Античная философия
Основные этапы развития античной философии
Античной философией мы называем совокупность философских учений, возникших в Древней Греции и Древнем Риме. Ей предшествовала мифология Древней Греции, нашедшая свое выражение главным образом в эпических произведениях Гомера «Илиада» и «Одиссея», Гесиода «Труды и дни» (VIII VII вв. до н. э.).
Античная философия – уникальное явление. Ее уникальность состоит прежде всего в том, что она представляет собой первую в истории человечества попытку рационального постижения мира, рационалистического подхода к действительности. Это качественно отличает ее от древневосточной мудрости. Причем данное отличие касается не только характера и направленности ее содержания, но и особенностей метода философствования.
Установка на человеческий разум как на средство познания, стремление к разумной аргументации, логической мотивации – вот в чем главная особенность античной философии. Ей недостаточно простой фиксации и поверхностной интерпретации отдельных фактов или данных опыта: она видит свою задачу в поиске глубинных оснований и причин происходящего с помощью разума. В значительной степени благодаря именно этой особенности античной философии развитие западноевропейской цивилизации обрело направление, принципиально отличное от восточного. Античная философия, «функционирующая в виде рациональных категорий, сделала возможным рождение науки и даже, в определенном смысле, породила ее»[50]. В этом и состоит поистине непреходящее значение античной философии. В сущности, без феномена античной философии нельзя до конца понять причины становления, направленность и специфику развития западноевропейской цивилизации. Вот почему по сегодняшний день изучение философского наследия античности остается чрезвычайно актуальным и интересным.
Античная философия претерпела длительную и сложную эволюцию, отражающую в конечном счете социокультурную динамику рабовладельческого общества Древней Греции и Древнего Рима. Конкретно в ее историческом развитии можно выделить три основные стадии:
♦ период становления (конец VII–V в. до н. э.);
♦ классический период (IV в. до н. э.);
♦ эллинистический период (III в. до н. э. – VI в. н. э.).
Спецификой философии на первом этапе ее развития является
стремление понять сущность природы, мира в целом. Философы этого периода (Анаксимен, Гераклит, Парменид и др.) интересуются преимущественно проблемой устройства космоса, первопричинами, первоначалами, первосущностями бытия. Они пытаются ответить на вопрос, откуда и каким образом мир начал свое существование, из чего все произошло. Неудивительно, что первых древнегреческих философов называли физиками (от греч. phisis – природа). Это значит, что на данной стадии развития философия выступала преимущественно в форме натурфилософии, была космоцентричной, занималась главным образом внешней природой; проблемы человеческой жизни, психологии и теории познания, этики, эстетики, политики если присутствовали в ней, то как побочные, вторичные. Это понятно. Любое начало бедно по содержанию, оно есть только тенденция, направление к накоплению своего содержания. Это относится и к философии. Философия – процесс со всеми присущими ему стадиями развития. На первом этапе своего развития философия, как и любое начало, будучи бедной по содержанию, оказалась не в состоянии вовлечь в орбиту своего интереса все богатство проблематики, связанной с осмыслением природного мира и социального бытия человека. Однако в поразительно короткий срок – менее чем за два века – философия становится господствующим стилем мышления во всей Греции, выявляет и разрешает сложнейшие проблемы, вторгается во все области человеческой жизни, создает системы, поражающие своей масштабностью и содержащие в себе практически все вопросы, решением которых и сегодня занята философская мысль. Но все это относится уже ко второму этапу развития древнегреческой философии.
Второй этап развития философии – это классический период античной философии, этап ее зрелости и расцвета. На этом этапе античная философия характеризуется переходом от преимущественного изучения внешнего окружающего мира к рассмотрению гуманитарной проблематики, к изучению человеческой жизни во всем многообразии ее проявлений. Смещение оси философского поиска с Космоса на человека по сути дела ознаменовало собой возникновение субъективно-антропологической тенденции в философии.
Родоначальниками этой новой тенденции явились софисты и Сократ. «Строго говоря, – отмечает российский философ А.А. Радугин, – именно с их деятельностью начинается переход от философии как любви к мудрости вообще, как «первонауки» к философии в подлинном смысле этого слова. Ибо философия в собственном смысле этого слова – это осмысление, переживание мыслителем своего места и своего предназначения в мире, смысла и целей человеческого бытия»[51]. В этот же период обнаруживается стремление философов упорядочить и человеческий мир, перейти от анализа структур природного космоса к рассмотрению проблематики организации космоса социального, ответить на вопрос не только о том, как устроен мир, но и как устроить мир. Такая тенденция наиболее явственно прослеживается у Платона. Завершает классический период в развитии античной философии Аристотель – величайший мыслитель Древней Греции.
Третий этап называется эллинизмом и связан с упадком древнегреческого рабовладельческого общества, распадом Греции. Уже в конце IV в. до н. э. усилились признаки кризиса греческой демократии, который привел к утрате Афинами и другими полисами (городами-государствами) политической самостоятельности. Территория Эллады оказалась под политическим контролем Македонии. С одной стороны, это способствовало интенсивному процессу взаимодействия культур, расширению сферы влияния греческой философии, ее более плотным контактам с культурами окружающих народов, с другой – привело к расшатыванию привычных устоев жизни людей, породило ощущение катастрофы личного существования и как результат вызвало глубокие изменения в духовной жизни общества. Философия меняет свою мировоззренческую ориентацию, ее интерес все более сосредоточивается на отдельной личности, на вопросах о том, как устроиться в мире, как преодолеть трудности века и приспособиться к современной сложной, противоречивой социальной жизни. Такой поворот мысли не мог не вести к измельчанию тематики, к утере глубины и масштабности постановки и решения проблем, присущих прежним философским учениям. На место грандиозных социально-этических построений Платона и Аристотеля приходит индивидуальная этика эпикурейцев и стоиков. Философы периода эллинизма не видят, подобно Платону и Аристотелю, главное средство нравственного совершенствования индивида в его включенности в общественное целое. Напротив, они полагают, что только разрыв общественных связей, освобождение человека от власти внешнего мира, от гражданских и политических уз может обеспечить добродетельную и счастливую жизнь. Бегство от действительности, поиски изолированной ниши, в которую мог бы спрятаться человек, – вот что характеризует данных философов. В этом, конечно, ничего удивительного нет – так всегда бывает в кризисные периоды развития общества. Вместе с тем важно подчеркнуть, что всю послеаристотелевскую философию нельзя однозначно рассматривать как упадок античной мысли, ее гибель, поскольку и в этот период античная философия не только доводит до логического завершения тенденции, внутренне присущие ее предшествующему развитию, но и выдвигает немало новых интересных и глубоких идей. Этими идеями мы обязаны прежде всего трем главным течениям эллинистической философии: эпикуреизму, стоицизму и скептицизму.
А теперь приступим к рассмотрению первого этапа в развитии античной философии.
Натурфилософия милетской школы
Древнегреческая философия возникла не в самой Греции, а в наиболее развитых в промышленном и торговом отношении ионийских городах западного побережья Малой Азии, основанных греками. Именно поэтому за первыми философскими воззрениями древних греков закрепилось название «ионикэ философия» – ионийская философия. Ионийская философия представлена в основном милетской школой (по названию города Милет) и философом-одиночкой Гераклитом.
Фалес Милетский жил на рубеже VII–VI вв. до н. э., предположительно с 624 по 547 г. Фалеса считают родоначальником европейской науки и философии. Предполагают, что его философия была первой системой теоретического знания не только в Европе, но и во всем мире.
Однако вопрос о родоначальнике древнегреческой философии не такой простой, как об этом обычно принято говорить. Все дело в том, что переход от практических навыков и отдельных сведений, знаний о тех или иных сторонах действительности, накопленных древнегреческой цивилизацией ко времени Фалеса, к теоретическому познанию мира – процесс чрезвычайно сложный и длительный. Ведь чтобы стать наукой, отдельные навыки и знания должны быть сведены в единую систему, упорядочены, выражены в понятийной форме, обоснованы и доказаны. Все это вряд ли под силу одному мыслителю. Поэтому, говоря о Фалесе как об основателе древнегреческой философии и науки, мы всегда должны иметь в виду, что у него было множество неизвестных или малоизвестных предшественников. Конечно, философия (теоретическое знание вообще) как социальное явление действительно возникла во времена Фалеса: люди именно его запомнили как первого философа. Все более поздние греческие философы в поисках своих предшественников также указывают на Фалеса как на первого из людей, занявшегося философией. Но сама идея рационального познания мира (а именно с этой идеей связано рождение древнегреческой философии и науки) несомненно была взята им у предшественников[52]. «Гениальное начинание Фалеса, – подчеркивает Д.В. Панченко, – имело поколение безымянных соавторов»[53]. Впрочем, это касается начала не только философии как теоретической формы познания действительности, но и любого другого сложного и социально значимого явления, – первоавторство здесь всегда устанавливается с большим трудом.
Фалес был на редкость образованным человеком для своего времени, с широким диапазоном деятельности. Он был известен современникам как геометр, астроном, инженер, торговец, путешественник. Кстати, немало знаний (прежде всего математических и астрономических) он почерпнул во время своих путешествий по странам Востока.
Уровень рациональности у Фалеса был таков, что на основе систематического изучения небесных явлений ему удалось предсказать, к всеобщему изумлению сограждан, полное солнечное затмение (видимо, то, которое имело место в 585 г. до н. э.). Сохранились свидетельства древних, характеризующие деятельность Фалеса и с практической, житейской стороны. Так, Аристотель в своей «Политике» пишет, что когда Фалеса попрекнули бедностью, утверждая, будто занятия философией никакой выгоды не приносят, он, предвидя на основании астрономических данных богатый урожай оливок, еще до истечения зимы раздал в задаток имеющуюся у него небольшую сумму денег всем владельцам маслобоен в Милете и на Хиосе, проавансировав их работу по весьма умеренным расценкам, так как никто на тот момент с ним не конкурировал. Когда наступило время сбора оливок и сразу многим одновременно потребовались маслобойни, он, отдавая маслобойни на откуп на выгодных ему условиях и собрав много денег, доказал, что философам при желании легко разбогатеть, но не это является предметом их стремлений. Неудивительно поэтому, что Фалес завоевал себе славу первого из семи знаменитых мудрецов древности.
Основная проблема, интересующая Фалеса, – это проблема первоначала всего сущего, Космоса. Фалес впервые в философии и в науке стал доказывать естественное происхождение Космоса без какого-либо вмешательства богов. Он занят поисками некоей субстанции, лежащей в основе всего многообразия окружающих человека вещей, т. е. проблемой, каким образом единое порождает многое, как нечто неизменное порождает изменчивый мир. Опираясь на сравнительно простые наблюдения, что все живое вырастает из влажных семян, питается влажной пищей, не может жить без воды и, умерев, высыхает, Фалес делает вывод, что именно окружающая нас вода является единой универсальной основой бытия, включая и жизнь. «Все есть вода, из воды возникает и в воду обращается!» – таково основное положение философского учения Фалеса.
Тезис Фалеса о воде как первооснове мира нельзя понимать упрощенно. Этот тезис объяснял и плавление (металлов, например), и рост зелени после дождя, и оплодотворение, и многое другое. Видимо, под влагой Фалес имел в виду не просто воду, но вообще текучее начало, любую жидкость.
Своим учением о воде как первовеществе, первоматерии Фалес поставил вопрос о начале мира. Правда, сама постановка вопроса о начале мира не была новой для античного сознания. Проблема начала мира впервые была осознана еще в рамках мифологического мировоззрения. Но способ ее постановки и формулировки у Фалеса уже принципиально иной. Если в мифе эта проблема выражалась в вопросе, кто сотворил мир, то у Фалеса – каким было начальное, исходное состояние мира. Причем это его исходное состояние выступало для Фалеса и как конечное, поскольку после всех видоизменений мир должен вернуться к своему началу.
В области науки Фалесу принадлежат – установление, что солнечный год составляет 365 дней; угол, вписанный в полуокружность, всегда является прямым.
Анаксимандр (ок. 610–546 гг. до н. э.) – ученик и последователь Фалеса, автор первого в Древней Греции философского сочинения «О природе». Ему приписывается изобретение солнечных часов, составление первой у греков географической карты, систематизация геометрических утверждений. Анаксимандр употребляет слово «начало» (архэ) уже как специальное философское понятие. Он убежден, что то, что было в начале, не перестает существовать, но вечно сохраняется, меняя лишь формы своего бытия. Поэтому для него начало – это не то, что было, а потом перестало быть, но то, что было, продолжает быть и всегда будет как единая универсальная основа многообразных частных форм бытия. Иначе говоря, термин «архэ» выступает у Анаксимандра для обозначения того, что является одновременно началом и основой бытия.
В поисках всеобщего мирового начала Анаксимандр поднимается на более высокий уровень абстракции, чем Фалес. Он считает, что то, из чего возникают частные формы бытия, не может быть сведено к одной из этих форм. Согласно ему, начало и основу мира составляет не вода, огонь или какое-нибудь другое конкретное вещество, а нечто неопределенное, беспредельное, безграничное, бесконечное – апейрон (греч. apeiron). Как нечто количественно и качественно неограниченное апейрон дает начало другим вещам, ограничивая их различным образом. Апейрон обнимает и окружает, управляет и поддерживает все сущее; все вещи производятся им, сосуществуют с ним и в нем. Таким образом, множество разнообразных вещей, составляющих мир, возникает из безграничного резервуара неопределенного первоначала – апейрона.
Апейрон все сам из себя порождает, сам из себя выделяет «производящее начало». Производящее начало рождает противоположности теплого и холодного, сухого и влажного, из которых в свою очередь возникают все вещи. Причиной данного процесса является вечное движение, присущее самой реальности, неотделимое от нее. Сам же этот процесс (вращательное движение апейрона) подчинен определенному порядку и необходимости. Вначале происходит разделение тепла и холода, в результате которого возникают сгущения различной степени: земля, воздух, огонь. Потом в центре собирается самое тяжелое – земля, окруженная водой, воздушной и огненной сферами. Под действием небесного огня часть воды испаряется, и земля частично выступает из водной поверхности. Так появляется суша.
Анаксимандр, вероятно, первый из греков высказал глубокую догадку о происхождении животных и человека. Согласно ему, первые животные зародились во влажной среде (море) и были покрыты колючей чешуей. По достижении известного возраста они вышли на сушу и превратились в сухопутных животных. От них и произошел человек.
Анаксимен (умер ок. 528 г. до н. э.) пытался сохранить основные понятия и способ рассуждения Анаксимандра. Однако, не удержавшись на высоте абстрактного мышления своего учителя, Анаксимен вернулся к более простой концепции Фалеса и в качестве первоначала всего сущего определил воздух, т. е., подобно Фалесу, свел начала и основу мира к одной из частных форм бытия. По-видимому, здесь сказались те трудности, которые были связаны с неразвитостью абстрактного мышления в то время, что делало весьма затруднительным доступное и ясное толкование такого сложного понятия, как «апейрон» Анаксимандра.
