Весомый вклад в исследование фашизма внесла итальянская марксистская историография. Исключительно важную роль в ее формировании сыграли труды А. Грамши. Вскоре после окончания второй мировой войны стали известны произведения, написанные им в фашистских застенках. Мощное воздействие наследия Грамши на итальянскую историческую науку, его глубокий и оригинальный анализ коренных проблем итальянской истории признают и буржуазные ученые. По словам американского историка А. У. Саломоне, публикации «Тюремных тетрадей» Грамши «сразу же подействовали как идеологический катализатор»[1476].
Влиянием марксистской исторической мысли в значительной степени объясняется тот факт, что дискуссия о происхождении фашизма не замкнулась в пределах антитезы, представленной взглядами Д. Фортунато и Б. Кроче. Первый из них считал фашизм логическим и фатальным итогом итальянской истории, а другой объявлял фашизм роковой случайностью[1477]. Полемика между сторонниками двух полярных точек зрения грозила завести исследование фашизма в тупик. Выход из него указали марксисты. Важный шаг в этом направлении был сделан авторами сборника «Тридцать лет жизни и борьбы Итальянской коммунистической партии», опубликованного под редакцией П. Тольятти в 1953 г. Не разделяя фаталистических взглядов на историческое прошлое Италии, марксисты в то же время вскрывали глубокие корни фашизма, показывали фальшь идиллического образа дофашистского итальянского государства, нарисованного Б. Кроче. «Фашизм возник не в противоречии со старой Италией, а при ее соучастии и при помощи тех сил, которые ею руководили»[1478], — писал П. Тольятти.
Путь старой Италии к фашизму ярко и убедительно показал видный представитель марксистской историографии П. Алатри[1479]. Исследуя политические и идейные стороны генезиса фашизма, Алатри удачно решает сложную проблему взаимодействия общего, свойственного фашизму в целом, и особенного, порожденного спецификой итальянской истории. Особую убедительность работам Алатри придает тонкая и точная нюансировка политического поведения различных фракций господствующих классов, а также главных действующих лиц итальянской политической сцены.
На рубеже 50—60-х годов марксистская историография фашизма вступает в новый этап своего развития. Это было одним из следствий того подъема, который испытывает с середины 50-х годов марксистская историческая наука в целом[1480]. Творческий анализ важнейших процессов современности, содержавшийся в решениях и документах съездов КПСС, международных совещаний коммунистических и рабочих партий, углубил и расширил методологическую базу марксистской историографии. Интенсивное исследование актуальных проблем современности историками, экономистами, социологами, философами значительно обогатило марксистскую концепцию фашизма. Всестороннее изучение современного государственно-монополистического капитализма проливает новый свет на его специфические формы, представленные фашистскими режимами, на место фашистских методов в политической стратегии и тактике буржуазии. Дифференцированнее стали представления о социальной структуре буржуазного общества, о его средних слоях — социальном резервуаре, из которого фашизм черпал массовую поддержку.
Значительные успехи в изучении германского фашизма связаны с деятельностью Комиссии историков СССР и ГДР, созданной в 1957 г. Уже на первой ее сессии (25—30 ноября 1957 г.) определились такие центральные исследовательские темы, как история германского империализма и милитаризма, история второй мировой войны. В широких рамках этой проблематики были подвергнуты глубокому и тщательному анализу экономические, политические и идеологические аспекты национал-социализма. Важный вклад в развитие марксистско-ленинской историографии фашизма внесла третья сессия Комиссии историков СССР и ГДР (14—19 декабря 1959 г.), материалы которой были опубликованы в пяти томах[1481]. Всесторонне была рассмотрена подготовка второй мировой войны германским монополистическим капиталом. Деятельность Комиссии историков СССР и ГДР способствовала подъему марксистско-ленинской историографии фашизма, создавала почву для возникновения фундаментальных обобщающих трудов.
