23 ноября нацистская партия была запрещена по всей Германии, но это не означало, что она перестала существовать. НСДАП потеряла многих сторонников, но основные ее кадры, притаившись, продолжали действовать, правда, в ограниченных масштабах. Гитлеровцы издавали большое число листовок, обращений к своим сторонникам, в которых клеймили Кара и Лоссова предателями.
Причины провала фашистского путча заключались не только в том, что в 1923 г. гитлеровцы еще не располагали необходимыми силами для захвата политической власти. Германские монополисты и юнкеры уже тогда вынашивали планы замены парламентского строя диктатурой и для этой цели пестовали гитлеровцев. Но момент, который последние избрали для выступления, был неблагоприятен для них. Господствующий класс потерял к ним интерес, ибо революционная волна уже пошла на убыль. 2 декабря лидер католической партии В. Маркс сформировал правительство, составленное только из представителей буржуазных партий, без социал-демократов. Германская буржуазия почувствовала себя, таким образом, увереннее и полагала, что установление открытой фашистской диктатуры и ликвидация парламентского строя более неактуальны.
Германские монополисты считали в тот момент целесообразнее опираться на рейхсвер, а не на фашистские отряды не только потому, что это была наиболее организованная, боеспособная и хорошо управляемая сила германской реакции, но и потому, что такая тактика придавала антинародной политике видимость законности[312]. Кроме того, правящие круги опасались, что приход нацистских реваншистов к власти вызовет международные осложнения. Французское правительство даже сделало по этому поводу официальное предупреждение[313].
Полицейская операция в Мюнхене против фашистов позволила германской буржуазии одним выстрелом убить двух зайцев: самой выступить в качестве «хранителя демократии», а Гитлеру предоставить роль «великомученика» и сохранить его для более подходящих времен.
Глава пятаяГерманский фашизм во второй половине 20-х годов и его приход к власти(Л. И. Гинцберг)
Разброд в фашистском лагере
События 1923 г. завершили собой определенный этап экономического и политического развития Германии. С конца этого года стало улучшаться экономическое положение, постепенно уменьшалась инфляция; господствующий класс сумел подавить массовые выступления трудящихся и укрепить свое положение, чему способствовало принятие «плана Дауэса». В условиях временной стабилизации капитализма правящие круги стремились вернуться к буржуазно-демократическим методам правления и не испытывали нужды в помощи со стороны гитлеровцев. Разнузданная пропаганда и эксцессы, которыми сопровождалась деятельность последних, даже в какой-то мере стесняли тогдашних правителей страны, чем и объясняются репрессии по отношению к фашистским организациям; но эти действия отличались непоследовательностью, половинчатостью, содержали всевозможные лазейки, ибо не ставили целью искоренение фашизма, а имели в виду лишь побудить его отказаться от нежелательных «крайностей».
Провал «пивного путча» нанес фашистскому движению сокрушительный удар, и подавить его в то время не составило бы никакого труда. Местные фашистские организации находились в состоянии разброда, многие главари оказались в заключении, другие были в бегах. Серьезно пал престиж фюрера, позорно сбежавшего после расстрела фашистской демонстрации; Гитлер грозился покончить с собой[314], но не только не сделал этого, но и не оказал сопротивления при аресте.
Формальный запрет деятельности нацистской и родственных ей партий и групп не мешал фашистам собирать свои силы в ожидании легализации. Сразу же после отмены осадного положения в конце февраля 1924 г. прусский министр внутренних дел социал-демократ Зеверинг разрешил деятельность «Фёлькиш-немецкой партии свободы» — организации, выполнявшей в Северной Германии те же функции, что и гитлеровская партия на юге, о чем между ними было достигнуто специальное соглашение[315].
В эти дни в Мюнхене открылся судебный процесс над Гитлером, Людендорфом, Ремом и их сообщниками, продолжавшийся до 1 апреля. Он не только превратился в фарс, но и способствовал широкой популяризации фашистских главарей за пределами Баварии. «В каждом нормальном государстве акт вооруженной государственной измены, — пишет западногерманский исследователь фашизма Э. Нольте, — навсегда исключает главных его участников из общественной, а тем более из политической жизни»[316]. Но в Германии дело обстояло иначе: Гитлер, оправившийся к тому времени от панического настроения, сумел с помощью суда превратить свой позорный провал чуть ли не в подвиг. Да и могло ли быть иначе, если фюрер и другие держали многочасовые пропагандистские речи, попадавшие на следующий день в печать, беспрепятственно поносили существовавший тогда в Германии режим и его официальных представителей — президента Эберта, министра иностранных дел Штреземана и др. «Судебное заседание? — спрашивал демократически настроенный журналист, присутствовавший на процессе. — Нет, скорее семинар по вопросу о государственной измене»[317].