Согласно Анаксимену, все возникает из воздуха через его разрежение и сгущение. Разрежаясь, воздух становится сначала огнем, затем эфиром, сгущаясь же – ветром, туманом, землей, камнями. А из этого возникает все прочее. Причем для Анаксимена воздух выступает как такое начало, которое является одновременно и материальной основой, и оживляющей силой, т. е. образует не только массу, но и животворящую силу Вселенной. «Совсем как наша душа, – говорил он, – воздух поддерживает все и управляет всем; дыхание и воздух обнимают весь космос».
Таким образом, поиски основы мира – архэ становятся целью философского анализа первых древнегреческих философов.
Философия Гераклита Эфесского
Другим крупным центром торговой, политической и культурной жизни В Ионии был город Эфес – родина философа Гераклита (ок. 530–467 гг. до н. э.).
Гераклит – младший современник милетян, отчасти унаследовавший и развивший их взгляды. Его творчество можно считать вершиной интеллектуального развития культуры ионийских городов. Сильнейшей стороной учения Гераклита была его пронизанность диалектикой (диалектика – теория и метод познания явлений действительности в их развитии и самодвижении). Философ был убежден в подвижности и изменчивости всего сущего, в бесконечном изменении мира. С удивительной последовательностью и глубиной развивает он свои диалектические идеи, показывая противоречивую сущность всякого движения, связей и взаимоотношений слагающих его сторон. Неудивительно поэтому, что эфесский мудрец вошел в историю как основоположник античной диалектики.
Гераклит
Гераклит происходил из царско-жреческого рода, жил в одиночестве, оставил три трактата по космологии, политике и теологии, из которых сохранились лишь отдельные фрагменты. За свой сложный язык, полный аналогий и афоризмов, Гераклит был прозван «темным». Его также называли «плачущим», ибо, как пишет римский философ и писатель Сенека, каждый раз, как Гераклит выходил из дому и видел вокруг себя такое множество дурно живущих и дурно умирающих людей, он плакал, жалея всех.
Гераклит, как и милетцы, искал первооснову мира, архэ. Он полагал, что эта основа – огонь, из которого рождаются все предметы и явления природы и, исчезая, вновь в него обращаются. Однако далее у эфесского мыслителя появляются существенные расхождения с представителями милетской школы. Это прежде всего выразилось в учении об изменчивости бытия, относительности вещи и разумности мира.
Милетцы считали, что каков есть мир в настоящий момент, мы знаем непосредственно. Поэтому свою задачу они видели в том, чтобы установить его исходное состояние, ответить на вопрос, что лежит в его основе. Гераклит же не ограничивает себя поисками основы мира, а идет дальше: он делает предметом своего рассмотрения не только основу мира, но и его бытие, которое, согласно Гераклиту, также неизвестно и требует специального изучения.
Гераклит исходил из того, что все абсолютно изменчиво, изменчивость – основная характерная особенность бытия. «Все течет, и ничего не остается неизменным». Он уподоблял мир реке и говорил, что мы «не можем дважды войти в одну и ту же реку», поскольку на входящих набегают все новые и новые воды. Все в мире преходяще, поэтому мы не должны воспринимать ни окружающее, ни самих себя как существующее, ибо все это есть и не есть. Отсюда вывод: «Бытия нет, есть только становление!» Мир есть процесс. Следовательно, Гераклит подчеркивает, что мир не сотворим и не уничтожим, что все происходит из одного источника – огня: все в мире «горит», т. е. находится в состоянии движения, изменения, развития.
В этом вечном становлении нет четко выраженных границ между вещами. Есть лишь постоянный переход из одного состояния в другое: от дня к ночи, от молодости к старости, от жизни к смерти и т. д. «Холодное, – говорит Гераклит, – становится теплым, влажное – сухим, сухое – влажным». Каждое явление переходит в свою противоположность: «враждующиеся соединяются, из расходящихся – прекраснейшая гармония, и все в мире происходит через борьбу», – пишет Гераклит.
Исходные проблемы ионийской философии меняют свой смысл в учении Гераклита. О начале мира во времени уже не могло быть и речи, так как он вечно меняется, а значит, вечно существует. «Этот космос, один и тот же для всего [сущего], не создал никто из богов и никто из людей, но он всегда был, есть и будет вечно живым огнем, мерами загорающимися и мерами потухающими». В учении Гераклита отсутствует и неизменная основа мира, подобная воде, апейрону или воздуху милетцев. Огонь в системе Гераклита выступает не как неизменная основа, а как всеобщий эквивалент вещей. Изменения «вечно живого огня» аналогичны товарному обмену: «все обменивается на огонь и огонь на все, как на золото товары и товары на золото». Огонь порождает воздух, воду, землю и вновь огонь, образуя замкнутый круг, в котором «путь вверх и путь вниз есть один и тот же путь».
Изменчивость мира, по Гераклиту, проявляется как изменчивость подчиненная некоему порядку, она совершается согласно определенному закону – логосу. «Огонь загорается и гаснет в соответствии с законом». Этот закон (логос) представляет собой космическую силу, мировой разум, направляющий течение всех изменений. И человек является разумным благодаря своей причастности к этому мировому разуму.
Гераклит был первым философом, рассмотревшим разум как космическое явление. Для человека жить достойно – означает жить в соответствии с разумом. Однако в действительности люди зачастую полагаются на чувственные впечатления, которые могут быть обманчивы, ибо «глаза и уши – плохие свидетели для людей, имеющих души варваров».
Гераклит вносит в философию три существенно новые идеи:
♦ идею противоречивости и постоянной изменчивости мира;
♦ идею мирового разума (послужившую основанием для выработки представлений о едином порядке (законе), которому должна подчиняться вся действительность);
♦ идею о недостаточности чувственного восприятия для познания порядка и гармонии мира.
Пифагор и пифагорейцы
В конце VI в. до н. э. центр зарождающейся европейской философии перемещается из Ионии в Великую Грецию (так называли эту часть греческого мира римляне), или Великую Элладу (так называли ее сами эллины), т. е. эллинизированную область Южной Италии. Философия италийцев была дальнейшим шагом в становлении античной философии. К италийской философии принадлежали Пифагор, школа элеатов и Эмпедокл.
Пифагор
Пифагор (584–500 гг. до н. э.) родился на острове Самос. Он первым стал использовать слово «философия». Пифагор основал знаменитую в Греции школу, целью которой было развитие ума, чувств и воли человека. В этой школе существовали два типа учеников: экзотерики (младшие) – ученики, которые одевались только в черное и овладевали азами музыки (гармонии), гимнастики и математики, и эзотерики (старшие) – ученики, которые носили белые одеяния, осваивавали высшие основы наук. Ученики давали обет молчания относительно своего обучения в школе, поскольку она была закрытой организацией, а учения – тайными.
В школе практиковался аскетический образ жизни, одной из самых интересных ее сторон были многочисленные пищевые запреты. В заведении поддерживались нравственные нормы, провозглашенные семью мудрецами, например развивалось учение о надлежащем, о правиле, пределе, который нельзя преступать человеку. Добродетель в данном случае понималась как контроль над страстями, как мера, а ее отсутствие – как безмерность.
Имя и облик Пифагора очень быстро (сразу же после его смерти) потеряли человеческие черты и обрели легендарный, чуть ли не божественный характер. Поэтому множество высказываний и разработок членов его школы приписывалось лично ему, и в настоящее время нет никакой возможности провести четкую грань между сказанным им и его последователями. Это обстоятельство побуждает говорить скорее не о системе Пифагора, а о пифагорейцах в целом (кстати, уже Аристотель, не будучи в состоянии отличить сказанное самим Пифагором от сказанного его учениками, вынужден был говорить о «так называемых пифагорейцах»).
Свою школу Пифагор основал по примеру получивших тогда широкое распространение религиозных сект, проповедовавших тайное знание и практиковавших различного рода мистерии, якобы обеспечивавшие непосредственное общение с богами, в частности по образу союза орфиков – мистической секты, основателем которой считался выходец из Фракии певец Орфей.
Пифагорейская школа была бы наверняка забыта, так же как и множество других религиозных сект и школ, если бы ее не отличал ряд особенностей, обеспечивших ей долгое существование в памяти потомков.
В отличие от всех других сект, которые, как правило, в качестве средства освобождения души и слияния ее с божеством использовали музыку и танец, пифагорейцы лучшим средством очищения души считали занятия наукой и особенно математикой. Они видели в науке не только самый эффективный инструмент для очищения души, но и ключ к разгадке тайн мира. При этом пифагорейцы помимо отправления чисто религиозных ритуалов и соблюдения жестких норм этического поведения стремились также определить нормы государственной жизни и политической активности.
В соответствии со сложившейся традицией пифагорейцы усиленно интересовались проблемой первоначала, но они в отличие от других древнегреческих философов видели это начало не в какой-либо отдельно взятой вещи или форме окружающей реальности, а в числе. Число – их архэ, сущность и принцип Космоса.
Исходя из того, что все вещи можно измерить и сосчитать, т. е. определить их с помощью числовых характеристик, и, наблюдая, как из числовых отношений возникают пространственные фигуры, как образуется музыкальная гармония, как подчиняется им движение планет, пифагорейцы посчитали число первоначалом Вселенной, фактором, определяющим и организующим мир. Таким образом, впервые за сущностную основу мира была признана не материя, не вещь, но отношения (то, что потом получило развитие в учении Аристотеля о чистых формах), а старое слово обыденного языка «число» приобрело принципиально новое значение и смысл. Посредством его стали объяснять гармонию мира и природу Космоса.
В математике пифагорейцы тесно связывали арифметику с геометрией, т. е. придавали числам пространственное значение. Это в свою очередь позволило им достаточно полно изучить численные характеристики пространственных фигур (теорема Пифагора, свойства равносторонних и равнобедренных треугольников, построение параболы, гиперболы, эллипса), дать этим фигурам те названия, которые мы употребляем сейчас. Они также создали классификацию чисел: четные и нечетные, простые и сложные; выявили несоизмеримые отношения и т. д. Причем настолько были увлечены анализом числовых характеристик, что, согласно Аристотелю, «собирали всевозможные соотношения между числами и гармониями, с одной стороны, и свойствами вещей, с другой, чтобы создать из них систему, а там, где чего-то не хватало, лепили искусственно, чтобы сделать ее полной». Их символика чисел образовывала ряд все более сложных, с их точки зрения, сущностей: 1 – точка, 2 – линия, 3 – плоская фигура, 4 – объемное тело, 5 – цвет, 6 – жизнь, 7 – дух, 8 – любовь, 9 – справедливость и 10 – высшее совершенство.
Пифагорейцы занимались акустикой в связи с исследованием законов музыкальной гармонии, поскольку считали, что музыка обладает очищающей силой. Полагая, что причиной звука является движение, они искали пространственно-числовые закономерности музыкальной гармонии и находили их в зависимости высоты тона от длины струны. Отсюда представление пифагорейцев о том, что гармония основана на определенных числовых отношениях и может быть познана и выражена через число.
Опираясь на свои математические исследования, пифагорейцы внесли важные представления в астрономию: о шарообразности Земли, о космическом Эфире, о том, что движение Солнца с востока на запад – иллюзия, обусловленная вращением Земли. Им также приписывается открытие косого положения зодиака, определение продолжительности «великого года» – интервала между моментами, когда планеты занимают относительно друг друга то же самое положение, и различные другие астрономические догадки, многие из которых вновь были сформулированы полтора тысячелетия спустя Кеплером, Галилеем, Коперником, Бруно.
В целом пифагорейцы создают новое представление о мире как о гармоничном целом, имеющем в своей основе пространственно-числовые отношения и раскрывающем свою природу в математических пропорциях.
Вместе с тем пифагорейцы, подобно орфикам, верили в бессмертие души. Они считали:
1) душа существует независимо от тела и сохраняется после его смерти; она может входить в любое тело, даже в тело животного (метампсихоз);
2) тело является темницей для души, куда она попадает вследствие вины; соединение с телом есть наказание для души, унижение ее;
3) душа может освободиться от тела благодаря очищению, искуплению вины, а следовательно, телесная жизнь человека имеет целью очищение его души путем совершения мистических обрядов, математических упражнений, а также аскетической жизнью в соответствии с определенными нормами.
Пифагоризм был, видимо, наиболее ранним вариантом религиозно-идеалистической философии в Древней Греции. Его идеи о математической гармонии бытия, мистическое учение о душе оказались чрезвычайно живучими не только в пределах самого античного мира (в частности, получили развитие в философии Платона), но и во всех последующих культурах, вплоть до современной теософии и антропософии.
Элейская школа
Элейская школа (по названию города Элея в Южной Италии) возникла почти одновременно с философией Гераклита.
Ее представители – Ксенофан, Парменид, Зенон и др. – разрабатывали прямо противоположную учению Гераклита концепцию о единой, вечной и неизменной основе мира, т. е. отрицали основной тезис философии Гераклита об изменчивости мира. Учение элеатов – новый шаг в становлении древнегреческой философии, в развитии ее категорий (наиболее общих и фундаментальных понятий), в том числе категории субстанции (субстанция – сущность, то, что лежит в основе). У ионийцев субстанция еще физична, у пифагорейцев – математична, у элеатов – она уже философична, ибо эта субстанция – бытие. Поэтому вслед за российским философом А.Н. Чанышевым можно утверждать, что формирование античной философии заканчивается в школе элеатов, именно там протофилософия становится философией[54].
Ксенофан (ок. 570 – после 478 г. до н. э.) стоял у истоков элейской школы, вел скитальческую жизнь (с 25 до 92 лет не имел постоянного места жительства). Обладая острым критическим умом, он писал свои произведения в поэтической форме и был, судя по всему, скорее поэтом, чем философом. Ксенофан впервые в истории философии высказал мысль о том, что все боги – плод людской фантазии, люди изобрели богов по своему образу, приписав им свои физические черты и нравственные недостатки. Известны его весьма остроумные рассуждения на этот счет: «Эфиопы говорят, что их боги курносы и черны; фракияне же представляют своих богов голубоглазыми и рыжеватыми»… «но если бы быки, лошади и львы имели руки и могли бы ими рисовать и создавать произведения (искусства) подобно людям, то лошади изображали бы богов похожими на лошадей, быки же – похожими на быков и придавали бы им тела такого рода, каков телесный образ у них самих (каждые по-своему)»[55].
В своей поэзии богам античности он противопоставил одного бога, который совпадает с самой природой и с процессом мышления человека. Он считал, что божество, будучи единым началом мира, должно быть неизменным, приводящим весь мир в движение, а стало быть, всемогущим.
Под влиянием поэтического образа единого, неизменного божества Ксенофана другой элейский философ Парменид создал свою, уже сугубо философскую доктрину мироустройства.
Парменид (конец VI–V в. до н. э.) жил в Элее, как и Ксенофан. Парменид предпринял попытку решить новые и сложные проблемы, всю глубину и противоречивость которых не смогли постичь представители милетской школы, в частности проблему соотношения единого и многого, устойчивости и изменчивости. Как совместить единство мира с его разнообразием? Как понять неизменность основы мира, если все доступные чувственному наблюдению вещи меняются буквально на глазах?
