободительного движения». Случайный террористический акт, убийство начальника полиции неизвестным преступником, дали полицейским заговорщикам подходящий повод для осуществления своего ужасного замысла. 1 июня во время крестного хода провокатор из числа черносотенцев выстрелил из пистолета, и тотчас среди толпы со скоростью лесного пожара распространился слух, что «еврейские анархисты стреляют в христиан». Погром вспыхнул на месте. В течение двух дней толпа была занята сносом еврейских домов и магазинов, нападением на евреев, в то же время полиция и военные систематически стреляли по евреям не только на улицах, но и в домах, в которых жили несчастные. пытался спрятаться. Снова разыгрывались кишиневские зверства. Были вырезаны целые семьи, людей пытали и рубили на куски; конечности были отрезаны от тела, в головы вбиты гвозди... Восемьдесят убитых и сотни раненых евреев стали результатом этого нового подвига контрреволюционеров.
2 июня Императорская Дума получила душераздирающее известие о белостокской резне и тут же, после страстных речей д-ра Левина, Родичева и других депутатов, постановила внести запрос правительству для ответа на него в установленный срок и назначить парламентскую комиссию, которая должна была расследовать события на месте. Сразу три депутата Думы выехали в Белосток и по возвращении представили в Думу чистейший отчет, неопровержимо устанавливавший факт тщательной подготовки белостокского преступления как контрреволюционного акта и безжалостного расстрела мирного еврейского населения полицией и солдатами.
В зале Думы под кровавым призраком Белостока на обсуждение был вынесен законопроект о гражданском равноправии евреев. Насущная проблема лишения избирательных прав шести миллионов человек обсуждалась наряду с вопросом о нескольких мелких классовых различиях и совершенно отдельным вопросом о правах женщин. Во всей трактовке этого вопроса депутатами отчетливо проскальзывало отсутствие сердечного сочувствия. Возмущением отозвалась только речь еврейского депутата Левина, когда он напомнил русскому собранию, что ему самому, как еврею, в обычное время будет отказано в праве на жительство в столице, и что, как только Дума будет распущен, он, представитель народа и бывший законодатель, будет выселен полицией из Петербурга. Законопроект был передан в комитет для принятия окончательной формы.
После трехдневного перерыва, 8 июня, Дума вновь имела случай обсудить вопрос о погромах. Премьер Столыпин ответил на запрос 8 мая о причастности правительства к погрому 1905 года. Его неуклюжая попытка оправдать власть вызвала решительный отпор со стороны бывшего члена правительства, бывшего помощника министра внутренних дел, депутата Урусова, смело раскрывшего всю правду. Подкрепленный документальными свидетельствами, он доказал существование тайной типографии в Департаменте полиции, выпускавшей «патриотические» прокламации, призывавшие население к уничтожению евреев. Он процитировал слова жандармского офицера, руководившего этим делом: «Погром может быть устроен в каком угодно масштабе, будь то против десяти человек или против десяти тысяч», и закончил свою речь такими словами: «Опасность не исчезнет до тех пор, пока дела государства и судьбы земли будут подчиняться влиянию людей, которые по своему образованию ефрейторы и полицейские, а по убеждениям — погромщики». Эти слова сопровождались бурными аплодисментами, а правительственная скамья осыпалась криками: «В отставку, погромщики!» Наконец Дума приняла резолюцию, вторящую этим крикам возмущения.