[739], т. е. каждый пятый рабочий был иностранцем. Из числа немцев больше половины составляли женщины.
Германские монополии все шире использовали труд узников «лагерей смерти». Десятки их филиалов были созданы вблизи предприятий крупнейших концернов, производивших вооружения. К 1944 г. только концерн Круппа имел 138 собственных концлагерей на территории Германии, Австрии, Польши. В годы войны на крупповских заводах было убито и погибло от голода и побоев свыше 10 тыс. мужчин, женщин и детей. Недалеко от заводов Круппа и Сименса находился концлагерь Освенцим, где люди работали до полного изнеможения. Несколько тысяч военнопленных и узников подвергались жесточайшей эксплуатации и жили под открытым небом в собственном концлагере фирмы «Сименс» у Хазельхорста. На ряде военных предприятий в страшных условиях работали узницы Равенсбрюка[740].
С июня 1944 г. фашистская Германия была вынуждена вести войну на два фронта. Несмотря на всеобъемлющие мобилизационные меры, огромные потери на советско-германском фронте все более увеличивали разрыв между наличием людей и техники и требованиями вермахта. Только с августа по октябрь 1944 г. потери убитыми, ранеными и пропавшими без вести составили 1189 тыс. человек, а пополнение — всего 289 тыс.[741]
Фашистское руководство осуществляло мобилизацию последних резервов через так называемый фольксштурм, созданный по указу от 25 сентября 1944 г. В него было призвано все способное носить оружие мужское население в возрасте от 16 до 60 лет. Фольксштурм опекался нацистской партией. Его формирование и обучение проходило под руководством гаулейтеров НСДАП. Ее члены, а также отряды CA, CC, национал-социалистского автокорпуса и «Гитлер-югенд» разыскивали и приводили фольксштурмистов в мобилизационные пункты. Ответственным за обмундирование, обучение и вооружение был рейхсфюрер СС Гиммлер. По призыву Бормана вспомогательную службу должны — были нести девушки и женщины[742]. Но боевой потенциал фольксштурма не оправдал надежд нацистов. Не хватало оружия, а главное — «боевого духа» даже у частей, посылаемых на фронт. Лишь там, где части фольксштурма состояли в основном из функционеров НСДАП, они проявляли нацистский фанатизм в боях с наступавшими советскими войсками. Не удалась и попытка создать в оккупированных немецких районах диверсионные банды из подростков под названием «Вервольф» («Оборотень»).
К началу 1945 г. фашистская Германия оказалась почти в полной международной изоляции. Выбывали из строя сателлиты, прекращали отношения и поставки нейтральные страны. Борьба народов против фашизма сливалась с наступлением Советской Армии и войск союзников. Советские воины освобождали одну за другой оккупированные страны. 27 января 1945 г. Советская Армия перешла границы рейха. Ожесточенные, кровопролитные бои развернулись на немецкой земле. Началась смертельная агония фашистского режима.
Народы всех стран жаждали мира. Вопрос о войне и мире, который, по определению Ленина, перерастает в «вопрос жизни и смерти десятков миллионов людей»[743], стал особенно настоятельным. Дальнейшее сопротивление фашистской Германии уже давно стало бессмысленным. Оно вело к гибели людей и материальных ценностей. Но германские монополии и фашистская клика упорно продолжали войну. В то время они спекулировали на ожидаемом ими «чуде» — развале антифашистской коалиции. Разжигая антисоветскую истерию, они все настойчивее и настойчивее понуждали немецкий народ к сопротивлению.
В условиях ожесточенных бомбардировок, при скудных пайках и катастрофической нехватке жилищ трудились немецкие рабочие. Особенно непосильным был труд 7,5 млн. военнопленных и насильственно угнанных. Самая опасная и сверхтяжелая работа взваливалась на узников концлагерей. Всего за время войны в них находилось 18 млн. людей разных национальностей. 11 млн. из них были зверски уничтожены. В последние дни войны эсэсовцы умерщвляли их десятками тысяч. На 15 января 1945 г. только на территории рейха было 715 тыс. заключенных в концлагерях[744]. Фашистская тюрьма народов продолжала функционировать, заглатывая новые и новые жертвы. Вместе с тем она выдавала смертоносное оружие.
Руководящие круги монополистического капитала прилагали максимум усилий, чтобы сохранить военное производство на высоком уровне. Но с середины 1944 г. оно начало катастрофически падать. И хотя по сравнению с 1939—1940 гг. оно все еще составляло значительный объем, разрыв между производством и потребностями стал резко возрастать, причем военное производство сокращалось значительно медленнее, чем производство страны в целом. Это одно из основных доказательств того, что немецкие монополии вместе с фашистской верхушкой форсировали явно проигранную Германией войну.