Парменид
Впервые эти проблемы встают в перед Гераклитом и Парменидом. Однако мысли этих философов протекали в разных направлениях. В противоположность концепции Гераклита о многообразии и изменчивости мира Парменид обосновывает теоретическую модель мира неизменного, единого и непротиворечивого. Причем Парменид совсем не отрицает противоречивость мира, но в отличие от Гераклита полагает, что эта противоречивость является лишь внешней характеристикой вещей и не выражает их действительной природы. Если Гераклит в противоречивости и изменчивости предметов видит сущность бытия, то Парменид, напротив, считает, что изменчивое состояние вещей не есть их подлинное бытие. Подлинным бытием вещей должно быть то, что вечно и неизменно. Оно отличается от того, что мы наблюдаем на поверхности, и требует для своего раскрытия принципиально иного подхода. Таким образом, главной задачей философии Парменида становится выяснение вопроса о том, что есть подлинное бытие.
Парменид считал, что необходимо путем рассуждений и философского доказательства продвинуться от внешних фактов к внутренней основе вещей. На этом пути к основе мира человеческое мышление должно подчиняться определенным законам. И первым таким законом познающего мышления является закон, запрещающий противоречие. Нельзя, подобно Гераклиту, допустить существование двух противоположностей одновременно и тем более переход одной в другую. Поступить так – значит, допустить существование у человека двух голов, ибо одна голова не в состоянии вместить два противоположных, взаимоисключающих утверждения. Поэтому исходный тезис Парменида о природе бытия необычайно прост и даже тавтологичен: «Есть то, что есть, а то чего нет, не существует». Значит, бытие есть, а небытия нет. Однако из этого простого тезиса Пармениду затем удается сделать ряд нетривиальных и далеко идущих выводов:
1) бытие не имеет начала, ибо если небытия нет, то бытие не может возникнуть из ничего, и следовательно, оно существует всегда;
2) бытие не имеет конца, ибо конец был бы переходом к небытию, а небытия нет, значит, бытие вечно;
3) бытие непрерывно, ибо всякий перерыв был бы небытием, а небытия нет;
4) бытие неизменно и неподвижно, ибо всякое изменение было бы изменением к небытию, а небытия нет;
5) бытие едино и цельно, ибо если бы содержало в себе различные части, то они не были бы бытием, но небытием, которого нет.
Таким образом, мир является единым, единственным и неизменным; он является совершенным и законченным во всех отношениях и подобен шару, который есть совершеннейшая из фигур.
Тезис о неизменности, законченности и совершенстве бытия Парменид проводит настойчиво и последовательно. Интересно, почему? Интересно вообще, почему его мысль пошла в этом направлении?
Удачный вариант ответа на этот вопрос мы находим в работах российского философа Т.П. Мятеша. Он полагает, что ко времени Парменида люди в Древней Греции стали терять веру в традиционных богов Олимпа, а это неизбежно вело к расшатыванию привычных основ миропонимания. Мир, Вселенная уже не казались прочными и надежными: все стало нестабильным, шатким и бесформенным; человек потерял жизненную опору. В результате у многих возникло ощущение бесприютности, безысходности и отчаяния. Необходимо было всему этому противопоставить что-то надежное, прочное, дать людям новую опору и новую силу. «Философия в лице Парменида, – пишет Т.П. Мятеш, – осознала сложившуюся ситуацию, которая обернулась трагедией для человеческого существования (экзистенции), отразила эмоциональный накал и попыталась успокоить смятенную душу людей, поставив на место власти богов власть разума, власть мысли. Но мысли не обычной, посюсторонней о вещах и предметах мира, о потребностях и нуждах повседневного существования, а абсолютной мысли (впоследствии философы назовут ее чистой, имея в виду такое содержание мысли, которое не связано с эмпирическим, чувственным опытом людей). Парменид как бы оповестил людей об открытии им новой силы, силы Абсолютной мысли, которая удерживает мир от опрокидывания в хаос, обеспечивает миру стабильность и надежность, и следовательно, человек снова может обрести уверенность в том, что все с необходимостью будет подчинено какому-то порядку»[56].
Надо подчеркнуть, что вплоть до второй половины XIX в. вера в силу абсолютной мысли и разума была преобладающей в западноевропейской философии и культуре.
Парменид, пожалуй, первый в истории философии совершенно осознанно ставит вопрос об отношении мысли к действительности. При этом данное отношение он рассматривает как тождество («Одно и то же – мысль о предмете и предмет мысли»), В сущности, он понимает мышление как отражение чего-то, воздействующего на мысль. С его точки зрения, не может возникать мысль, если нет соответствующего предмета. Если есть мысль, то, значит, есть и соответствующий ей предмет. Мысль о предмете есть свидетельство его существования. Это можно понять и так: мысль – лишь тогда мысль, когда она предметна, а предмет лишь тогда предмет, когда он мыслим. Все эти рассуждения призваны подтвердить основной тезис Парменида о том, что есть только бытие, а небытия нет, так как его нельзя мыслить.
Чрезвычайно важное значение в учении Парменида имела мысль о разграничении чувственного (посредством органов чувств) и рационального (на основе разума) познания, которая была развита его преемниками и воспроизводилась впоследствии практически во всех философских системах.
Зенон Элейский
Зенон Элейский (490–430 гг. до н. э.) – третий выдающийся представитель школы элеатов – не создал своего философского учения, но изобрел оригинальную систему доказательства философии Парменида, достиг большой известности как ее защитник и прекрасный полемист.
Зенон довел до высокой степени совершенства искусство полемики. Он выработал приемы обоснования и опровержения путем чисто логической аргументации, т. е. путем обнаружения внутренних противоречий, заключающихся в мыслях и суждениях своих противников, через анализ и со поставление понятий. Это позволило ему внести существенный вклад в развитие субъективной диалектики, которая в отличие от объективной диалектики (диалектики вещей, выражающейся в противоречивом развитии и изменении мира), отражает сложный и противоречивый характер развития человеческого мышления и познания.
В подтверждение учения Парменида о невозможности мыслить движение и множественность вещей, не впадая в противоречия,
Зенон выдвинул целый ряд аргументов и доказательств, которые вошли в историю под названием «Апории Зенона» (под апориями обычно понимаются трудноразрешимые проблемы, парадоксы мысли, антиномии, которые возникают в результате противоречия между данными наблюдения и опыта и их мысленным анализом). В своих апориях «Дихотомия», «Стрела», «Ахилл и черепаха», «Стадий» и других Зенон пытается доказать, что предположение, будто движение и множественность бытия мыслимы, неизбежно приводит к неразрешимым противоречиям, что всякое понятие о движении и множественности противоречиво и поэтому не истинно.
В чем же состоит суть возражений Зенона против возможности движения? Рассмотрим кратко апории «Дихотомия» (деление пополам) и «Стрела».
Смысл апория «Дихотомия» сводится к тому, что любое тело, прежде чем пройти какое-либо расстояние, должно пройти половину этого расстояния. Однако прежде чем оно пройдет половину, оно должно пройти половину этой половины. Далее половину половины и так до бесконечности. Но тогда движение невозможно, поскольку оно не сможет начаться.
Смысл апории «Стрела» состоит в том, что если в каждый определенный момент летящая стрела занимает определенное положение в пространстве и в принципе не способна в один и тот же момент занимать в пространстве различные положения, то в каждый данный момент она покоится, а следовательно, не движется вообще.
Действительно, движение происходит в пространстве и времени. Но если пространство и время делимы до бесконечности, т. е. каждый сколь-нибудь угодно малый отрезок пространства и момент времени можно разложить на множество еще более мелких частей, то движение не может начаться согласно апории «Дихотомия»; если же предположить, что время и пространство слагаются из некоторых минимальных, далее неделимых моментов и отрезков, то движение возможно согласно апории «Стрела».
Парадоксы Зенона указывали на существенные трудности, возникающие в отображении движения и множества в логике понятий, на несовпадение чувственной достоверности и логической истинности. В целом представители элейской школы, в особенности Зенон, по существу первыми поставили проблему текучести и противоречивости не только самого реального мира, но и понятий, с помощью которых мы отражаем эту реальную текучесть и противоречивость мира. Следовательно, они впервые в философии поставили вопрос о научности и достоверности не только объективной, но и субъективной диалектики.
Философия Эмпедокла и Анаксагора
Философия Эмпедокла и Анаксагора представляет собой попытку примирения крайних позиций ионийцев и элеатов, что выразилось прежде всего в стремлении Эмпедокла и Анаксагора сохранить идею Парменида о неизменности бытия, а для объяснения изменчивости наблюдаемых явлений отказаться от тезиса о единстве бытия.
Эмпедокл
Эмпедокл (490–430 гг. до н. э.) жил в Сицилии в городе Акрагосе. Известен как врач, оратор, инженер, поэт и философ, автор философских поэм «О природе», «Очищения» и др. В жизнеописаниях Эмпедокла сообщается, что он был весьма тщеславен и выдавал себя за божество. Так, например, чувствуя приближение смерти, бросился с горы в кратер вулкана Этна, чтобы доказать своим согражданам, что боги его взяли к себе живым на Олимп. Но вулкан выбросил одну из его медных сандалий, и надежда Эмпедокла на человеческое легковерие не оправдалась.
Эмпедокл принимает в качестве первоначала мироздания все четыре традиционные стихии – землю, воду, воздух, огонь, которые он называет «четыре корня вещей». Эмпедокл считает что четыре корня вещей (твердый, жидкий, газообразный и огненный) равны и все одинаково древнего рода». Все, что ни есть в мироздании, – результат смешения четырех корней. Земля, вода, воздух, огонь, оставаясь неизменными началами, смешиваясь в разных пропорциях (дозах), порождают все многообразие мира.
В отличие от ионийцев, которые выбирали какое-то одно из четырех начал в качестве первоосновы мира, а затем путем трансформаций выводили из него все остальное, Эмпедокл провозглашает качественную неизменность и нетрансформируемость каждого из четырех корней вещей. В данном случае он мыслит в духе философии Парменида о неизменности бытия. Он даже выдвигает весьма схожий с парменидовским учением тезис о том, что не может ничего возникнуть из того, чего нет; невозможно и немыслимо также, чтобы то, что есть, исчезло. Но в отличие от Парменида Эмпедокл относит этот тезис только к простым вещам. Вещь сложная, состоящая из многих частей, может возникать и разрушаться. Это уже компромисс между Гераклитом и Парменидом: простые вещи вечны и неизменны, но могут, соединяясь и распадаясь, порождать и разрушать вещи. Поэтому вывод Эмпедокла менее однозначен и категоричен, чем у его предшественников – ионийцев и элеатов: «Не является началом возникновение сложной вещи и не является концом уничтожающая ее смерть, так как в действительности есть только смешение и разделение вечных и неизменных начал».
Такой подход к объяснению мира позволил Эмпедоклу выдвинуть плюралистическую[57] концепцию, преодолевающую и монизм[58] ионийцев, и монизм элеатов, и дать критическое понимание того и другого. Это был вполне новаторский подход к объяснению сущности окружающей действительности. Такой подход позволил сформироваться имеющему большое значение для науки и философии понятию «элемент».
Следующая важная задача, которую пытается решить Эмпедокл, – это вопрос о движущей силе, причине, побуждающей соединяться и разъединяться корни вещей. Если для монистических систем предшественников Эмпедокла причина движения заключалась в самом едином и единственном начале мира, то четыре начала Эмпедокла требовали для своего соединения и разъединения внешней по отношению к ним силы.
Отталкиваясь от учений Гераклита и Парменида, Эмпедокл выявляет две противоположные космические силы, выступающие причиной изменения мира, – Вражду и Любовь. Силой, разрушающей всякую устойчивость и порождающей вечное изменение мира, является внутренне присущая ему «вражда» (Гераклит). Силой же, обеспечивающей цельность и неизменность мира, является внутренне присущая ему «любовь» (Парменид). Именно в действии этих сил «любви» и «вражды» Эмпедокл увидел причину соединения и разъединения неизменных начал мира.
Четыре неизменных начала и две силы, объединяющие и разъединяющие их, – вот образ мира Эмпедокла.
Представляет определенный интерес и теория познания мира Эмпедокла. Согласно Эмпедоклу основой познания окружающей действительности является родство между человеком и космосом. Человек – это микрокосм. Он содержит в себе все элементы мира и поэтому может его познавать с помощью своих органов чувств. Акт познания возможен благодаря тому, что в наших органах чувств содержатся частицы, соответствующие частицам, отделяющимся от предметов природы. При столкновении этих частиц возникают ощущения, которые и обеспечивают познание мира. Таким образом, в основе теории познания Эмпедокла лежит тезис «Подобное познается подобным».
Значительны достижения Эмпедокла в развитии астрономических и физических взглядов. Так, он объясняет затмения солнца прохождением между Землей и Солнцем темной Луны, высказывает поразительную догадку о том, что свету необходимо время для распространения в пространстве, и указывает при этом на огромную скорость света как на причину, по которой мы не замечаем длительности этого распространения. Интересны также его биологические воззрения. Он утверждал, в частности, что растения возникали самопроизвольно до возникновения животных, и множество форм животных, существующих в настоящее время, зарождалось и формировалось постепенно. Перечень удивительных прозрений и догадок Эмпедокла можно было бы продолжить. Его философия содержала в себе первую плюралистическую концепцию мироздания, мысль об отделении силы (источника движения) от объективной реальности (материи), оригинальную теорию чувственного восприятия окружающей действительности.
Анаксагор (ок. 500–428 гг. до н. э.) – первый известный афинский философ. Происходил из ионийского полиса Клазомен. Ради занятий философией он отказался от своих земельных владений в родном полисе, от своего высокого положения и переехал в Афины, оказавшись в роли бесправного инородца. Анаксагор творил в век выдающегося государственного деятеля и военного стратега Перикла (490–429 гг. до н. э.). Древнегреческий писатель и историк Плутарх (ок. 45-127) считал, что Анаксагор вдохнул в него (Перикла) величественный образ мыслей, возвышающий его над уровнем обыкновенного вожака народа, и вообще придал его характеру высокие достоинства. Как и Эмпедокл, Анаксагор был физиком-плюралистом. Его философская концепция сформировалась под влиянием Гераклита, с одной стороны, и Парменида и Зенона – с другой. Свою основную задачу он видит в согласовании провозглашенной элеатами вечности, нетленности бытия (истинно сущего) с изменениями, движением и множеством, о которых свидетельствуют наши органы чувств, в соединении идеи неизменности начал с идеей бесконечной делимости вещей.
Мир, согласно Анаксагору, не есть единство, чуждое различий и разнообразия. Он состоит из бесконечного множества вечных, мельчайших, недоступных чувствам разнокачественных частиц – «семян вещей». Семена вещей или, как их впоследствии назвал Аристотель, «гомеомерии», неизменны, хотя и делимы до бесконечности. «И в малом ведь нет наименьшего, но всегда есть меньшее. Ибо
бытие не может разрушиться в небытие», – утверждает Анаксагор. Так, камень состоит из мельчайших камешков, трава – из мельчайших травинок, а кость – из мельчайших косточек. Причем все эти зародыши вещей, несмотря на свою беспредельную делимость, сохраняют свое неизменное качество: камень всегда остается камнем, а трава – травою, сколько бы мы их ни дробили.
