В городе Сатанове состоялась конференция раввинов, и десятки мужчин и женщин, ранее принадлежавших к саббатианской секте, явились, чтобы исповедаться в своих грехах и покаяться. Сектанты признали, что совершали действия, подрывающие не только еврейскую религию, но и фундаментальные принципы нравственности и целомудрия. Женщины признавались, что нарушили супружескую верность, и рассказывали о сексуальных излишествах, бывших в моде среди сектантов, которые оправдывались мистическими домыслами. На основании всех этих свидетельств конференция раввинов в Бродах, собравшаяся во время заседаний Совета Четырех Земель, провозгласила строгий херем против всех еретиков, не покаявшихся, и запретила всякое общение с ними. Они также запретили изучение Зохара до тридцатилетнего возраста и Каббалистических сочинений Ари,[57] которые были распространены в тот период в рукописной форме, до сорокалетнего возраста, чтобы избежать ловушек мистической инакомыслия.
Именно тогда отлученные и преследуемые подольские сектанты, подстрекаемые своими лидерами, прибегли к совету отчаяния. Их представители предстали в городе Каменец-Подольске перед католическим епископом Дембовским и заявили, что иудейская секта, членами которой они были, отвергла Талмуд как ложное и вредное произведение, что они признают только Зоар, священную книгу каббалы, и верил, что Бог был одним в трех лицах, одним из которых был Мессианский Искупитель. Это заявление возбудило в епископе Дембовском надежду на обращение сектантов в христианство, несмотря на то, что под «мессианским Искупителем» они понимали Саббатая Цви, или его реинкарнацию, Якоба Франка. Епископ приказал опубликовать двусмысленное исповедание веры «контраталмудистов» или «зохаристов», как называли себя сектанты, и решил устроить религиозный диспут между франкистами и раввинами. Подольские раввины получили от епископа строгое указание прислать делегатов из своей среды для участия в предполагаемом диспуте. Их неявка должна была наказываться штрафами и сожжением Талмуда.
В присутствии Дембовского и представителей католического духовенства состоялся диспут между лидерами контрталмудистов и рядом раввинов. Конкурс длился семь дней. Дискуссии сосредоточились вокруг некоторых специфических высказываний в талмудической Агаде, которые франкисты приводили как свидетельство «богохульного» характера Талмуда. Раввины вяло возражали, им мешало недостаточное владение польским языком; более того, когда спор зашел об основных догматах иудаизма, они отказались обсуждать их в присутствии католических священников. У епископа сложилось впечатление, что талмудисты потерпели поражение. Осенью 1757 года он издал рескрипт, налагавший на талмудистов штраф, подлежащий выплате их противникам, за оскорбление их на ярмарке в Ланцкороне, и приказывал изымать все экземпляры Талмуда, найденные в Подольской епархии, у их владельцев и сжигать.
Отвратительные сцены времен Людовика IX, французского и папы Павла IV были разыграны заново. Тысячи экземпляров Талмуда были отобраны у евреев и отвезены в Каменец, где они были публично сожжены на рыночной площади. Сектанты стали свидетелями мести своим преследователям и торжествовали. Трудно сказать, чем бы закончился этот триумф, если бы в ноябре 1757 г. внезапно не умер епископ Дембовский. Сектанты лишились своей опоры и снова стали мишенью кагалских властей. В 1758 г. им наконец удалось получить охранную грамоту от короля Августа III, но и это не могло спасти их от неудобного положения, свойственного тем, кто, лишившись собственных симпатий, еще не смог завоевать доверие незнакомцев.
В этот критический момент сектанты решили отозвать из Турции своего лидера Якоба Франка. Последний тут же появился на Подолии с новым планом, который, как он надеялся, разом избавит его и его сторонников от всех противников. В речах, произнесенных перед своими последователями, Франк много говорил о своей возвышенной миссии и о божественных откровениях, которые повелели ему следовать по стопам Саббатая Цви. Точно так же, как Саббатай был вынужден временно принять магометанскую веру, так ему и его сторонникам было предопределено свыше принять христианскую религию как простую маскировку и как ступеньку к «вере истинного Мессии». Исполненные жажды мести, сектанты пришли к дьявольской мысли придать весомость своих показаний обвинению в отвратительном ритуальном убийстве, взволновавшем тогда всю Польшу и унесшем много жертв в еврейских рядах.
