[1506]. Но в позициях этих кругов монополистического капитала нельзя усматривать какую-то альтернативу фашизму. Они тоже были склонны сотрудничать с нацистами, правда, на несколько иных условиях.
Разработанную Ю. Кучинским классификацию государственно-монополистических группировок развивает и конкретизирует Д. Айхгольц в труде о военной экономике гитлеровской Германии. Айхгольц определяет ее как крайнюю форму государственно-монополистического капитализма, при которой процесс воспроизводства приобретает особый характер, так как его ход все более и более зависит от военно-политических факторов[1507]. Фактически в исследовании охвачена структура нацистского варианта государственно-монополистического капитализма в целом. Благодаря работе Айхгольца зримо предстает процесс сращивания монополий с государственными ведомствами и институтами. Этот процесс наглядно отразился и в составе двух соперничавших государственно-монополистических групп: с одной стороны, Шахта — Тиссена — Томаса, а с другой Геринга — «ИГ Фарбениндустри». Именно скрупулезный анализ внутренней борьбы в нацистской государственно-монополистической системе, функционировавшей в «третьем рейхе», позволяет опровергнуть измышления буржуазных историков, гиперболизирующих междоусобные стычки, чтобы в какой-то мере реабилитировать монополистических магнатов, представить монополии подчиненным элементом системы. Исследование Айхгольца служит еще одним веским доказательством того, что в основе сотрудничества монополий с фашизмом лежали «общеимпериалистические интересы всех монополий, направленные на экспансию, вооружение и войну»[1508].
Кульминационному моменту эволюции нацистской государственно-монополистической структуры посвящена книга В. Блейера «Государство и монополии в тотальной войне»[1509]. В первой половине 1943 г. после жестоких поражений на советско-германском фронте гитлеровцы в широком масштабе стали осуществлять пресловутую «тотальную мобилизацию», еще более усугубившую размах фашистского террора и грабежа. В. Блейер показывает активное участие монополий в разработке и практическом осуществлении «тотальной мобилизации», опровергая утверждения буржуазных историков о том, что монополисты были всего лишь бессильными исполнителями воли нацистской элиты. Что же касается внутренних конфликтов, то они возникали главным образом из-за дележа добычи.
Наряду с исследовательскими работами германских историков-марксистов высокой оценки заслуживает их неустанная деятельность по выявлению и публикации документальных источников. Определяющую роль монополистического капитала в системе нацистской диктатуры убедительно раскрывает подготовленный Д. Айхгольцем и В. Шуманом сборник документов «Анатомия войны»[1510]. В рецензии на него западногерманский историк М. Залевски вынужден признать, что «нельзя пройти мимо этого сборника, он воспроизводит часто удручающую картину переплетения государственной партии с частной экономикой»[1511]. Залевски сожалеет, что отсутствие подобных публикаций в ФРГ, основанных на материале архивов западногерманских фирм, придает данному изданию еще бóльшую ценность.
Сожаления западногерманского историка выглядят не очень искренними. И буржуазные ученые, и в особенности сами капиталисты прекрасно понимают, какими опасностями чревато для них открытие архивов корпораций. Такого же мнения придерживаются и капиталисты других стран, скомпрометированные близостью с фашизмом. Испанский историк Висен Вивес, работавший в Барселоне, отмечает «коллективную трусость» каталонских промышленников, так и не допустивших его к своим архивным фондам, хотя его интересовала преимущественно история XIX в.[1512] Как пишет итальянский ученый П. Мелограни, «необходимая документация, за редкими исключениями, ревностно охраняется в архивах компаний и банков»[1513].
Логическим продолжением «Анатомии войны» явился новый том документов — «Анатомия агрессии», подготовленный Г. Хассом и В. Шуманом. Документальные материалы этого издания детально раскрывают нацистские планы создания «нового порядка» в Европе, в разработке которых ведущее участие принимали монополии. В этих документах с максимальной наглядностью отразилось взаимопереплетение интересов монополий и государственного террористического аппарата. Публикация историков ГДР не оставляет сомнений, что между различными звеньями нацистской системы, «несмотря на все противоречия и порой довольно резкие расхождения по причине конкуренции, по тактическим вопросам существовало и играло решающую роль принципиальное согласие в империалистических целях, ради которых фашистское государство вело войну»[1514].