Видимое изменение мира Анаксагор, подобно Эмпедоклу, понимает как результат соединения и разъединения неизменных начал. Но в отличие от последнего Анаксагор полагал, что исходных начал существует не четыре, а столько, сколько существует реальных качеств (качественно разнородных вещей). Иначе говоря, Анаксагор не мыслит возможности возникновения всего многообразия вещей в результате изменения количественных соотношений немногих исходных начал (четырех первоэлементов). «Как мог возникнуть волос из не-волоса и мясо из не-мяса?» – вопрошает Анаксагор. И в самом деле, если мир состоит более чем из одного начала, то почему их четыре, а не 12 или 120, или вообще не бесконечное множество?
Основной принцип организации космоса по Анаксагору таков: «все во всем», т. е. в каждой вещи присутствуют все виды качеств, и разница между ними лишь количественная. Поэтому «вещи, находящиеся в едином космосе, не отделены друг от друга, и не отсечено топором ни теплое от холодного, ни холодное от теплого… В каждой вещи есть часть каждой другой вещи». Как в «семени» находятся волосы, ногти, сухожилия, артерии, нервы, кости, так и во всех остальных вещах содержатся части всех других вещей. Иначе, как мы могли бы объяснить превращение травы, которую ест корова, в мясо и кости? В действительности это говорит лишь о том, что реальная трава содержит в себе элементы мяса, и кости, которые незаметны в ней, подобно тому, как незаметна капля вина в бочке воды. Именно потому, что изменения вещей чрезвычайно многообразны, следует считать, что в разных пропорциях (дозах) все содержится во всем. Это обстоятельство и обусловливает, с одной стороны, многообразие видимых вещей, а с другой – возможность перехода одной вещи в другую через изменение пропорций.
Гомеомерии Анаксагора, как и первоэлементы Эмпедокла, сами по себе являются инертной массой. Но жизнь есть процесс (в этом Анаксагор согласен с Гераклитом), и ее невозможно объяснить лишь существованием частиц и их делимостью. Помимо частиц необходимо признать существование отдельной от них силы, приводящей частицы в движение и производящей видимое в настоящее время состояние мира. Этой движущей и упорядочивающей силой является некий космический дух, «ум» («нус») – творец космоса из первобытного хаоса. Иначе говоря, Анаксагор отделяет силу от вещей и ставит ее вне и над природой. Эта идея была новой в греческом сознании, поскольку боги Греции рассматривались как включенные в природу, как ее часть, а не как стоящие над природой.
Анаксагор считал чувственное восприятие основой познания и создал оригинальную теорию восприятия. В каждой вещи заключены все начала, но мы можем наблюдать только те, которые в ней преобладают. Так, мы не видим частиц кости или мяса в траве, потому что их там мало. Следовательно, существует определенный порог ощущений, ниже которого ощущение не возникает. Далее, в отличие от Эмпедокла, который учил, что подобное познается подобным, Анаксагор думал, что все познается себе противоположным: холодное познается теплым, сладкое – горьким и т. п. Так, он утверждает, что «то, что так же тепло, как наше тело, не воспринимается как теплое». Но, с другой стороны, слишком сильное воздействие на наши органы чувств чем-то крайне противоположным нам перестает восприниматься как ощущение и начинает восприниматься как боль (например, соприкосновение с огнем). А это означает, что существует также и верхний порог ощущений. Стало быть, чувственное восприятие дает нам верное отражение действительности, но ограничено нижним и верхним пределами.
Учение Эмпедокла и Анаксагора о началах («корнях» и «семенах» вещей) подготовило возникновение атомизма Левкиппа и Демокрита. Из идей Анаксагора наибольшее влияние имела идея о надмировом духе (нусе), не без воздействия которой сложились философские взгляды Платона и Аристотеля.
Атомизм Демокрита
Последней и наиболее развитой системой древнегреческой натурфилософии был атомизм – учение о прерывистом строении бытия. Основные идеи атомизма возникают благодаря Левкиппу (V в. до н. э.), но наиболее законченный, систематизированный вид атомизм принимает в трудах ученика Левкиппа Демокрита (460–360 гг. до н. э.). Местом рождения Демокрита чаще всего называют г. Абдеры – далекую северо-восточную периферию Эллады. Его жизнь поучительна преданностью науке. Сам он заявлял, что одно причинное объяснение он предпочитает обладанию персидским престолом. Демокрит много учился и путешествовал. Он слушал элеатов и пифагорейцев, был в Египте и Вавилонии, Иране, Индии, Эфиопии, знал Сократа и Анаксагора, дружил с врачом и натурфилософом Гиппократом.
В отличие от Гераклита, которого часто называли «плачущим» философом, Демокрит был известен как «смеющийся» философ. Согласно Сенеке Демокрит без смеха никогда не появлялся на людях: настолько несерьезным казалось ему все, что делалось всерьез.
Демокрит
Смех Демокрита был горьким: он смеялся, считая достойным смеха все человеческие дела.
Демокрит был универсально образованным человеком. Ему принадлежало около семидесяти сочинений по самым различным отраслям знания. К сожалению, из этих сочинений практически ничего не сохранилось.
Обратимся к рассмотрению учения Демокрита о бытии. Демокрит, как Эмпедокл и Анаксагор, стремился синтезировать учение Парменида о неизменности основ бытия с чувственно достоверным фактом множественности и изменчивости отдельных предметов и явлений. Однако вопрос о множественности бытия он рассматривает с иных позиций. По Демокриту бытие состоит из бесконечного множества атомов, каждый из которых обладает теми же свойствами, что и парменидовское бытие в целом. Атомы вечны, неизменны, нераздельны, непроницаемы, не возникают и не уничтожаются. Они обладают абсолютной твердостью и плотностью. Атомы находятся и движутся в пустоте, которая выступает как необходимое условие движения, ибо если движение есть только механическое перемещение (а других форм движения Демокрит еще не знал), то в сплошь заполненном пространстве перемещаться некуда. Перемещаясь в пространстве, соединяясь и комбинируясь, атомы образуют все тела окружающего мира (как буквы алфавита, каждая из которых сама по себе ничего не значит, но в комбинации они приобретают значение, образуя слова).
Каким же образом, по Демокриту, обеспечиваются многообразие и качественная разнородность существующих вещей и предметов, если их основа – атомы в принципе неизменна? Пытаясь ответить на этот вопрос, Демокрит был вынужден допустить различие между самими атомами. Атомы, согласно Демокриту, различаются по трем существенным признакам: 1) по величине, 2) расположению, 3) фигуре, т. е. по объему, порядку и форме. Эти первоначальные различия и лежат в основе всех наблюдаемых различий в вещах и явлениях окружающей действительности. Таким образом, в отличие от Парменида Демокрит не только не отрицает чувственно наблюдаемую картину качественного многообразия мира, а, напротив, стремится ее объяснить исходя из сформулированного им принципа.
Демокрит разработал довольно стройное для того времени учение о познании мира. Он делил все познание на познание по истине и познание по мнению. Познание по истине он называл светлым. Оно характеризует объективные признаки вещей. Познание по мнению – темное. Оно не совершенное, не полное, не достоверное. Первое познание, по Демокриту, – функция разума, второе – результат деятельности органов чувств, ощущения. Истинное, достоверное знание может быть добыто только разумом, а не органами чувств. Так, мы не видим, не слышим и не осязаем непосредственно ни пустоты, ни атомов, из которых состоят тела. Однако мы убеждаемся в их достоверном существовании посредством ума. Тем самым Демокрит признает, что атомы умопостигаемы, а не конкретно-чувственны, т. е. не то, что можно увидеть, ощутить, потрогать. То, что мы чувственно воспринимаем, на самом деле может не иметь действительного существования. «В действительности, – пишет Демокрит, – существуют лишь атомы и пустота, а сладкое и горькое, тепло и холод, звук и цвет – все это только чувственно воспринимаемые образы, не существующие в действительности». Таким образом, Демокрит резко разделяет рациональное познание (на основе разума) и чувственное (на основе органов чувств). Для обозначения субъективно воспринимаемого (цвет, тепло и т. д.) в отличие от действительно существующего (атомы и пустота) Демокрит употреблял термины (нома). Понятие «субъективный» в то время еще не было сформулировано.
Однако несмотря на то что чувства, по мнению Демокрита, не дают полного и истинного знания, все же без них невозможно разумное познание вещей. Они дают разуму материал, без которого нельзя сделать логически выдержанного и стройного философского обобщения, заключения. Поэтому процесс познания начинается с ощущения. Сущность ощущения Демокрит объяснял исходя из своего учения о так называемых эйдолах, или образах. Согласно учению философа, познание состоит в восприятии человеком через соответствующие органы чувств воздействия на него тел. Это воздействие проявляется в форме истечения с поверхности всех вещей копий мельчайших и тончайших образов этих вещей. Проникая в тело человека, образы вещей соприкасаются с атомами души и вызывают у него соответствующие ощущения внешнего мира. Эти копии вещественны. Они отделяются от самих вещей, несутся во все стороны в пустом пространстве и, достигая наших органов чувств, проникают в них через поры. Если же поры соответствуют величине и форме проникающих через них образов вещей, то эти образы в ощущении соответствуют самим вещам. Но такое происходит далеко не всегда. Существуют предметы и свойства, которые в силу разных причин, в частности ввиду своей малой величины, недоступны чувствам. Чувственное познание, стало быть, имеет предел в отличие от разумного, которое предела не имеет.
Атомистическое воззрение Демокрит распространил и на учение о жизни и душе. Поскольку всякое движение и изменение Демокрит истолковывает строго однозначно как механическое перемещение атомов в пустоте, то и возникновение живых организмов и жизни в целом он объясняет исключительно влиянием тех же механических причин, исключив при этом какую бы то ни было божественную или другую целесообразность. Жизнь и смерть организмов сводится к соединению и разложению атомов. Человек – то же скопление атомов и отличается от других существ наличием души. Душа – это вещество, состоящее из мягких, наиболее подвижных, огненных атомов (это те же атомы, из которых состоит огонь). Демокрит также связывает душу с дыханием. В воздухе находится большое число мелких, круглых атомов. При вдохе в тело входит воздух, а с ним и душевные атомы. Поэтому в дыхании заключены жизнь и смерть. В процессе жизни расходуются атомы души, и дыхание есть восстановление их количества. Душа смертна, она уничтожается со смертью тела. Смерть наступает, когда иссякают атомы души. Душа состоит из двух частей – разумной, находящейся в груди, и неразумной, рассеянной по всему телу.
Занимали Демокрита и нравственно-этические проблемы. Так, он считал, что целью жизни человека является хорошее расположение духа – «эфтюмия», которая не тождественна чувственному наслаждению и означает безмятежное и счастливое состояние, когда человек не подвержен действию страстей и страха. Наивысшая добродетель, по Демокриту, – безмятежная мудрость.
Большой интерес представляет учение Демокрита о строении Вселенной. В ряде его высказываний содержатся указания на то, что существует бесконечное множество миров. Он писал, что одни миры еще развиваются, другие находятся в расцвете, а третьи уже разрушаются. В одно и то же время в разных частях Вселенной происходит возникновение и уничтожение миров, различные движения атомов, движение веществ. Новые тела и миры возникают от сложения атомов, уничтожаются они от разложения на атомы.
Наибольшую значимость, однако, приобрело учение Демокрита о причинности.
В своем учении о причинности Демокрит выступил как сторонник крайнего детерминизма*, переходящего в фатализм. Он полагал, что ни одна вещь не возникает беспричинно, но все возникает на каком-нибудь основании и в силу необходимости. Случайность – это лишь неизвестная человеческому разуму причина, и древние в неведении истинных причин явлений приписывали их либо судьбе, либо богам, когда эти явления представлялись им особенно грозными и величественными. На самом деле в основе всего лежит естественное начало. Бесконечная цепь причин и следствий создает, по Демокриту, неотвратимую необходимость. Для подтверждения своей мысли он приводит пример, названный «парадокс лысого»: в ясный солнечный день лысый человек прогуливается по берегу моря, а в это время в небо поднимается орел, держа в когтях черепаху. Приняв лысину за камень, орел бросает черепаху на голову человека, и тот погибает. Случайно это или нет? По мнению Демокрита, здесь все можно вычислить с точки зрения необходимости. Демокрит приводит и другой пример. Если человек нашел сокровище, то это не случайно, а потому, что он начал копать в данном месте. Он начал копать тоже не случайно, а по какой-то причине, и т. д. Таким образом, Демокрит всякую причинность отождествляет с необходимостью.
Причинность окружающего мира обусловлена закономерным и необходимым движением атомов. Атомы движутся прямо и равномерно. Вихревое движение, которое возникает при их столкновении и приводит к возникновению всех предметов и явлений действительности, является также жестко закономерным процессом. Здесь нет места игре случая. Атомы располагаются не случайно, а отсеиваются таким образом, что однородные соединяются с однородными, родственные – с родственными. Поскольку окружающая природа подчинена необходимости и причинной связи, постольку нет никакого смысла говорить и о наличии какой бы то ни было разумной или божественной силы, целенаправленно порождающей мир и управляющей им.
Некоторые идеи Демокрита настолько далеко ушли вперед, что впоследствии многие поколения ученых разрабатывали их. Так, атомистическая теория строения тел легла в основу всего дальнейшего развития теоретического естествознания, а представление о неделимости атома было оставлено физикой только на пороге XX в., когда она получила в свое распоряжение новые мощные экспериментальные средства. Исходя из этой теории, Ньютон ввел в физику понятие массы и сформулировал закон всемирного тяготения, а также основные законы динамики. Демокритовская концепция пространства (пустоты), получившая в дальнейшем название «субстанциальная концепция пространства и времени», была развита в естествознании и философии Нового времени и просуществовала как господствующая до конца XIX в. Атомическая гипотеза была положена в основу молекулярно-кинетической теории теплоты. В химии атомистические представления привели к открытию закона сохранения вещества, закона постоянства состава и, наконец, к периодической системе Менделеева. Идеи атомизма проникли даже в анализ жизни общества, которое нередко изображалось атомизированным, т. е. распавшимся на отдельные единицы (человеческие индивидуумы), связанные между собой лишь внешней механической связью.
Представляется, однако, что наиболее фундаментальное влияние на развитие западноевропейского теоретического мышления и мировоззрения в целом оказала созданная Демокритом детерминистская картина мира. Эта картина настолько глубоко укоренилась в западноевропейском научном сознании, получила такое распространение, что превратилась в исходную концептуальную схему (парадигму), модель постановки и решения всех проблем. Суть этой схемы состоит в понимании природной и социальной среды как упорядоченной и закономерно устроенной системы, познав которую человек способен осуществить свою власть над внешними обстоятельствами и процессами, поставить их под свой контроль. Именно из этой парадигмы вольно или невольно исходили и английский философ Бэкон, стремившийся к переустройству окружающей природы, и Маркс, пытавшийся коренным образом изменить жизнь общества, и многие другие.
Практически детерминистская картина мира просуществовала в неизменном виде вплоть до XX в. Только тогда благодаря новейшим научным открытиям и возникновению новых отраслей знания детерминистская картина мира постепенно стала уступать место синергетической модели развития. Согласно этой модели, процессам развития свойственны вероятностная природа, многовариантность и альтернативность. В настоящее время мысль о том, что мы живем в нелинейном, открытом и запрограммированном мире, получила наиболее полное воплощение в синергетике[59]. В частности, с точки зрения синергетики, значительную роль в развитии природы, общества, всего живого играет случай. В синергетическом смысле случай, возможность которого столь последовательно отвергал Демокрит, противостоит однозначным, линейным связям, представляет собой гибкое начало, которое отвечает за возникновение нового в процессах развития.
