[100]. Отметим лишь, что, согласно данным на конец 1921 г., по всей территории Италии фашизм финансировали на 71,8% промышленные и финансовые общества, на 8,5 — институты кредита и страхования, на 19,7% — частные лица.
Исключительно важные и интересные документы о финансировании фашистской газеты «Пополо д'Италиа» приводятся в книге В. Кастроново[101].
В условиях кризиса рабочего движения после сентября 1920 г. сопротивление трудящихся наступлению фашизма не было организовано в общенациональном масштабе. Наиболее распространенной формой антифашистского сопротивления были забастовки и демонстрации протеста. В ряде мест были созданы комитеты пролетарской защиты, в которых нашла выражение идея единого пролетарского фронта борьбы против фашизма. Отряды «народных смельчаков», в которые вступали все антифашисты, независимо от своей классовой и политической принадлежности, принято считать стихийно складывавшейся формой единого антифашистского фронта. Но единство не было достигнуто ни в общем антифашистском масштабе, ни в масштабе рабочего движения. Руководство социалистической партии придерживалось в то время в отношении фашизма тактики «пассивного сопротивления», отказываясь от организации вооруженной борьбы. А коммунисты, призывавшие к такой борьбе, занимали сектантские позиции. Эффективность их борьбы в значительной мере снижалась из-за попыток решить проблему антифашистского сопротивления исключительно на пути борьбы за диктатуру пролетариата. Позднее, в марте 1922 г., эта их линия была оформлена в принятых партией сектантских «Римских тезисах», осужденных затем на IV конгрессе Коминтерна с позиций борьбы за единый пролетарский фронт.
Между тем фашизм набирал силу, и к концу 1921 г. организованное им движение насчитывало уже свыше 300 тыс. человек. Тогда руководители движения посчитали необходимым создать свою политическую партию. Эта партия выступила с программой, стержневым пунктом которой была идея нации[102]. Фашисты доказывали, что не классы, а нация является господствующей формой социальной организации в современном мире. «Нация, — говорилось в фашистской программе, — это не просто сумма индивидов, живущих в определенное время и на определенной территории. Нация является организмом, содержащим в себе бесконечные ряды прошлых, настоящих и будущих поколений. Отдельный индивид в этой исторической перспективе является лишь преходящим моментом». Отсюда выводился категорический императив: все интересы личные (индивиды) и групповые (семья, корпорация, класс и т. д.) должны подчиняться высшим интересам нации. Отсюда и фашистская концепция государства: «Государство является юридическим воплощением нации. Политические институты эффективны лишь постольку, поскольку национальные ценности находят там свое выражение и защиту». Иными словами, если данное государство не отвечает «интересам нации», то «во имя этих интересов» оно может и должно быть заменено новым.
Во время правительственного кризиса в феврале 1922 г. фашисты устроили в ряде городов Италии демонстрации под лозунгами: «Да здравствует диктатура!», «Долой парламент!» Речь шла уже не о нападках на правящий либеральный класс, а об отрицании всей системы и идеологии демократии. Элементы этого отрицания были и раньше, но теперь — в 1922 г. — оно становится закопченным. «XIX век, — писал Муссолини, — был преисполнен лозунгом «все», этим боевым кличем демократии. Теперь настало время сказать «немногие» и «избранные»... Жизнь возвращается к индивиду... Тысячи признаков свидетельствуют, что нынешнее столетие является не продолжением минувшего, а его антитезой».
И, может быть, именно в то время со всей силой обнаружился политический просчет либералов как правящей партии. В своем отношении к фашизму они оказались в роли пресловутого мага, бессильного обуздать вызванные им силы. Антидемократический характер фашистского наступления становился теперь все очевиднее.
Но идея защиты демократии и широкого антифашистского единства практически отсутствовала в концепциях руководителей итальянского рабочего движения. Это было одной из важных причин малоэффективности Союза труда — координационного центра профсоюзной борьбы пролетариата, созданного в феврале 1922 г. Это же было одной из причин неудачи всеобщей антифашистской забастовки, объявленной в августе 1922 г. Целью забастовки было помешать созданию более правого правительства. Но вряд ли можно было ожидать жертвенности и самоотверженности рабочих в борьбе за «более хорошее» буржуазное правительство, после того как в течение многих лет их убеждали в том, что все буржуазные правительства являются «плохими». Со своей стороны, коммунисты мыслили борьбу против фашизма в классических категориях революционной борьбы пролетариата против буржуазии, что значило заведомо сужать фронт антифашистского сопротивления. В этот момент, как никогда раньше, сказалось отсутствие подлинно творческой идеи борьбы пролетариата против фашизма — идеи, способной сплотить его с самыми широкими слоями населения[103].
