В пропаганде «основного закона» центральное место стала занимать идея об усилении роли фалангистской партии в руководстве страной. «Испанская традиционалистская фаланга и XOHС» деидеологизировалась, слилась с государственными институтами и потеряла свое особое значение, утверждали «истинные» фалангисты. X. Л. Арресе в публичных выступлениях упрекал членов партии в утрате «возвышенного духа» фаланги 30-х годов.
Подготовка «основного закона» и сопровождавшая ее активизация фалангистов привели к тому, что в государственной партии с небывалой отчетливостью проступили контуры испанской фаланги 1933—1936 гг. Группировавшиеся вокруг X. Л. Арресе ветераны фаланги сами произвели подсчет своих сторонников, и в конце 1956 г. генеральный секретарь официально объявил на Национальном совете «большой» фаланги, что «первоначальная» фаланга занимает приблизительно 5% руководящих постов в государственных и партийных органах страны. К фалангистской «старой гвардии» принадлежали 2 из 16 министров, 1 из 17 заместителей министров, 8 из 102 генеральных директоров, 18 из 50 гражданских губернаторов, 8 из 50 президентов провинциальных депутаций, 65 из 151 члена Национального совета фаланги, 137 из 575 депутатов кортесов, 133 из 738 провинциальных депутатов, 766 из 9155 мэров, 2226 из 55 960 муниципальных советников[1292]. Это было мало, с точки зрения самих фалангистов, и много, по мнению монархистов и католиков. Усиления роли партии требовала в первую очередь именно эта «малая» фаланга, претендовавшая также на обновление самой партии.
В наиболее резкой и откровенной форме о претензиях «малой» фаланги заявил в 1956 г. Л. Гонсалес Висен, старый фалангист, вошедший в комиссию по выработке «основного закона». Он предлагал освободить Национальный совет фаланги от влияния армии, церкви и «правых политических сил». Все они, по мнению фалангиста, должны были занять подобающее место в государственной жизни, но не руководить партией. Местные организации фаланги предполагалось «усилить», активизировать и очистить от номинальных владельцев партийных билетов. Эта обновленная фаланга («истинные» фалангисты предпочитали использовать данный термин, а не символизирующее гетерогенность наименование «Национальное движение») должна была осуществлять действенный контроль над правительственными учреждениями. В довершение всего Л. Гонсалес Висен рискнул поставить прямой вопрос о замене личной диктатуры Ф. Франко властью фалангистской партии. По существу же его предложения вели к тому, чтобы разнородную, уже разложенную внутренними противоречиями франкистскую партию превратить в монолитную политическую силу; за идеологическими требованиями «истинных» фалангистов скрывался идеал еще более тоталитарного типа диктатуры фашистского образца.
Фалангисты утверждали, что важнейшие противоречия режима вызваны неполным проведением в жизнь их социально-экономической программы. X. А. Примо де Ривера обещал ликвидировать борьбу классов в результате создания общества «органической целостности», благоприятного якобы для всех социальных слоев. «Богатство в качестве своего первого назначения — и так его будет направлять наше государство — должно улучшать условия жизни народа, — говорилось в 12-м пункте программы фаланги. — Нельзя терпеть, чтобы огромные массы жили в нищете, в то время как другие располагают всеми плодами роскоши»[1293]. В письме, которое Л. Гонсалес Висен направил летом 1956 г. X. Л. Арресе, признавалось, что испанское общество не только не приобрело искомого единения, но и всецело пронизано еще духом гражданской войны. «В наше время, — писал Л. Гонсалес Висен, — различие между бывшими красными и некрасными, между теми, кто поддерживал и не поддерживал движение, или, иначе говоря, между победителями и побежденными, является реальностью национальной жизни и административной политики правительства»[1294].
«Истинные» фалангисты вновь обещали единение нации, неосуществленное франкизмом за 17-летний период его владычества. В фалангистских кругах предлагались при этом и некоторые сравнительно радикальные меры социального плана: говорилось о необходимости улучшить экономическое положение рабочих и увеличить налоговое обложение на капитал[1295]. Однако демагогические социальные проекты фалангистов, соединенные с откровенно выраженным намерением «завоевания улицы», сведенные в единую обойму с планами всемерного укрепления национал-синдикалистской структуры, напоминали слишком многое из первого тура «фалангизации Испании», чтобы увлечь за собой народные массы в середине 50-х годов.