Софисты. Сократ
Вершина развития античной философии приходится приблизительно на время от второй половины V до конца IV вв. до н. э.
Война с персами[60] приводит к тому, что центром эллинского мира становятся города континентальной Греции. Ведущая роль среди них принадлежит Афинам. Возвышение Афин в значительной мере связано с именем Перикла («первого мужа» Афин). На это время выпадает расцвет классической греческой рабовладельческой демократии, которая не только обеспечивала полное равенство рабовладельцев перед законом, но и давала возможность широкому кругу свободных граждан участвовать в управлении государством. Данное обстоятельство в свою очередь предполагало владение определенными специфическими знаниями, порождало потребность в развитии образования и науки.
В эпоху Перикла начинается гуманистический период в развитии античной философии. Происходит смещение философского интереса с проблематики физиса и космоса на проблему человека, его индивидуальной и общественной жизнедеятельности. Основными объектами философского анализа становятся этика, политика, риторика, искусство, язык, религия, воспитание, т. е. все то, что позже назовут культурой. От чисто натурфилософских вопросов о том, как устроен мир, космос, мыслители Древней Греции переходят к вопросам о том, как устроить мир, как правильно организовать общественную и государственную жизнь. Выразителями этих новых тенденций в развитии философии были софисты, а также Сократ, Платон и Аристотель.
Софисты. В период расцвета демократии потребности в широком образовании свободных граждан удовлетворялись преимущественно деятельностью первых профессиональных учителей по общему образованию. Они учили не только риторике, политике и судопроизводству, но и всем другим областям и ответвлениям знаний, которые человек мог практически использовать и которыми должен был владеть, если хотел, чтобы его считали мудрым. Отсюда и происходит их название – софисты (от греч. sophia – мудрый).
Софисты, пожалуй, были первыми в истории Древней Греции профессиональными обществоведами, людьми, которые вплотную занялись проблемами общественной жизни. По роду своих занятий они не были чистыми теоретиками. Они выступали прежде всего как учителя и воспитатели, готовящие людей к публичной деятельности. Они учили людей говорить и действовать и сами были ораторами и деятелями. Положение обязывало их быть постоянно на уровне современности, следовать за событиями, поэтому софисты представляли собой «что-то среднее между журналистом и профессором»[61].
Философия софистов – явление неоднозначное, она нередко вызывала, да и сейчас продолжает вызывать споры и по-разному оценивается. Подобно многим понятиям древней культуры, слово «софистика» стало нарицательным. Это главным образом объясняется тем, что наряду с выдающимися мыслителями, видными общественными деятелями в число софистов входили также различного рода демагоги и жулики, пустословы и творцы парадоксов. Поэтому-то слово «софист» зачастую стало ассоциироваться с беспринципным полемистом, способным в корыстных целях отстаивать то, что в данный момент ему представляется выгодным, а затем, повинуясь изменившейся коньюнктуре, менять свои убеждения на прямо противоположные. Софистам ставили в вину, что они берут деньги за обучение и тем самым превращают мудрость в предмет торговли и, следовательно, унижают достоинство мыслителя, что их ориентированное на сиюминутные интересы учение разрушает традиционные верования и т. д. Но основной их порок видели в практичности, вследствие которой они утрачивали основную цель познания – поиск истины. Однако такие оценки можно считать правомерными лишь в отношении поздних софистов, софистов второго поколения. Что же касается основоположников софистики, то они сыграли огромную роль в становлении техники философской дискуссии, в развитии искусства доказательства и логической аргументации, т. е. во всем том, что принято именовать субъективной диалектикой. Важное значение для последующих философских поисков имели также размышления о практическом значении философии и т. п.
Наиболее выдающимися мыслителями-софистами были Протагор, Горгий, Продаж, Гиппий. Они выступили подлинными учителями философской и житейской мудрости. Неудивительно поэтому, что среди их учеников были Еврипид, Софокл, Фукидид.
Наиболее авторитетным среди софистов мыслителем считается Протагор.
Протагор родом из Абдер. Его называют зачинателем интеллектуального течения софистов. Протагор был профессиональным преподавателем риторики и эвристики – искусства речи и искусства спора. Одним из первых он стал брать деньги за обучение философии. Протагор пытался теоретически обосновать «партийный» субъективизм демократического большинства: чем больше тех, кто разделяет какое-то мнение, тем оно истиннее; что город сочтет прекрасным и справедливым, то и будет для него истинным. Его высоко ценили политики (Перикл даже поручал ему разработку проекта новой конституции для Афин и подготовку законопроектов для новой колонии в г. Фурии).
Протагор
В своей книге «О богах» Протагор писал: «О богах я не имею возможности утверждать ни того, что они есть, ни того, что их нет», так как считал равновозможным демонстрировать аргументы как в пользу существования богов, так и против. Эта книга была конфискована и публично сожжена, а сам Протагор приговорен к смертной казни. Дело, однако, кончилось тем, что он был изгнан из Афин и по пути из Южной Италии в Сицилию утонул в Мессинском проливе.
Главное положение учения Протагора гласит: «Человек есть мера всех вещей: существующих, что они существуют, и несуществующих, что они не существуют». Что это значит?
Платон писал о Протагоре, что тот основывал свое учение на гераклитовском положении о всеобщей текучести вещей. Так как все течет, то течет и воспринимающий субъект, поэтому каждое чувственное восприятие и наблюдение порождается столкновением двух движений, двух изменений: изменений воспринимающего субъекта и изменений, происходящих в объекте. А значит, все, что мы воспринимаем, зависит от воспринимающего субъекта, т. е. субъективно. Вот почему ветер кажется холодным одному и теплым – другому. Если же мир зависит от восприятия человека, а человек – мера всех вещей, то для каждого человека существует своя истина. Тогда все мнения людей – истинны, истинными будут и взаимоисключающие суждения, а объективной истины нет. Протагор, таким образом, ввел принцип относительности и знаний, и мира. Если прежние философы стремились к истине как таковой, то Протагор подчеркивал необходимость практического знания, понимая науку как «руководство по управлению домом и государством, как средство достичь совершенства в искусстве говорить и действовать». Однако уже в такой постановке вопроса была заложена тенденция к подмене истины полезностью, рельефно обнаружившая себя в поздней софистике.
Протагор не стремился к познанию вечных и неизменных основ бытия, а пытался осмыслить актуальные вопросы текущего момента, исходил не из общих принципов, а из реальных фактов. Поэтому для Протагора основой познания выступали не всеобщие идеи, а эмпирический опыт, знание фактов и их взаимосвязей.
Протагора интересовало прежде всего все то, что он сам называет обычаями, а мы сейчас называем культурой. Сделав предметом изучения обычай, приобретающий в разные времена и у разных народов чрезвычайно многообразные, подчас несопоставимые формы, Протагор отказался от максималистских устремлений философов более раннего периода, ожидавших от научного познания быстрого и полного раскрытия подлинной основы бытия и знания. Он стал предьявлять к познанию более скромные требования: понять смысл и значение конкретного «обычая» определенного времени и народа и выработать по отношению к нему практические рекомендации.
Таким образом, теория познания Протагора выступает:
1) как эмпиризм, поскольку опирается на опыт;
2) релятивизм, поскольку каждый народ, а строго говоря и каждый человек, имеет свой «обычай» и, следовательно, свою правду;
3) практицизм, поскольку нет оснований для предпочтения правды одного человека правде другого и потому что не бывает более или менее истинных правд, а могут быть правды только более или менее полезные;
4) конвенционализм, поскольку любой общепринятый «обычай» выступает как результат соглашения людей.
Выступая с позиций эмпиризма и релятивизма, Протагор был вынужден допустить мысль, что мир именно таков, каким он представляется каждому человеку. И если разные люди или один и тот же человек в разное время определяют его по-разному, то нет в этом ничего странного, ибо лишь через отношение к человеку мир обретает свою определенность.
Горгий
То обстоятельство, что среди человеческих обычаев немало таких, которые разделяются всеми людьми и являются общеобязательными, софисты объясняли условием, договором между людьми. Условными, с их точки зрения, являются язык, мораль, религия и т. д. Условными они также объявляют и все государственные установления и законы, которые, по их мнению, были учреждены сильными для подавления слабых или, напротив, учреждены слабыми для защиты от сильных.
Горгия (480–380 гг. до н. э.) по праву можно отнести к интеллектуальной элите Древней Греции. В философии софистов человек рассматривается как единственное бытие. Горгий, имея в виду предшествующую философию, искавшую бытие вне человека, утверждал, что такого бытия совсем не существует, что если бы оно и существовало, то мы не могли бы иметь о нем никакого знания, а если бы имели таковое, то не могли бы его выразить. Иначе говоря, человек только в себе может найти истину, вне человеческого восприятия и отношения к окружающей действительности говорить о мире как таковом бессмысленно.
В целом исследования софистами проблем культуры подготовили почву для понимания общественного устройства не как простого продолжения единой универсальной структуры космоса, а как порядка, установленного человеком, пусть несовершенного, но подчиненного человеку, пусть неразумного, но постижимого разумом. Софисты близко подошли к пониманию того, что установленное человеком может быть постигнуто им и усовершенствовано в соответствии с требованиями разума. Эта последняя мысль стала со временем чуть ли не аксиомой западноевропейского философского рационализма.
Сократ
Поворотным пунктом в истории античной философской мысли явились взгляды Сократа (468–399 гг. до н. э.) – первого афинского (по рождению) философа. Сократ посвятил себя философии, но философии особой, исполненной высшего познавательного и нравственного смысла. Его не интересовали более ни внешний Космос, ни физическая природа вещей; его внимание сосредоточилось на главном в этой жизни – на самом человеке, на постижении его судьбы, его предназначения. Сам он говорил, что «деревья ничему не могут его научить, учат только люди». Этим и был обусловлен конечный выбор Сократа – переход от натурфилософии, философии физической, к философии социально-нравственной. И хотя известные шаги в эту сторону были сделаны уже софистами, – это смещение акцента в философии, этот исторический поворот в познании были связаны по преимуществу с Сократом.
Письменных работ Сократ не оставил, поскольку учил только устно. Но о его жизни и учении достаточно хорошо известно из работ его учеников – Платона и Ксенофонта.
Сократ занимался тем же, что и софисты, – учил людей, хотя в отличие от софистов денег за обучение не брал, поэтому, как свидетельствует Аристофан, слыл в Афинах чудаком, который занимался чужими проблемами, а сам не мог заработать денег даже на новый плащ.
Сократ был подлинным учителем – образцом невозмутимой ясности и душевного спокойствия, честности и человеколюбия, человеком, необычайно строго относящимся к себе, но добрейшим по отношению к другим. Специфика его метода обучения заключалась в том, что он не преподносил своим ученикам готового знания, которое оставалось лишь принять и заучить, а предпринимал совместный поиск истины тут же, на месте, начав, казалось бы, с незначительного житейского факта. Причем зачастую все основные позитивные идеи высказывались самим учеником, а Сократ лишь направлял своими вопросами ход его рассуждений.
Душевная красота его не соответствовала убеждениям древних греков о том, что красота души может быть только в красивом теле. Сократ был внешне некрасивым человеком: приплюснутый нос с широкими вздернутыми ноздрями, глаза навыкате, толстые губы, невысокого роста, с большим животом… Но стоило ему заговорить, и, по словам Алкивиада из платоновского «Пира», можно было состариться, слушая его, так как невозможно было уйти.
Чрезвычайно важное значение для характеристики личности Сократа имеет его смерть. В 339 г. до н. э. на 70-м году его жизни ремесленник Анит, оратор Ликон и поэт Мелет выдвинули против Сократа обвинение в вольнодумстве, непочтении к богам и развращении молодежи. Обвинение требовало смертного приговора, который мог быть заменен штрафом или изгнанием из Афин при условии раскаяния. В своей оправдательной речи Сократ, согласно Платону, сказал следующее: «Поистине, афиняне, дело обстоит так: где кто занял место в строю, находя его лучшим для себя… тот там, по моему мнению, и должен оставаться, несмотря на опасность, пренебрегая и смертью, и всем, кроме позора… Если бы теперь, когда меня бог поставил в строй, обязав, как я полагаю, жить, занимаясь философией и испытуя самого себя и людей, я бы вдруг испугался смерти или еще чего-нибудь и покинул строй, это был бы ужасный поступок… Я скорее предпочитаю умереть после такой защиты, чем оставаться в живых, защищаясь иначе. Потому что ни на суде, ни на войне ни мне, ни кому-либо другому не следует избегать смерти любыми способами без разбора. И в сражениях часто бывает очевидно, что от смерти можно уйти, бросив оружие или обратившись с мольбой к преследователю, много есть уловок, чтобы избегнуть смерти в опасных случаях, – надо только, чтобы человек решился делать и говорить что угодно. Избегнуть смерти нетрудно, афиняне, а вот что гораздо труднее – это избегнуть испорченности: она настигает стремительней смерти»[62].
Непреклонное служение истине обернулось для афинского мудреца смертным приговором. Уговоры учеников бежать из тюрьмы не возымели действия. От побега Сократ отказался на том основании, что человек всегда должен повиноваться установлениям закона, чтить закон. На стенания же учеников, что ему приходится умереть невинным, он отвечал вопросом: неужели они предпочли бы, чтобы он умирал виновным?
Сократ стойко встретил смерть. Не дрогнув, принял он из рук палача и выпил чашу с ядом, чтобы отойти в вечность таким, каким жил, – неустанным и неукротимым служителем истины. Этот исполненный высокого, в истинно античном духе пафоса финал озарил особенным светом весь жизненный путь Сократа, придал его личности невиданную глубину, цельность и величие. Потомки увидели в Сократе идеал философа, а в его жизни и смерти – образец выполнения своего долга.
Для достижения истинного знания Сократ разрабатывает свой метод (метод Сократа), который включает в себя две составляющие: негативную (еленктика) и позитивную (майевтика).
Еленктика была деструктивным элементом метода Сократа. Она представляла собой обнаружение противоречий в утверждениях противника, опровержение и разрушение ложных предубеждеий и состояла главным образом в доведении до абсурда подобных предубеждений с помощью иронии и сомнения. Сократ использовал в данном случае те же приемы, что и софисты, демонстрирующие недостоверность и относительность всякого знания. Но сократовская ирония – это то, что принципиально отличается от сомнения софистов, настаивавших на относительности знаний только для того, чтобы объявить истиной то, что им сейчас выгодно. Там, где софисты видели завершение процесса познания, Сократ видел только его начало. «Знание о собственном незнании» он считал первой ступенью познания. Человек, который считает, что ему все известно, находится, по его мнению, дальше от истины, чем тот, который, зная о своем незнании, стремится его преодолеть.
После достижения первой ступени познания наступала очередь майевтики. Сократ полагал, что каждый человек в соответствии со своей природой несет в себе истинное знание, но не всегда осознает это. Поэтому, чтобы это скрытое знание сделать явным, требуется помощь учителя, который, подобно акушеру, помогает человеку обнаружить то, что он уже имел.