В своей обвинительной речи прокурор утверждал, что Гитлер преследовал «высокую цель», лишь использованные им средства были преступными[318]. Подсудимые в своих последних словах состязались в наглости. Гитлер, не прерываемый председателем, витийствовал в течение нескольких часов, угрожал судом тем, кто в данный момент вершит суд над ним, стучал по столу и т. п.[319] Он мало сомневался в мягкости приговора, но было нечто, весьма беспокоившее его: ему, как иностранцу, тем более уже осужденному ранее за преступление политического характера и освобожденному условно, угрожала высылка из Германии. Поэтому Гитлер обратился к суду с настоятельной просьбой не применять к нему соответствующую статью закона о защите республики. Хотя приговор Гитлеру и другим основным главарям заговора гласил: пять лет заключения, на деле они должны были отсидеть лишь полгода, после чего получали право на досрочное освобождение. От высылки Гитлера суд решил воздержаться. Людендорф был оправдан, хотя он не скрывал своей причастности к преступлению.
В условиях, когда приходилось преодолевать серьезные трудности, распри и взаимная борьба между организациями фашистского толка разгорелись с невиданной до того силой. Образовалось несколько центров притяжения, с остервенением оспаривавших друг у друга руководящую роль и наперебой доказывавших, что именно данная группа наиболее привержена «идеалам» фашизма и близка к фюреру. Баварскими нацистами первое время руководил Розенберг, получивший соответствующее поручение от Гитлера. Он организовал так называемое «великогерманское народное сообщество», возглавлявшееся подставными лицами; на этом основании мюнхенская полиция решила, что новая организация якобы не является заменой нацистской партии[320]. Весной 1924 г. в Мюнхен возвратились двое других приспешников Гитлера — Штрейхер и Эссер, оттеснившие Розенберга на второй план. Но объединить под своим руководством всех сторонников фашизма в Баварии им не удалось[321].
Во главе «Фёлькиш-немецкой партии свободы», о которой упоминалось выше, стояли генерал Людендорф, фон Грэфе и Г. Штрассер, один из деятелей нацистской партии в Баварии, перебравшийся после путча и недолгого пребывания в заключении на север страны. Они сразу же высказались за участие в предстоявших весной парламентских выборах; сторонники же Гитлера в своей массе были настроены резко антипарламентски и считали, что вхождение в парламент — предательство. На северо-западе страны в связи с этим образовалась фактически самостоятельная фашистская организация, центр которой находился в Гамбурге[322].
Новые условия, созданные провалом мюнхенского путча и значительным изменением обстановки в стране, требовали тактической переориентации. Перспективы успеха новых попыток вооруженного переворота были практически сведены к нулю, и фашисты взяли курс на легальное завоевание власти, что по существу предопределяло последующее участие в выборах. И не этот вопрос был в действительности главным пунктом разногласий между гитлеровцами и другими представителями «фёлькише», а ориентация на привлечение рабочих, от которых последние предпочитали держаться в стороне. Если для Гитлера и его клики завоевание масс было неотъемлемой предпосылкой достижения основной внутриполитической цели — «уничтожения марксизма» и прекращения в результате этого классовой борьбы, то приверженцы Грэфе, будучи во всем или почти во всем остальном единомышленниками мюнхенских фашистов, возражали против «превращения рабочих в определяющий фактор движения»[323].
После суда Гитлера вместе с военным руководителем путча 8 ноября 1923 г. Крибелем и некоторыми другими нацистскими преступниками поместили в крепость Ландсберг. Часть дня заключенные работали на воздухе, остальное время выслушивали речи фюрера, которому они заменяли недостающую аудиторию, играли в карты, пили и т. д.[324] Позднее Гитлер говорил приближенным: «Ландсберг был моим университетом на государственный счет»[325]. Много времени уделялось диктовке будущей «библии» нацизма — «Майн кампф» — сочинению, представлявшему собой набор разглагольствований фюрера на самые разнообразные темы. Трудно, пожалуй, найти другую книгу, столь же хаотичную и бессистемную. Сам автор оценивал тогда свое творение очень скромно. «Я надеюсь, — писал он из крепости, — что мое оправдательное сочинение хотя бы в первой своей части переживет судебный процесс и меня с