Германо-фашистский империализм ценой жизни миллионов людей многих стран мира, в том числе и немецкого народа, все еще стремился добиться поворота в уже проигранной войне. Он надеялся, что антисоветские круги возьмут верх в западных странах. Нацистские эмиссары в разных точках Европы вели в то время переговоры с представителями западных держав, взывая к их классовым интересам в борьбе против Советского Союза.
Основные силы Германии были по-прежнему сосредоточены на советско-германском фронте. Все города между Одером и Берлином фашистское руководство объявило «крепостями». Они должны были «обороняться до последнего и удерживаться, невзирая на обещания или угрозы, которые могли бы последовать через парламентариев или передачи вражеского радио». Эсэсовские отряды и полевая жандармерия с автоматами наизготовку возвращали отступавшие войска обратно. В немецких городах и селах на фонарных столбах и придорожных деревьях появились трупы повешенных солдат и офицеров с надписями «Я изменил фюреру», «Я — пораженец», «Я здесь, потому что я — трус»[745] и т. п. Устрашенные террором, годами пичкавшиеся антисоветской пропагандой солдаты вермахта вели бои за каждый город, улицу и дом. Нацизм все еще продолжал держать большинство немцев в подчинении. В тяжелых кровопролитных сражениях советские воины-освободители ломали хребет фашистскому зверю в его собственной берлоге.
Фашистское руководство, отлично зная истинную обстановку на фронте, продолжало обманывать немецкий народ. 24 февраля 1945 г. оно организовало жалкий маскарад по случаю 25-летия принятия программы НСДАП. Этот день стал поистине символическим, хотя нацистские любители символов на этот раз не пытались сделать его таковым. Ведь было уже очевидно, что за четверть века НСДАП привела немецкий народ к катастрофе, а фашистская пропаганда все еще твердила о «триумфе». В тот день состоялось последнее публичное выступление Гитлера[746]. Обращаясь по радио к немецкому народу, он призвал его «преодолеть слабость Германии», обещал наступление «исторического поворота» и «предсказал» «победу германского рейха».
В это время НСДАП находилась в состоянии распада. Кризис охватил не только членскую массу, но и руководство. В марте 1945 г. начальник главного управления имперской безопасности Э. Кальтенбруннер информировал Бормана о полном развале аппарата нацистской партии. Сотни и тысячи приказов рейхспартканцелярии о мобилизации людских резервов, об организации самообороны, эвакуации населения из разбомбленных городов, о подавлении попыток сопротивления и др. часто не доходили до адресатов и уже в пути теряли силу[747].
19 марта 1945 г. германский фашизм окончательно сбросил маску и открыто предстал перед немецким народом в своем подлинно зверином обличье. В этот день был обнародован приказ Гитлера[748] о разрушениях при отступлении промышленных и транспортных сооружений, гражданских объектов, складов и т. д. Тактика «выжженной земли» была распространена теперь и на Германию. Фашистская клика решила подорвать самые основы существования немецкого народа и увлечь его за собой в небытие.
Но этот документ, вошедший в историю как «приказ Нерона», подрывал также экономическую базу германского империализма. Впервые за время существования фашистского режима действия нацистского руководства вступили в противоречие с интересами монополий. Шпеер через министерство вооружений и Гудериан через командование вермахта внесли изменения, значительно ослаблявшие приказ Гитлера. В Восточной Германии начавшие было его выполнение фанатичные офицеры и функционеры НСДАП натолкнулись на прямое сопротивление монополистов. 30 марта Гитлер пошел на уступки и предоставил Шпееру право производить разрушения по своему усмотрению[749].
Наряду со спасением своих богатств финансовая олигархия развернула разработку всеобъемлющих «планов на послевоенный период», которую монополии вели в централизованном порядке начиная с 1943—1944 гг.[750] Они стремились восстановить экономические контакты с фирмами западных держав, а также быстрее замаскировать свои связи с издыхавшим нацизмом гитлеровского толка. На это был направлен приказ от 8 апреля 1945 г. о разграничении функций партийного и государственного аппарата. Согласно приказу, высших нацистских функционеров следовало освобождать от государственных постов, с тем чтобы они ограничивались выполнением лишь партийных обязанностей. Это была попытка поставить у ключевых позиций управленческого аппарата людей, менее известных как ведущие нацисты.
Но, спешно порывая с нацизмом гитлеровского толка, монополисты отнюдь не намеревались п