Основное содержание сократовских рассуждений посвящено проблемам морали: что такое добро и зло, справедливость и несправедливость. Философия, с точки зрения Сократа, – это и есть способ познания добра и зла. Это познание Сократ осуществляет в процессе бесед. Таким образом, по форме метод Сократа – это беседы, диалоги, в которых Сократ исходит из фактов частной жизни, из конкретных явлений окружающей действительности. Он стремится из рассматриваемого множества справедливых поступков или прекрасных предметов выделить общие черты, им принадлежащие, и на их основе определить, что же представляют собой «справедливость» или «красота» как всеобщие понятия. Иначе говоря, он сравнивает отдельные моральные поступки, выделяет в них общие элементы, анализирует, чтобы обнаружить предшествующие их объяснению противоречивые моменты, и в конечном счете сводит их к высшему единству на основе вычленения каких-то существенных признаков. Таким путем он достигает общего понятия о добре, зле, справедливости, красоте и подобном, т. е. методом его рассуждения является индукция (восхождение мысли от частных фактов к общим) и целью – дефиниция (определение) понятий.
Пытаясь осмыслить природу добродетели, добра и зла, Сократ приходит к фундаментальному выводу своей философии: всякое зло происходит от незнания. Люди зачастую действуют во вред себе, не зная, что есть подлинное благо. Человеческое несчастье, следовательно, возникает из незнания, а знание выступает как необходимое условие счастья. Иначе и не может быть, поскольку благо одновременно выступает как польза и гарантия счастья. Поэтому невозможно, чтобы кто-либо, зная, что такое добро, поступал вопреки ему. Знание для Сократа – это не только необходимое, но и достаточное условие счастья, т. е., по существу, знание и есть добродетель. «Знать, что такое справедливость, и быть справедливым – это одно и то же», – утверждает Сократ.
Способность быть справедливым для Сократа такое же естественное свойство человеческой натуры, как способность ходить. Действительно, хотя человек от рождения имеет ноги, ходить его учат. И хотя он от рождения, по природе своей, способен совершать справедливые поступки, его надо этому учить. Человек, научившийся справедливости, не совершит несправедливого поступка, как и человек, научившийся ходить, не опустится на четвереньки и не отсечет себе ноги, ссылаясь на то, что ходьба его утомляет. Несправедливый несчастен так же, как и безногий, поскольку не реализует способности, данные ему природой, и является неполноценным человеком, калекой.
Этика Сократа не предполагает существования злой воли, сознательно творимого зла. Человек, творящий зло, действует не по умыслу, а по неведению, поэтому его поступок есть скорее не грех, а заблуждение, а сам он – не злодей, а невежда. Поэтому добродетели можно и нужно учить, делать ее понятной. Разум есть средство достижения добродетельной и счастливой жизни. Такую позицию можно назвать этическим интеллектуализмом.
Задача философии, согласно Сократу, – помочь человеку возродиться, т. е. обрести подлинные моральные нормы. «Я поставил своей жизненной целью оказывать каждому в его индивидуальной духовной жизни посильную помощь, стремясь наметить пути, по которым каждый из вас мог бы стать лучшим и более разумным», – говорит в платоновской «Апологии» Сократ. В беседах и дискуссиях он акцентирует внимание на трех основных человеческих добродетелях: 1) умеренности (знании, как обуздывать страсть); 2) храбрости (знании, как преодолевать опасности); 3) справедливости (знании, как соблюдать законы божественные и человеческие).
Добродетели морали нигде не записаны, не сведены в кодексы и тем не менее обладают гораздо большей распространенностью и долговечностью, чем правовые регламентации и государственные установления. Это свидетельствует о том, считал Сократ, что моральные нормы существуют не по установлению, а следуют из самой природы вещей (или, точнее, из человеческой природы).
То, что моральные добродетели происходят из природы человека, делает их для человека высшими благами. Все же остальное, что привычно почитается за благо: богатство, слава, здоровье и даже жизнь, – в действительности таковым не является. Поэтому человек должен стремиться к высшим благам, пренебрегая опасностью и не страшась смерти. Сократ впервые в истории философии выделяет моральные блага в особую группу, определяя тем самым предмет этики, а характеризуя эти блага как высшие, формулирует этическую концепцию, которая впоследствии получит название «морализма».
Кратко этическая концепция Сократа может быть представлена в виде формулы: знание = добродетель = счастье. Как видим, Сократ приходит к отождествлению знания и добродетели, знания и счастья.
Сократ, как и софисты, цель познания понимал практически, связывая ее с пользой. Однако само представление о пользе было у них совершенно различным. Софисты понимали пользу утилитарно, как достижение почета и богатства, Сократ считал, что высшая польза состоит в обеспечении добродетельной жизни в соответствии с природой человека. Если для софистов вопрос о счастье сводился к вопросу о том, что иметь человеку, чтобы быть счастливым, то для Сократа – к вопросу о том, каким быть человеку, чтобы быть счастливым.
Всего себя Сократ посвятил реализации своей этической программы. Его жизнь и смерть были практическим воплощением его этической теории.
В заключение необходимо подчеркнуть, что перенос акцента в философствовании с природы на человека означал коренной переворот в развитии мировоззренческой проблематики. С этого времени на передний план выдвинулась проблема отношения человека к миру. Именно с софистов и Сократа в философии впервые, хотя в еще не совсем в осознанной форме, начал формироваться основной мировоззренческий вопрос об отношении субъекта к объекту, духа к природе, мышления к бытию. Позже, в философии марксизма, этот вопрос был интерпретирован как основной вопрос философии[63].
Сократические школы
Под сократическими школами имеют в виду философские школы, которые были созданы мыслителями, более или менее близко стоявшими к Сократу. Характерно, что все эти течения философской мысли очень быстро отошли от учения Сократа и превратились в совершенно обособленные и разнонаправленные системы. Тем не менее им свойственна, несмотря на различия, одна общая черта, которая наблюдается даже в более поздних философских учениях стоиков и эпикурейцев – эвдемонизм (взгляды, полагающие счастье, блаженство высшей целью человеческой жизни). Согласно эвдемонизму, главная задача философии – открыть индивидуальный, личный путь к счастью.
Антисфен
Кратко остановимся на рассмотрении двух наиболее интересных сократических школ: кинической и гедонистической.
Школа киников из всех сократических школ ближе всего стоит к учению Сократа.
Интересно и весьма запутанно происхождение самого названия школы. По одной версии, последователей школы называли так за их характер: задиристость, постоянное недовольство и готовность «укусить» («кинос» – собака) какой-нибудь презрительной фразой (отсюда и современное «циники»).
По другой версии – за собачий, т. е. простой, естественный образ жизни.
Антисфен (ок. 455 – ок. 360 гг. до н. э.) – основатель кинической школы, афинянин, представитель бедноты и выразитель ее взглядов.
От Сократа Антисфен воспринял мысль о том, что высшее благо есть добродетель. Однако он довел эту идею Сократа до крайности, считая, что все, помимо добродетели, включая и разум, является совершенно ненужным.
Целью добродетельной жизни, считал Антисфен, может быть лишь спокойствие, основанное на отрешении от всего, что делает человека зависимым: от имущества, наслаждений, искусственных и условных понятий. Поэтому он проповедовал аскетизм, простоту, презрение к большинству нужд и потребностей, пренебрежение к общепринятым социальным нормам, славе и подобному и видел смысл жизни в достижении личной независимости и внутренней свободы. Безразличие к внешним благам есть обретение свободы и счастья – вот программа Антисфена.
Диоген
Крупнейший ученик и продолжатель дела Антисфена – Диоген (? – 323 г. до н. э.). Диоген родом из Синопы, умер в Коринфе. Диоген Синопский предпринял попытку на практике реализовать философскую программу своего учителя.
Считая, что человеческая жизнь должна быть максимально приближена к естественному состоянию, Диоген проповедует отказ от всех приобретений культуры как противоестественных, отказ от дома и имущества.
Диоген Синопский уже при жизни завоевал себе широкую известность. Рассказывают, как Александр Македонский, удивленный тем, что не видит среди своих почитателей Диогена, сам отправился к нему. Диоген грелся на солнце. «Я – царь Александр Македонский», – сказал Александр. «А я – Диоген-киник», – ответил тот. Александр спросил, не нужно ли ему чего. «Конечно, – ответил Диоген, – посторонись и не заслоняй мне солнце». Пораженный таким равнодушием к царским милостям, Александр воскликнул, отойдя: «Если бы я не был Александром, я желал бы быть Диогеном!»
Диоген презрительно относился к людям, не следующим кинизму, Говорят, что он постоянно расхаживал по улицам и базарам с зажженным фонарем («днем с огнем») и на вопрос, что он ищет, отвечал: «Ищу человека».
Киники понимали добро как полную независимость от материальных благ, как способность к самоограничению. Мудрец, говорили они, – это человек, знающий, в чем состоит добро, и он должен ограничиваться удовлетворением лишь естественных потребностей, избегая всяких излишеств. Порок же происходит от глупости и состоит в том, что порочный, или глупец, ищет своего счастья в чем-то другом, кроме себя самого, кроме своей собственной природы. Такой взгляд на порок и добродетель вел к отрицанию всякого комфорта и удовольствий, причем это отрицание порой доходило до абсурда. Киники умышленно довольствовались самой грубой пищей, рваной одеждой (часто это был всего лишь один плащ), землей вместо постели, вели нищенский образ жизни. Бесстыдство видели они не в отсутствии одежды, а в любого рода зависимости.
В дальнейшем идеи киников, правда, в более умеренном варианте, встречаются в философии стоиков, а их практика воспроизводится в образе жизни христианских отшельников и затворников.
Надо отметить, что кинизм – вовсе не случайное явление. Он был естественной реакцией на распространившийся в Афинах культ богатства, внешней красоты и изящества. Многие видели духовную пустоту подобных идеалов.
Школа киников оставила заметный след в духовной культуре. Исследователь истории философии Т. Гомперц правильно сближал мировоззрение киников с мировоззрением Л.Н. Толстого[64]. Философ приводит выдержку из романа «Война и мир»: Пьера Безухова охватывало «то неопределенное, исключительно русское чувство презрения ко всему условному, искусственному, человеческому, ко всему тому, что считается большинством людей высшим благом мира… Он вдруг почувствовал: мир, и богатство, и власть, и жизнь – все то, что с таким старанием устраивают и берегут люди, – все это ежели и стоит чего-нибудь, то только по тому наслаждению, с которым все это можно бросить». Мотивы кинизма можно встретить и в произведениях французского философа Ж.Ж. Руссо, и в романе польского писателя-фантаста С. Лема «Возвращение со звезд», и в множестве произведений других писателей.
Школа киренаиков. Гедонистическая (от греч. hedone – наслаждение, удовольствие), или киренская (Кирена – город на севере Африки), школа была основана учеником Сократа Аристиппом (? – 366 гг. до н. э.), считавшим наслаждение единственным смыслом жизни. Аристипп – тип мыслителя, прямо противоположный Антисфену. Он первым из учеников Сократа стал, подобно софистам, брать деньги за обучение. Диоген Лаэртский рассказывает, что «он умел применяться ко всякому месту, времени или человеку, играя свою роль в соответствии с обстановкой». Он был любимцем сиракузского тирана Дионисия, у которого жил долгое время.
Аристипп
От Сократа и софистов Аристипп принял положение о том, что практическое знание важнее теоретического, но развил его дальше, хотя и в несколько ином направлении, чем киники. Аристипп считал, что основой познания являются ощущения, которые относятся не к внешним предметам, а к состояниям нашего организма. Состояний этих мы знаем только два: удовольствие (различной степени) и страдание (тоже различной степени). Удовольствие, согласно Аристиппу, выступает как единственное благо, а страдание – как единственное зло. Поэтому цель жизни – стремление к благу – есть в сущности стремление к телесным удовольствиям и отвращение от телесного страдания. «Телесное удовольствие, – писал Аристипп, – является единственной целью жизни».
Удовольствия не различаются качественно, поэтому нет удовольствий достойных и недостойных, есть только более или менее приятные. Все телесное преходяще, поэтому удовольствие нельзя отложить на потом, а нужно пользоваться им пока можно, выбирая при этом наиболее приятное.
По Аристиппу наслаждение простирается не на прошлое и будущее, а лишь на настоящее. Только отдельное, заполняющее данный миг удовольствие имеет цену и должно быть предметом стремлений. Так как ни прошлое, ни будущее нам не принадлежит, то ни раскаяние, ни надежда на будущее, ни страх перед будущим не имеют никакого смысла. Цель жизни – в наслаждении настоящим.
С точки зрения Аристиппа ценность философии заключается в том, что она учит человека умению наслаждаться надлежащим образом на основе самообладания и понимания. Понимание освобождает человека от предрассудков и учит пользоваться благами жизни наиболее рациональным образом. Мудрец – это человек, умело наслаждающийся жизнью, ценящий телесные наслаждения и духовные радости, но остающийся при этом господином своих желаний. Поэтому философ должен быть одинаково готов и к тому, чтобы воспользоваться удовольствием, если позволяют обстоятельства, и к тому, чтобы с легким сердцем отказаться от недостижимого удовольствия или от удовольствия, удовлетворение которого грозит причинить страдание. Такова гедонистическая программа киренаиков, которую они так же, как и киники, стремились осуществить на практике.
Парадоксально, что эти прямо противоположные программы исходят из одних и тех же источников: из утверждения примата практического знания над теоретическим и из стремления жить в соответствии с «естественной природой» человека.
Свою школу в Кирене Аристипп передал дочери Арете, посвятившей своего сына в учение деда. Аристиппа младшего поэтому называли «матерью обученным».
Гедонистическая школа просуществовала примерно сто лет. Впоследствии некоторые идеи этой школы в смягченной форме проникли в философию Эпикура, строившего свою этику на гедонистической основе.
Зрелая классика. Платон
Сократ явился первым из трех великих философов классического периода. Наиболее выдающимся учеником, последователем и в определенном смысле «систематизатором» его воззрений был Платон. Именно он поднял наследие Сократа на качественно новый уровень.
Платон
Платон (427–347 гг. до н. э.) – сын афинского гражданина, аристократ. Настоящее имя Платона – Аристокл (прозвище «Платон» означает «широкоплечий»). В 20 лет Платон стал учеником Сократа. После его смерти Платон оставил Афины, много путешествовал, был в Египте, где изучал тайные науки жрецов, в Италии, где общался с элеатами и пифагорейцами. Вернувшись в Афины, он основал школу в роще Академоса (Академия). В политической жизни Афин активного участия не принимал, поскольку политике Перикла и Фемистокла не сочувствовал. Платон считал, что их политика, направленная на обогащение города и расширение его границ, не ведет к главной цели – сделать граждан лучше. Платон разработал собственную теорию идеального государства и пытался реализовать ее в Сиракузах, используя свое влияние на наследника, а затем правителя Сиракуз Дионисия Младшего, однако успеха не имел. Платон оставил множество работ, из которых практически все сохранились.