Работы такого типа возможны лишь при наличии детальных исследований по отдельным сторонам фашизма. Велика также роль трудов, в которых проблемы фашизма вписываются в историю страны или группы стран. Появлению первого обобщающего труда о германском фашизме, опубликованного А. А. Галкиным в 1967 г., предшествовали исследования В. Т. Фомина и В. Б. Ушакова по внешней политике гитлеровской Германии, Л. А. Безыменского о взаимоотношениях между нацистами и военщиной, Д. Е. Мельникова и Г. Л. Розанова о крахе гитлеровского режима[1482]. Существенным достижением явилась книга по истории нацистской Германии 1933—1939 гг., написанная Г. Л. Розановым[1483]. Привлекая материалы из архивов СССР, ГДР и ФРГ, Г. Л. Розанов проследил процесс формирования нацистского режима, его внутреннюю и внешнюю политику до начала войны. Его книга была первым в советской историографии монографическим исследованием подобного рода. Видное место занял период гитлеровской диктатуры в «Очерках новейшей истории Германии» В. Д. Кульбакина[1484].
Современная марксистско-ленинская историография фашизма успешно развивается вглубь, раскрывая сложную диалектическую взаимосвязь между государственно-монополистическим базисом и фашистской политической надстройкой, между массовой опорой фашизма и его социальной функцией, а также вширь, охватывая разнообразные формы фашистских движений и режимов.
В центре внимания марксистской историографии находятся главные разновидности фашизма, прошедшие весь цикл эволюции от движения, домогающегося власти, до системы господства. Именно в них полнее всего раскрывается сущность фашистского феномена. Целостное представление об итальянском фашизме создается благодаря книге Б. Р. Лопухова, где исследован генезис фашизма, процесс формирования режима Муссолини[1485], и монографии Г. С. Филатова о заключительном этапе фашистского двадцатилетия и республике Сало[1486]. Фундаментальный труд, охватывающий всю основную проблематику фашизма, все фазы его истории, был написан Э. Сантарелли. Выявляя то общее, что связывает фашизм с традиционными формами реакции, итальянский ученый основное внимание концентрирует на исследовании его специфических черт. Сантарелли стремится максимально учесть роль каждой из многих, порой весьма противоречивых тенденций, взаимодействовавших в процессе генезиса фашизма. Но противоречивость тенденций, которые сплавились в фашистском феномене, не меняет того факта, что в данном случае «дело шло о подготовленной господствующими классами социальной и политической регрессии, сочетавшейся с техническим и институциональным обновлением»[1487].
Наиболее широко западноевропейские фашистские движения и режимы представлены в книге польского историка А. И. Каминского[1488]. В систему сопоставительного анализа у него включаются как фашистские формы господства, так и движения, не сумевшие прийти к власти. Польский историк устанавливает черты сходства и определенные различия режимов фашистского типа, выделяя в особую группу те из них, которые возникли на территории оккупированных гитлеровским вермахтом государств. Результаты исследования Каминского представляют значительный интерес с точки зрения типологии режимов фашистского образца.
В широком историческом плане польский ученый характеризует фашизм как попытку повернуть вспять социальное развитие человечества, предотвратить переход от капиталистических порядков к социалистическому общественному устройству. Регрессивный характер фашизма оказывался в возрождении некоторых форм подавления и эксплуатации трудящихся, напоминавших средневековье или даже рабовладение[1489]. Нет, однако, никаких оснований выдавать некоторые идеологические и политические признаки фашизма, унаследованные им от феодально-абсолютистской реакции, за сущностную характеристику, как это делают современные буржуазные историки.
При многоплановом рассмотрении фашизма, что свойственно прежде всего работам обобщающего характера, наиболее четко выявляется его сущность как террористической диктатуры монополистической буржуазии в условиях государственно-монополистического капитализма. Особенно показателен с этой точки зрения германский фашизм, в котором, по справедливому замечанию А. А. Галкина, «фашистская система нашла свое наиболее законченное, «классическое выражение»»[1490]. Как и прежде, борьба между марксистской исторической наукой и буржуазной историографией достигает наивысшего накала вокруг проблемы «фашизм — монополии». Обвиняя марксистов в «упрощении», «односторонности», буржуазные историки сами упрощают марксистское понимание этой сложной проблемы, низводя его порой до уровня карикатуры. Так, западногерманский ученый В. Зауэр приписывает марксистам взгляд, будто фашизм был «просто манипуляцией большого бизнеса»[1491].
На самом же деле историки-марксисты далеки от инкриминируемых им примитивных представлений. В современных марксистских исследованиях взаимоотношения между фашистами и монополиями раскрываются во всей их сложности и многообразии. Нацистский режим, по словам А. А. Галкина, «служил монополиям, но он не был и не мог быть игрушкой в руках отдельных монополистов. Если бы он считался только с ними, он не мог бы пользоваться свободой политического и особенно социального маневра и тем самым выполнять свои клас