После августа 1922 г. в Италии говорили — и не без основания — о двоевластии в стране. При полном бездействии, а то и прямом попустительстве со стороны официальной власти фашисты устанавливали свое господство в одной провинции за другой. К тому времени фашизм совершенно определенно взял курс на ниспровержение существующей власти, хотя в своей политической стратегии он не исключал и возможности участия в новом коалиционном правительстве: Но это был своего рода «запасной вариант» или, скорее, политический маневр с целью ввести в заблуждение правящие круги страны. 16 октября на секретном совещании фашистских руководителей в Милане был создан так называемый «квадрумвират» для военной организации захвата власти. 17 октября начальник службы армейской информации доносил, что в беседе с одним из своих друзей Муссолини прямо заявил о полной готовности фашистов к военному перевороту. «Муссолини, — читаем в этом донесении, — настолько уверен в победе и в том, что он является хозяином положения, что предвидит даже первые акты своего правительства. Кажется, он намеревается совершить переворот не позже 10 ноября, возможно, 4 ноября...»[104]
События развивались с головокружительной быстротой. 24 октября в Неаполе открылся съезд фашистской партии, на котором дуче выступил с ультиматумом правительству, потребовав пять портфелей и комиссариат авиации в новом правительстве. В Риме еще на что-то надеются и выдвигают разные варианты правительства с участием фашистов. 28 октября становится известно об отставке правительства. Его последним актом был декрет о введении осадного положения. Однако король после некоторых колебаний отказался его подписать. 29 октября Муссолини по телеграфу получает от короля предложение сформировать новое правительство. 30-го, утром, он прибывает в Рим в поезде, и в тот же день в столицу с разных сторон вступают многочисленные отряды фашистов[105].
Впоследствии говорили о приходе фашистов к власти в результате этого так называемого «похода на Рим». Но в действительности последний был лишь фоном закулисной сделки, нашедшей свое наиболее яркое выражение в согласии короля на формирование правительства во главе с Муссолини.
Первый период фашистской власти
Приход фашистов к власти был осуществлен формально законным путем, хотя и под давлением силы. По мандату, полученному от короля, Муссолини сформировал коалиционное правительство, в котором ключевые посты заняли фашисты. На заседании парламента 16 ноября 1922 г. это правительство получило вотум доверия — 306 голосов против 102 (социалисты, коммунисты, республиканцы)[106]. Таким образом была сохранена как бы преемственность со старой государственной системой.
«Я очень заботился о том, — говорил позднее Муссолини, — чтобы не затронуть основы государства»[107]. И, комментируя эти слова своего вождя, фашистский теоретик Эрколе писал: «Основы государства — монархия, церковь, армия, статут. Благодаря этому Муссолини удастся, по его же словам, привить революцию к стволу старой легальности, ускорив тем самым вхождение фашизма в орбиту конституции...»[108] Сохранив эти так называемые «столпы», фашисты внесли серьезные изменения прежде всего в методы и дух государственного управления. Создание правительства, фактически — именно фактически, а не юридически — вставшего над парламентом, было первым, но далеко не единственным изменением такого рода. Сразу после переворота местная администрация подпала под контроль руководителей- провинциальных фашистских организаций. При префектах появились политические уполномоченные, которые осуществляли «политический надзор». К руководителям важнейших государственных учреждений приставляются также фашистские уполномоченные. Начинается постепенная замена руководящих кадров старого государственного и правительственного аппарата.
Сами фашисты первый период своей власти определяли как диктатуру фашистского правительства, или диктатуру фашистской партии, над старым либеральным государством[109]. Важной гарантией этой диктатуры стали два новых института: Большой фашистский совет (БФС) и Добровольная милиция национальной безопасности (ДМНБ). Оба были созданы уже вскоре после переворота, но опять-таки не вопреки, а как бы в обход старых законов и старой государственной системы.
БФС был создан в декабре 1922 г. на базе Дирекции фашистской партии путем добавления к ней министров-фашистов и некоторых местных фашистских лидеров по назначению лично Муссолини. Сам Муссолини стал председателем БФС. Этот совет фактически — опять именно фактически, а не юридически — контролировал все декреты и законопроекты перед внесением их в парламент. Через своих членов, состоявших в правительстве, он контролировал и правительство.