Фалангистская реклама сопровождала деятельность министра труда X. А. Хирона (второго представителя «малой» фаланги в правительстве февраля 1956 г.). Инфляция, а также вспышки забастовочного движения заставили правительство принять 3 марта 1956 г. решение о повышении заработной платы рабочих в два этапа — 1 апреля и 1 октября. Разработанные министерством труда новые расценки дали довольно значительное увеличение заработной платы, хотя за этим вскоре последовал и новый скачок инфляции.
Активизация сил фаланги была допущена Франко в условиях всеобщего общественного сдвига, сделавшего 1956 год переломным в развитии франкистской Испании. Уничижительная критика «достигнутого» не помешала фаланге, как и ранее, оставаться опорой режима в противовес движению либеральных и демократических сил.
Неизменность официальных запретов не могла уже в это время помешать оживлению общественной жизни, проявившемуся, в частности, в возникновении разнообразных оппозиционных групп. Эти группы (называвшие себя обществами, ассоциациями, иногда — партиями) были в большинстве своем недолговечны, но они эффективно способствовали формированию независимого общественного мнения. Среди них было несколько групп христианских демократов. Д. Ридруехо с группой молодежи создал Социальную партию демократического действия. «Это не было по существу ни партией, ни интеллигентским кружком, — отмечал Д. Ридруехо в своей книге. — Соединяя отдельные элементы и того и другого, это был центр движения, который ни в коей мере не стеснял будущие решения своих участников (одни были более либералами, другие — более социалистами), но все же содействовал оформлению особого, недогматического, сектора общественной мысли»[1296].
Ощутимых сдвигов в распространении своего влияния добилась КПИ. В июне 1956 г. партия взяла курс на «национальное примирение» всех социальных сил, выступавших против франкизма, и, следовательно, за создание условий «мирной смены режима... без насилия, без восстания, без гражданской войны». «Увеличение активности масс и согласие между различными силами оппозиции может создать — еще до полного исчезновения диктатуры генерала Франко — более благоприятные условия для демократического решения испанских проблем», — говорилось в декларации КПИ[1297]. Разработанная КПИ тактика «национального согласия» привела к установлению политических контактов между компартией и некоторыми из Новых группировок, нелегально возникших внутри страны. Определенное сближение наметилось между КПИ и частью «Рабочих братств Католического действия».
В сентябре 1956 г. X. Л. Арресе передал членам Национального совета фаланги проекты, выработанные комиссией по подготовке «основного закона». Один из них предусматривал, что Национальный совет фаланги должен быть по крайней мере наполовину составлен из советников, избранных всей совокупностью членов партии. Функции совета расширялись: он, по проекту, избирал генерального секретаря Национального движения, надзирал за прохождением новых законов, мог наложить вето на законопроекты, подготовленные комиссией кортесов, и т. п. Специальный проект пересматривал «принципы» Национального движения, очищая «26 пунктов» от наиболее явных несоответствий политическому лексикону франкизма 50-х годов. Прославление империи заменялось фразами о международном сотрудничестве, замаскировывался дух насилия, смягчался социальный радикализм. Говорилось о том, что фаланга в соответствии с духом католичества отвергает тоталитарную форму государства. В своем окончательном варианте предложения X. Л. Арресе звучали весьма отлично от стиля основоположника фаланги, культ которого разжигали «истинные» фалангисты (как, впрочем, и вся официальная пропаганда).
Против X. Л. Арресе решительно выступили монархисты; к Франко поступило большое число протестов со стороны епископов, военных губернаторов и банкиров, встревоженных планами «рефалангизации Испании». Основное внимание оппонентов X. Л. Арресе было при этом приковано к положениям о Национальном совете, за которыми угадывались претензии фалангистов на власть.
Существенную роль в последовавших вслед за тем политических изменениях сыграли экономические проблемы. Идеологи фалангизма выступали за продолжение политики автаркии, за сохранение и даже усиление государственного контроля над экономикой страны. Фалангисты называли себя принципиальными противниками «либерального капитализма». Они ориентировались на усиление экономической роли Национального института промышленности и связанных с ним предприятий, многие из которых оказались малорентабельными. Опусдеистское стремление к проведению хозяйственной реформы вызывало у них самое резкое осуждение.
Между тем продолжавшийся около года период фалангистской активизации совпал с непрерывным нарастанием валютно-финансового кризиса. В феврале 1957 г. министр торговли М. Арбуруа представил правительству сенсационный доклад о росте инфляции, цен, о возможном возвращении к карточной системе и о росте народного недовольства.
25 февраля 1957. г. было сформировано новое франкистское правительство, в которое впервые вошли члены «Опус деи». Министром торговли стал А. Ульястрес — «нумерарио», министром финансов назначили М. Наварро Рубио — «супернумерарио» из «Опус деи»