В 1759 году франкисты активно вели переговоры с высшими представителями польской церкви относительно их предполагаемого обращения в христианство. В то же время они просили, чтобы им разрешили провести публичный диспут с раввинами, которых они надеялись разоблачить перед неевреями. Примас Польской церкви Любинский и папский нунций Серра восприняли ухаживания франкистов с большим скептицизмом. Но временный управляющий Лембергской епархией каноник Микольский настоял на выполнении их просьбы. Второй религиозный диспут между талмудистами и франкистами под председательством Микольского состоялся в Лемберге и состоял из одиннадцати заседаний (июль-август 1759 г.). На этом диспуте ортодоксальные евреи были представлены рядом талмудистов во главе с раввином Лемберга Хайимом Рапопортом, в то время как дело сектантов защищали Соломон Шорр и Лейб Крыса, главные соратники Франка, а также несколько ученых католические богословы.
В основу дискуссии сектанты выдвинули семь тезисов. Шесть касались мессианской веры и догмата о Троице, причем последний был ими практически принят в христианской формулировке. Седьмой утверждал, что «Талмуд считает обязательным использование христианской крови». Дискуссия о первых шести пунктах была довольно скромной и условной, во многом из-за того, что раввины, опасавшиеся оскорбить религиозные чувства христиан, во многих случаях отказывались излагать свои взгляды. Только когда дело дошло до последнего пункта, злонамеренного обвинения в ритуальном убийстве, раввины энергично опровергли его, яростно протестуя против франкистов, которые открыто выступали врагами своего народа.
По окончании диспута сектантов призвали немедленными действиями доказать свою приверженность христианству. Началось обращение франкистов. Церемония крещения прошла с большой торжественностью в церквях Лемберга, спонсорами выступили представители польского дворянства. Неофиты принимали фамилии и титулы своих крестных отцов и таким образом получали доступ в ряды польского дворянства. В одном только Лемберге 514 мужчин и женщин, в том числе Лейб Крыса, Соломон Шорр и другие сотрудники Франка, были обращены в христианство в течение 1759 и 1760 годов. Здесь Франк подвергся предварительному крещению, желая завершить церемонию с большей торжественностью в Варшаве. Прибыв в польскую столицу, Франк подал прошение королю Августу III выступать в роли его крестного отца. Король дал согласие, и обращение сектантского вождя в католицизм произошло в ноябре 1759 года с необыкновенной пышностью в присутствии королевской семьи и придворных сановников. При крещении Якоб Франк принял имя Иосиф.
Однако отношение польского духовенства к новообращенным сектантам оставалось столь же скептическим, как и прежде. Темное прошлое Франка, его странный образ жизни, почитание, оказываемое ему его последователями, называвшими его «святым господом», — все это не могло не вызвать подозрений у церковных властей. Неосмотрительность некоторых франкистов, а может быть, тайный донос укрепили подозрения духовенства. Они узнали, что обращение сектантов было актом лицемерия, что Франк продолжал изображать среди них Мессию и «Святого Господа» и что исповедуемая ими Троица имеет очень мало общего с соответствующим христианским догматом. Они решили расследовать дело и, в случае, если их подозрения подтвердятся, предъявить лидерам секты обвинение перед церковными судами.
В январе 1760 года Франк был арестован в Варшаве по приказу высших церковных властей и подвергнут обыску перекрестному допросу. При всей своей проницательности глава франкистов не смог убедить судей в своем христианском православии. Многие показания, сделанные его учениками или им самим, только усилили дело против него. Церковный суд, предварительно выяснив отношение Рима через папского нунция, приговорил Франка к заточению в цитадели Ченстохова и к заключению в местном монастыре, дабы исключить всякую связь с его последователями.
Тринадцать лет (1760-1772) Франк оставался в цитадели, но католическое духовенство не справилось со своей задачей. Франкисты продолжали свои отношения со «Святым Господом», который как страдающий Мессия теперь был окружен в их глазах новым ореолом. Им удалось проникнуть даже в самый Ченстохов и в большом количестве поселиться на окраинах города, которые, по старым мессианским представлениям, они обозначали как «ворота Рима». Они видели в судьбе Франка повторение судьбы Саббатая Цви, который также содержался в плену в замке Абидос, недалеко от столицы Турции. Они были вдохновлены мистическими речами и посланиями Франка, суть которых заключалась в том, что их единственное спасение заключалось в «святой религии Эдома» — термине, под которым он понимал странную смесь христианских и саббатианских идей. Новая религия была лишена какого-либо истинно религиозного или морального элемента, и то же самое относится и к жизни Франка, который цинично выражался своим последователям: «Я пришел избавить мир от всех законов и статутов, существовавших до сих пор». В поведении «Святого Господа», основанном на мистификации и стремлении приспособиться к окружающей среде, не было ничего апостольского.
Первый раздел Польши положил конец заточению Франка в монастыре. Он был освобожден командующим русскими войсками, занявшими Ченстохов в конце 1772 года. После непродолжительного пребывания в Варшаве, где ему удалось восстановить непосредственные отношения с сектантами, Франк в сопровождении своей семьи и большой свиты, покинул пределы Польши и поселился в Брюнне, в Моравии (1773).