Успехи в разработке коренных проблем фашизма делают гораздо эффективнее борьбу марксистско-ленинской исторической науки против буржуазной историографии. Буржуазные историки часто теряют свободу маневра в дискуссии по принципиальным проблемам фашизма, в ходе которой обнаруживается несостоятельность их концепции. Свидетельством тому является, в частности, раздел о марксистско-ленинской историографии германского фашизма в статье Г. Моммзена (ФРГ), помещенной в «сравнительной» энциклопедии «Советская система и демократическое общество», которую правильно было бы назвать энциклопедией современного антикоммунизма. Как утверждает Г. Моммзен, теория о государственно-монополистическом капитализме непригодна для интерпретации фашизма, потому что «фашистская система смогла победить только в нескольких, главным образом индустриально отсталых, странах, а не в США и в Англии, где государственно-монополистические тенденции можно наблюдать в гораздо большем объеме»[1515].
Не говоря уже о том, что ни Италию, ни тем более Германию, где фашизм принял «классическую» форму, нельзя отнести к разряду отсталых стран, следует также учитывать отсутствие прямой корреляции между уровнем экономики и степенью развития государственно-монополистического капитализма, процесс формирования которого зависит и от факторов политического характера, от особенностей империализма тех или иных стран. В. И. Ленин указывал на Германию, как «образец передовой капиталистической страны, которая в смысле организованности капитализма, финансового капитализма, была выше Америки. Она была ниже во многих отношениях, в отношении техники и производства, в политическом отношении, но в отношении ... превращения монополистического капитализма в государственно-монополистический капитализм — Германия была выше Америки»[1516]. Экономическая слабость итальянского капитализма в известной мере компенсировалась разветвленной системой организационных связей, мощью отдельных монополий-гигантов. «В Италии империализм, — отмечал П. Тольятти, — имеет особенно ярко выраженные черты по сравнению с другими странами... Его можно отнести к числу ... слабейших, поскольку у него нет собственного сырья и пр., но с точки зрения организации, структуры, он, без сомнения, один из наиболее развитых»[1517].
Марксистский подход к фашизму создает предпосылки для многостороннего анализа этого явления, которые успешно реализуются прежде всего в обобщающих трудах последних лет. Комплексный характер марксистского подхода проявляется, с одной стороны, в сочетании различных исследовательских методов: собственно исторического, экономического, социологического, социально-психологического, а с другой стороны — в многообразии исследовательской проблематики.
Ценные исследования по проблемам германского и итальянского фашизма выполнены польскими учеными. Генезис нацистского движения, преимущественно в социологическом и социально-психологическом ракурсах, исследован Я. Банашкевичем[1518]. В отличие от буржуазных авторов, как правило, ограничивающихся весьма произвольной систематизацией эмпирического материала, Банашкевич раскрывает связь между формированием социальной базы нацизма и общим кризисом капитализма, социально-экономическими потрясениями в Германии после первой мировой войны.
Становление итальянского фашизма и его приход к власти — основные темы монографии С. Серповского. Польский ученый, в частности, обращает внимание на следующий момент тактики фашистских главарей: окутывая «поход на Рим» псевдореволюционным ореолом, они эксплуатировали лозунг революции, который стал популярен в массах усилиями социалистов[1519].
Система нацистского господства стала предметом исследования польского ученого Ф. Рышки[1520]. Тематически к исследованию Рышки примыкает работа Э. Енджеевского[1521]. Становление нацистской системы господства во всем его многообразии исследовал историк из ГДР К. Петцольд[1522]. При этом он уделил особое внимание раскрытию функций нацистского антисемитизма как важного идейно-психологического средства для консолидации «третьего рейха».
Подлинно научный анализ социально-психологических аспектов фашизма позволяет историкам-марксистам углубить представление как о процессе генезиса фашистских движений, так и о процессе функционирования фашистских режимов. Не случайно Ф. Рышка от государственно-административной проблематики нацизма подошел к изучению психологической подоплеки этого явления в целом