В философской системе Платона можно четко выделить все четыре составляющие философского знания того времени: онтологию (учение о бытии), гносеологию (учение о познании мира), космологию (учение о происхождении и строении Вселенной) и этику (учение о морали). С этическими воззрениями Платона органически связано его учение о политике (учение о государстве). Рассмотрим последовательно каждую составляющую философской системы Платона.
Онтология Платона. Одно из важнейших положений платоновской онтологии состоит в разделении действительности на два мира: мир идей и мир чувственно воспринимаемых вещей. Первичным, «истинно существующим» Платон назвал мир идей. Вторичным, производным от них он назвал все многообразие чувственно воспринимаемого мира. Иначе говоря, в своей философии Платон исходит из того, что существуют, с одной стороны, отдельные вещи, которые воспринимаются нашими чувствами, а с другой – понятия о вещах, которые Платон называет идеями или видами (эйдосами).
Так, наши органы чувств дают нам представление об отдельных предметах (деревьях, столах, лошадях и т. д.). Наряду с этим существуют понятия или идеи дерева, стола, лошади. И Платон ставит вопрос, что чему предшествует, предмет идее или идея предмету? Ссылаясь на то, что изготовлению, например, стола предшествует определенный план, замысел, идея, Платон говорит, что идея стола предшествует реальному столу. Эти идеи, которые, согласно Платону, предшествуют вещам, существуют не в человеческой голове, а в некоем особом, потустороннем, неземном мире. Что же касается реальных лошадей, деревьев и т. д., то они как бы копируют, отражают идеи. Таким образом, согласно Платону, не понятия представляют собой изображение природы, а сами природные явления – только тени, бледные отображения понятий, идей, якобы извечно существующих в потустороннем мире в качестве некоего идеального прообраза.
Платон по существу удваивает мир, утверждая, что помимо мира, в котором мы живем и действуем, есть еще один мир, который гораздо совершеннее нашего, поскольку состоит из единых и неизменных сущностей, и в силу этого, пожалуй, более реален, чем наш, хотя и недоступен нашему восприятию. Реальность мира идей Платон рассматривает наподобие реальности моральных норм и математических отношений, которые, хотя и нельзя потрогать руками, представляются куда более единообразными и неизменными, чем самые прочные и тяжелые из чувственно воспринимаемых вещей.
Учение о реальности идей встретило множество возражений современников, однако Платон отнес эти возражения на счет грубости тех, «кто принимает за реальное лишь то, что можно потрогать руками». Во всяком случае, это учение решало давний спор Парменида и Гераклита о том, является ли бытие единым и неизменным или множественным и изменчивым. Платон попросту выделяет два рода бытия: одно – единое и неизменное, воспринимаемое только разумом через понятия, – бытие идей, и другое – многообразное и изменчивое, воспринимаемое ощущениями, – бытие вещей. Но это еще не конец рассуждений Платона.
Если брать понятие бытия в строгом смысле, приданном ему элеатами, то бытием является лишь то, что не может перестать быть. В этом смысле вещи, поскольку являются изменчивыми, не могут считаться бытием, но лишь становлением, «пребыванием». Единственным подлинным бытием выступают идеи, вещи же по отношению к идеям есть то, что по отношению к вещам есть их тени или отражения на воде – неполные, искаженные, зыбкие. Поэтому конечный вывод Платона таков: нет двух родов бытия, есть только один – бытие идей.
Идея – сущность и причина чувственно воспринимаемых предметов: не было бы ее, не было бы и их (например, не существовало бы идеи человека – не было бы и конкретных людей: Платона или Сократа). Предметы свидетельствуют о присутствии идей. Причем отдельные предметы возникают и разрушаются (люди рождаются и умирают), а виды или идеи сохраняются. Платон рассматривает это сохранение идей как сохранение причины всех вещей. Каждая идея есть как бы первообраз (парадигма) для каждой вещи. А каждая вещь есть подобие этой идеи. Так, «сама справедливость» или идея справедливости есть первообраз всех справедливых поступков. Каждый отдельный справедливый поступок служит подобием самой справедливости.
Каждая идея, по Платону, представляет собой совершенство, к которому стремятся отдельные предметы. Например, идея красоты или «сама красота» есть совершенная красота. Отдельные предметы (женщина, лошадь, кувшин и т. д.) красивы лишь относительно, они никогда до конца не могут быть совершенны. Идеи Платона составляют как бы иерархию идей, завершаемую верховной идеей, которая есть само добро, сама красота, само совершенство, т. е. идеи образуют, по Платону, систему, подобную пирамиде; на вершине этой пирамиды находится идея блага, которая и есть само добро, сама красота, само совершенство. Идея блага обусловливает познаваемость, существование предметов, от нее они получают свою сущность. Возможно, Платон под этой верховной идеей подразумевал Бога, хотя и не говорил об этом прямо.
Положение об идее блага придает идеализму Платона телеологический характер – характер учения о целесообразности, так как благо объявляется не только верховной причиной бытия, но и целью.
Гносеология Платона. Она опирается на его учение о душе. Душа, согласно Платону, существует раньше телесной природы, в которую она воплощается. Она во многом однородна с идеями. Душа у Платона такая же бестелесная сущность, как и идеи, неделимая, невидимая, неосязаемая, бессмертная. До своего вселения в телесную оболочку душа пребывала на небе и созерцала там истинно сущее, соприкасалась с миром идей. Соединившись на земле с телом, душа забывает то, что знала до своего падения на землю. Однако и теперь она хранит память о том, что она когда-то созерцала. Восприятие материальных предметов напоминает душе позабытые ею идеи. Поэтому суть процесса познания, по Платону, состоит в припоминании душой тех идей, которые она уже созерцала.
Каким образом, с точки зрения Платона, осуществляется процесс познания? Платон не мог, как его предшественники, выводить познание из непосредственного столкновения предмета с органами чувств, ведь для Платона действительным предметом познания выступали не вещи, а идеи, с которыми чувства просто не могли столкнуться, поскольку принадлежали к иной природе. Идеи же если и доступны познанию, то только разумному, а не чувственному. «Вещи можно видеть, но не мыслить, – пишет Платон, – идеи же, напротив, можно мыслить, но не видеть»[65]. Поэтому как существуют два рода бытия, так существуют и два рода познания: чувственное познание как познание вещей, служащее для ориентации в несложных бытовых операциях, и рациональное (разумное) познание как познание идей, служащее для постижения истины и решения кардинальных, жизненно важных проблем. Платон разделяет чувственное и рациональное познание, считая их не только различными, но и неравноценными. То, что дает нам чувственное познание, строго говоря, нельзя назвать даже знанием, и Платон определяет это как мнение в отличие от знания, которое дает нам разум.
Мысль, с точки зрения Платона, возникает вследствие наблюдения, чувственного опыта, но не зависит от него. Мы не можем, считает Платон, из опыта вывести, например, понятие равенства, поскольку не существует равных вещей, а есть лишь приблизительно равные, поэтому не понятие равенства опирается на опыт, а, наоборот, опыт опирается на понятие равенства, склоняя нас считать вещи приблизительно равными на том основании, что мы имеем идею равенства, т. е. идея равенства выступает как мера по отношению к наблюдаемым вещам и как мера должна предшествовать опыту. Опыт, таким образом, выступает как повод для размышления и уяснения понятия, но при этом не является ни основой, ни материалом для его понятия, выработки. Наблюдаемая вещь выступает как намек, наталкивающий нас на воспоминание. На содержание же воспоминания он может быть похож так же мало, как узелок, завязываемый на платке, на ту мысль, которую мы хотим запомнить.
По Платону человеческое познание подобно тому, что видят узники, сидящие в пещере спиной к стене. Тени, пробегающие перед ними, – это жалкие проекции людей и вещей, участь большинства людей, придерживающихся установившегося житейского опыта, – пещерное знание теней. Подлинным знанием могут обладать лишь те, кто сумел преодолеть воздействие чувственных вещей, избавить душу от телесного гнета и воспарить в мир вечных идей. По учению Платона такой подход по силам только мудрецам-философам, овладевшим диалектической наукой, которая оперирует чистым, свободным от образности мышлением, постигает истину на пути сопоставления понятий и утверждений, на пути их анализа и синтеза.
Платон видит задачу философии в том, чтобы направлять духовную деятельность человека на абсолютные ценности, на запредельное идеальное бытие. Философия должна стремиться с помощью диалектического метода ставить вопросы и отвечать на них, анализировать и сопоставлять понятия, выделять самое существенное, наиболее общее во всем, что существует, самое важное в человеческой жизни и для человеческой жизни.
Философия, согласно Платону, является совершеннейшей из наук, поскольку предмет ее (идеи) совершенен, а диалектический метод, который она использует, независим от каких бы то ни было поверхностных впечатлений, догм и необоснованных предположений.
Теория Платона о познании как о припоминании послужила исходным пунктом идеалистического априоризма – учения, согласно которому нашему уму присущи врожденные формы и знания, не зависящие от опыта.
Космология Платона. Платон развил учение о творении космоса божеством. Творца мира Платон называет божественным Демиургом. Понятие Демиурга у греков, правда, употреблялось в разном значении (ремесленник, скульптор, врач, прорицатель), в том числе и в смысле мирового зодчего. Демиург, бесконечно добрый, создает мир с тем, чтобы добро из мира идей перешло и в чувственно воспринимаемый мир. Для этого он создает мировую душу, с помощью которой формирует четыре стихии: землю, воду, воздух и огонь. Из их смешения образуется телесная природа. Получается мир, имеющий душу, и поэтому живой. Таким образом, порядок и разумность мира обусловлены мировой душой.
Кроме мировой души, Платон признавал существование человеческих душ, душ животных и растений. С его точки зрения, душами обладают не только живые существа, но и все способное к самостоятельному движению, в том числе и планеты. Платон был убежден, что небесные тела – это видимые боги, имеющие тело и душу. Вся Вселенная, содержащая источник движения в себе самой, обладает душой. Платон, таким образом, понимает душу очень широко, как источник всякого движения всякой самодеятельности. Разумная же душа человека является лишь одной из разновидностей этого множества душ, правда, наиболее совершенной.
Совершенство мира есть лишь отраженное совершенство мира идей. Бог (Демиург) творил мир с определенной целью – достичь совершенства. Поэтому за образец был принят совершенный мир идей, по образу и подобию которого был сотворен мир вещей, а совершенство первого отобразилось в последнем. Сотворенный мир стал живым, одухотворенным и разумным, все его части находятся в органическом единстве, составляя целостность.
Демиург придает миру совершенную форму – шарообразную, придает ему совершеннейшее движение – круговое, и все сотворенное имеет свою цель: время – чтобы связать мир с вечностью, планеты – чтобы служить мерой времени, растения – чтобы служить пищей животным, а каждый орган животного – чтобы обеспечить его жизнь.
Мир этот был создан из материи, которая существовала вечно. Поэтому начало мира есть скорее не сотворение его, а построение из уже имеющегося материала, в соответствии с имеющимся планом, благодаря активной деятельности бога. Таким образом, мир, по Платону, имеет троякую причину: материю, идею и Божественную волю. Все эти три компонента существовали извечно, но раздельно. Их соединение и привело к построению богом в соответствии с идеей из бесформенной материи мира, который, будучи реальным, не является вечным, а представляет собой нечто среднее между бытием и небытием, совершенством и несовершенством, идеальным образом и грубой материей.
Демиург стремился сотворить мир максимально приближенным к образцу – к идеям. Несовершенство мира – результат позднейших изменений и разрушений. Тут Платон радикально меняет традиционные взгляды. Если для предшествующих философов совершенство было итогом развития, а мировой процесс – движением от хаоса к порядку, то для Платона, напротив, совершенство – начальное состояние мира, а несовершенство – результат последующих изменений.
Таким образом, получается, что не материя, а душа выступает у Платона основой его философии природы. Именно душа мира дает ему регулярное движение и жизнь, определяет его форму и строение. Такое понимание мира диаметрально противоположно демокритовской атомистике, которая понимает мир как бесконечное множество мельчайших, неодушевленных, а следовательно, не имеющих цели и источника движения атомов, связанных между собой лишь в силу необходимости и только внешним образом. Рассмотрение мира «с позиций морали», предлагающее наличие во всяком действии не только причины, но и цели, воспринятое от Сократа, было распространено Платоном на всю природу и обусловило финалистический характер его концепции мира (финализм – это учение, согласно которому развитие мира идет к заранее заданной конечной цели).
Этика и политика Платона. Онтология, гносеология и космология в учении Платона носят подчиненный, вспомогательный характер. Они выступают в качестве методологической и мировоззренческой базы для обоснования главной части его учения – нравственно-этической[66]. Платон считает, что условием нравственных поступков является истинное знание. Этим истинным знанием обладает душа. По учению Платона душа состоит из трех частей: 1) разумной; 2) действующей (волевой); 3) вожделеющей (чувственной). Частям души соответствуют и разные типы добродетели. Если преобладает разумная часть души, то людям свойственна мудрость, которая состоит в истинном знании, т. е. в знании идей, а следовательно, – в понимании, что служит для возможно большего осуществления добра. Кроме того, мудрость – это и принимаемые разумом решения, направленные только к добру. Люди этого типа наиболее близки к правде, справедливости и умеренности во всем, что касается чувственных наслаждений. Их Платон называл философами, мудрецами. При преобладании деятельной части души человек отличается мужеством, отвагой, умением подчинить страсти долгу. Эти качества необходимы прежде всего воину. Чувственная часть души обеспечивает добродетель умеренности и самообладания. Люди с душой этого типа должны заниматься физическим трудом, так как они наиболее близки к телесно-физическому миру. Это крестьяне, ремесленники, обеспечивающие материальную жизнь общества.
Если в своих ранних работах Платон следовал Сократу, отождествляя знание и добродетель, то позже он пришел к выводу, что добродетель зависит не только от разума. Выделение трех компонентов души приводит его к мысли о гармоничном единстве трех составляющих и, следовательно, о том, что каждая составляющая участвует в этой гармонии, а потому знание есть лишь часть добродетели.
Добродетель в совокупности представляет собой единство мудрости как части разумной, мужества как части деятельной, самообладания как части чувственной и, кроме того, справедливости, которая, связывая воедино все три части, обеспечивает их единство, в рамках которого каждая из частей выполняет свою специальную роль. Эта концепция «четырех добродетелей», разработанная Платоном, сохраняла свое влияние на европейскую культуру в течение столетий.
Блага Платон разделяет на две неравноценные группы: идеальные и материальные. Ценность идеальных благ для Платона неизмеримо выше, чем ценность материальных. Вначале он вообще не считал материальные блага обладающими какой бы то ни было ценностью. Под влиянием аскетизма пифагорейцев он проповедовал полное отречение от внешних благ, его идеалом был философ, живущий как бы рядом с вещами, не замечающий их, находящийся над ними. Однако впоследствии Платон приходит к более умеренному взгляду. Так, в своем диалоге «Пир» Платон представляет иерархию благ, где высшие, идеальные блага составляют вершину иерархии и цель стремления, а низшие выступают как менее ценные, но тем не менее необходимые, как ступень и средство достижения вершины. Свое учение о благах Платон связывает с учением о любви, которая выступает движущим импульсом, ведущим человека ступень за ступенью к достижению наивысшего блага, которым является чистое благо – идея блага.
Сама любовь в этом движении развивается и совершенствуется по мере того, как, овладевая предметом одного уровня, устремляется к предмету другого, высшего уровня. Так, вначале любовь выступает как стремление к прекрасной вещи, а ее предметом выступает прекрасное тело; по мере овладения предметом выявляется, что существует прекрасное более высокого рода, чем прекрасное тело. Это прекрасные мысли и поступки, обусловленные деятельностью души, в результате чего предметом любви становится прекрасная душа; далее приходит понимание, что прекрасное тело и прекрасная душа лишь частные случаи прекрасного, что помимо этого есть прекрасное как таковое, присутствие которого делает прекрасным и тело и душу. Это прекрасное является высшим родом прекрасного, потому что и тело и душа прекрасны благодаря ему, а оно прекрасно само по себе и делает прекрасным все, к чему прикасается. Это прекрасное само по себе и есть идея прекрасного, стремление к которому есть высший род любви.
Так, благодаря любви человек достигает вершины блага, идя от цели реальной к цели идеальной, от блага относительного к благу абсолютному, человек благодаря любви выходит за те узкие границы, в которых замкнута его материальная жизнь, а его душа становится посредником между миром вещей и идеальным миром чистых сущностей.
Платоновская этика ориентирована на самосовершенствование личности, на создание совершенного общества – государства. Платон государственное начало ставит выше личного. Для него естественным образом жизни человека является не индивидуальная, а общественная жизнь. Поэтому этика Платона органически сочетается с его концепцией государства.
Согласно Платону целью государства, смыслом его существования является достижение справедливости. Именно для полного развития добродетели справедливости необходимо соединение людей в такое государство, в котором все было бы максимально приспособлено к этой цели. Причем если предшествующие исследователи, софисты например, исходили из данности, т. е. рассматривали вопрос о том, как лучше жить именно в этом, конкретном государстве, Платон в своих «Законах» и «Государстве» создает модель «идеального государства», такого, каким оно должно быть исходя из общей идеи высшего блага. «Государство» Платона мы можем считать первой утопией.
Идеальное государство должно обладать свойствами, присущими высшему роду бытия, т. е. чертами всеобщности и неизменности. Такое государство, раз возникнув, должно оставаться неизменным навеки, ибо оно будет лучшим из возможных государств.
Государство должно преследовать общую цель, требуя безоговорочного подчинения интересов каждого достижению этой общей цели. Каждый человек должен жить и действовать как часть единого организма, находясь на своем месте и выполняя функцию, предписанную ему. Это государство, устремленное к общему благу, должно опираться на знание, ибо чтобы стремиться к благу, надо его знать. Поэтому власть должна принадлежать разуму, а осуществлять ее должны мудрейшие – философы.
Кроме правителей-философов государству нужны также стражи-воины и ремесленники, изготавливающие необходимые предметы. Каждая из этих групп выполняет свою функцию, и жизнь группы организована так, чтобы сделать выполнение этой функции максимально эффективным, каждая группа или сословие имеет свой жизненный принцип, или добродетель. Части общественного организма подобны частям человеческой души, поэтому их жизненными принципами выступают добродетели, присущие аналогичным частям души: добродетель правителей – мудрость, добродетель воинов – мужество, добродетель ремесленников – самообладание или умеренность. Выполнение каждым сословием своей функции обеспечивает четвертую добродетель – справедливость, а стало быть, и гармоничное единство всей системы. Вся же система в целом иерархична, поскольку функции, выполняемые каждым сословием, неравноценны.
Есть еще одна добродетель, которая, по мысли Платона, присуща всем сословиям, – это мера. Ничего сверх меры – принцип, общий для большинства греческих философов. Поэтому идеальное государство носит аскетический характер, т. е. каждое сословие располагает только тем, что необходимо для здоровой жизни в соответствии с природой. Два первых сословия – правители и воины – вообще лишены индивидуальной собственности, для ремесленников собственность сохраняется, но также без излишеств. При этом все сословия располагаются в определенной последовательности по степени близости к совершенству: ремесленники, знающие только вещи; воины, сознающие дух; мудрецы-правители, постигшие идею.
Семья в идеальном государстве отсутствует, и все дети являются общими детьми государства. Принадлежность к сословию определяется не рождением, а врожденными способностями к выполнению той или иной функции. Те же, кто не способен войти в одно из трех сословий, подлежат уничтожению. В государстве Платона индивидуальная и социальная жизнь строго регламентирована, установлен жесткий контроль за мыслями и поступками людей. Так, поэты и художники, которые могут представлять опасность для введенного раз и навсегда порядка, изгоняются из государства. Искусство Платон оценивал весьма низко. Он считал его лишь подражанием материальному миру, т. е. неподлинному бытию. А так как чувственно воспринимаемый мир Платон считал подобием мира идей, то искусство для него было лишь подражанием подражанию. Это презрительное отношение Платона к искусству (соответственно, к художникам и поэтам) логически вытекало из основных принципов его системы объективного идеализма.
Укреплению идеального государства, по Платону, должна служить строгая система воспитания и образования. Платон предложил такую систему образования и воспитания, которая, по его мнению, обеспечила бы достаточную профессиональную и физическую подготовку всех сословий. Каждому сословию должен соответствовать свой уровень образования. Например, совокупность гимнастики, музыки и математики – это обязательный круг образования, достаточный для стражей. Наиболее способные могли кроме этого обучаться диалектике. Но после овладения диалектикой они переходят в другую профессиональную группу – философов-правителей.
Большое значение в своей системе воспитания Платон придавал благочестию, почитанию божеств. Идеальное государство Платона должно всемерно покровительствовать религии, воспитывать в гражданах благочестие, бороться против неверия и безбожия.
Платоновская теория государства не получила широкого распространения. Его две попытки реализовать ее в Сиракузах не увенчались успехом. Лишь некоторые из его политических идей оказались реализованы в церковной организации средневекового католицизма.
Значение концепции идеального государства Платона состоит в том, что она стала неиссякаемым источником и образцом для создания многочисленных утопических проектов преобразования общества, влияние которых на жизнь людей и судьбу народов оказалось огромным.
Платон – основоположник не только античного, но и мирового идеализма. Его влияние на последующую философскую мысль колоссально. Он самым плодотворным образом обогатил понимание предмета и характера философского знания. Тот, кому достанет времени и сил ознакомиться с творчеством Платона, непременно будет вознагражден. Он получит не только радость от погружения в мир подлинно философской мысли, но и возможность ускоренного личностного развития, интеллектуального и духовного самосовершенствования.
Аристотель как систематизатор древнегреческой философии
Аристотель (384–322 гг. до н. э.) – величайший из древнегреческих философов. Он родился в Стагире, в семье потомственных врачей.
Аристотель
В семнадцатилетнем возрасте Аристотель приехал в Афины и вступил в платоновскую Академию, где провел почти 20 лет, сначала как ученик, а затем как исследователь и учитель. В 343–342 гг. до н. э. Аристотель был приглашен к македонскому двору в качестве воспитателя сына царя Филиппа II Александра. После восшествия Александра на македонский престол Аристотель вернулся в Афины и, подобно Платону, основал там свою школу, которая по месту своего расположения получила название «Ликей». Эту школу зачастую называют также перипатетической (от греч. peripatetikos – прогуливающийся»), так как Аристотель имел обыкновение излагать своим ученикам проблемы философии, вопросы естественных и гуманитарных наук во время прогулок. Руководил своей школой Аристотель с 335 по 323 гг. до н. э., вплоть до смерти Александра Македонского. Смерть Александра вызвала антимакедонское движение в Греции, и Аристотель, известный как учитель великого монарха, вынужден был покинуть Афины и бежать на о. Эвбея, где у него было поместье. Там он вел интенсивную научную работу, но менее чем через год умер.
Аристотель – мыслитель-энциклопедист, оставивший сочинения почти по всем известным в то время отраслям знания. Среди них можно выделить работы непосредственно по философии, которые объединены в один трактат под общим названием «Метафизика», труды по логике, которые также объединены под одним названием «Органон» (сюда относятся работы «Категория», «Аналитика», «Топика», «О софистических доказательствах»), по естествознанию («Физика», «О небе», «О душе», «О частях животных», «О происхождении животных»), по этике, эстетике, политике («Политика», «Никомахова этика», «Эвдемова этика», «Риторика», «Поэтика»).
Аристотель не только был лучшим учеником Платона, но и выступал как наиболее серьезный его оппонент. Против философии Платона Аристотель выдвинул ряд аргументированных, не потерявших по сей день своего значения возражений. Все эти возражения можно свести к двум основным тезисам: 1) идеи, которым Платон приписывал самостоятельное существование, есть фикции, представляющие собой гипостазирование понятий и удвоение вещей; 2) эти фикции бесполезны, поскольку Платон не рассматривает их как действительно связанные с вещами и помогающие понять факты реального мира.
Рассмотрим философские взгляды Аристотеля.
Классификация наук. Обобщая опыт предшествующего развития науки, Аристотель пытался построить единую систему наук, включающую все известные в то время отрасли знания.
Все науки, по Аристотелю, делятся на три больших раздела: 1) теоретические науки, где познание ведется только ради него самого; 2) практические науки, дающие руководящие идеи для поведения человека и способствующие его нравственному совершенствованию; 3) науки продуктивные, или творческие, задача которых – производство определенных объектов, достижение пользы и создание прекрасного. По критерию ценности и достоинства выше других стоят науки теоретические, включающие в себя «первую философию», или метафизику, математику и физику. Причем эти науки обладают различной степенью абстракции: наименьшей – физика, большей – математика, к которой Аристотель помимо арифметики и геометрии относит музыку, оптику, а также механику и астрономию, наибольшей – «первая философия», или метафизика.
Четыре определения дает Аристотель «первой философии», или метафизике: а) исследование первых, высших причин – «начал» сущего; б) познание «бытия как такового»; в) знание о субстанции; г) знание о Боге и субстанции сверхчувственной.
Термин «метафизика» (буквально: то, что после физики) самим Аристотелем не употреблялся. Его стал использовать ученик Аристотеля и систематизатор его произведений Андроник Родосский. Этим термином он назвал то сочинение, которое шло у Аристотеля после «Физики». Сам Аристотель употреблял выражение «первая философия», или «теология», в отличие от второй философии, т. е. физики: «Первая философия – это наука о реальности-по-ту-сторону-физической»[67]. По существу, это наука об умопостигаемом, т. е. о том, что находится за пределами нашего опыта, за пределами видимой природы.
Согласно Аристотелю «первая философия», или метафизика (впоследствии этот термин стал употребляться многими как синоним философии вообще), является наиболее возвышенной из наук, поскольку она не связана с материальными нуждами и не преследует эмпирических или практических целей. Другие же науки, будучи подчиненными этим целям, не могут быть самоценными и свободными. Они обретают свою значимость лишь постольку, поскольку способствуют получению результата в тех или иных областях человеческой деятельности, т. е. поскольку выполняют какую-то служебную роль. Метафизика (философия) никому не служит и поэтому имеет ценность в себе самой и является в высшей мере свободной. Она отвечает лишь на духовные запросы, которые возникают только после удовлетворения физических потребностей. Отсюда ее жажда чистого знания, страсть к истине, удерживающая от лжи.
Практические науки включают в себя: а) этику – науку о нормах поведения человека; б) экономику; в) политику.
Продуктивные, или творческие, науки связаны с деятельностью творцов: а) поэтика – наука о стихосложении; б) риторика – теория ораторского искусства.
Особое место в аристотелевской классификации наук занимает логика. Логику Аристотель вывел за пределы философии, да и науки вообще, понимая ее не как специальную науку, а как универсальный способ рассуждения, обязательный для всех наук, в том числе и для философии.
Материя и форма. Главным в философском учении Аристотеля является вопрос о материи и форме. Аристотель утверждал, что независимым, или субстанциальным, бытием обладают исключительно отдельные вещи. Это утверждение о самостоятельности единичных вещей представляло собой радикальный разрыв с платоновским идеализмом и выступало одним из центральных положений философии Аристотеля. Наряду с прочим из этого положения следовало и то, что предметом философии является исследование субстанции, т. е. реальных вещей, составляющих в совокупности предметный мир.
Каждая единичная вещь, по Аристотелю, есть сочетание материи и эйдоса (формы). Материю он понимает не как какое-либо конкретное вещество, а как нечто невыраженное, как наполнитель, представляющий собой некую неопределенную основу явлений. Материя – это возможность бытия и вместе с тем некоторый субстрат. Представим себе любой предмет, например кувшин. Его существование невозможно без глины, материала (материи), из которого он может быть вылеплен. Но сама по себе глина, разумеется, не есть кувшин. Чтобы стать им, она должна быть соединена с формой, структурой, обусловливающими качественную определенность вещи, т. е. материя как глина есть возможность кувшина. Причем, по Аристотелю, ни форма, ни материя сами по себе не есть субстанция, лишь их единство дает нам субстанцию.
Аристотель полагал обе составляющие субстанции равно необходимыми, но не равноценными. Применительно к отдельному предмету сущностью всегда оказывается форма. В системе Аристотеля форма занимает положение, сходное с идеей Платона, и выражается понятием. Так, понятие кувшина справедливо и тогда, когда из глины он еще не сделан. Когда материя оформлена, то нет материи без формы, равно как формы без материи. Выходит, что форма – это и сущность отдельного единичного предмета, и то, что охватывается этим понятием.
Однако материей и формой не исчерпывается учение Аристотеля о реальном бытии единичных вещей. Кроме формы, т. е., говоря платоновским языком, идеи кувшина, необходим гончар, мастер – активное деятельное начало, которое Аристотель называет действующей или инструментальной причиной. И наконец, есть еще одна причина – это цель, ради достижения которой создается предмет. Согласно Аристотелю, существуют четыре причины, обусловливающие реальное существование вещи: материальная причина – сама материя, субстрат, из которого образуются все тела; формальная причина, когда форма активно проявляет себя, образуя сущность; действующая, или производящая, причина, раскрывающая источник движения и превращения возможности в действительность; целевая, или конечная, причина как цель движения.
Если рассматривать мир статически, как уже существующий, то первые две причины – материальная и формальная – достаточны для его объяснения. Но если же рассматривать мир с точки зрения его становления, как он возник и почему он изменяется, то необходимо, согласно Аристотелю, включить в канву анализа еще две причины – действующую и целевую.
Итак, всякая вещь есть единство материи и формы. Наряду с этим каждая вещь имеет причинное происхождение и целевое назначение.
При ближайшем рассмотрении вопроса о соотношении указанных начал и причин обнаруживается, что Аристотель явное предпочтение отдает все же форме. Форму он понимает и как силу, производящую предметы, и как активное действующее начало в субстанции. Так, он считает, что становление и развитие каждого предмета выступает как целенаправленное раскрытие черт его качественной определенности как такового, т. е. как движение к форме. Целью развития здесь может быть только соответствие предмета своему понятию, сущности. Отсюда следует, что форма у Аристотеля – это и движущая причина, и внутренняя цель вещи. Формальная, движущая и целевая причины фактически сводятся им к одной причине.
Такая редукция трех оснований вещей (формы, причины и цели) к одной – форме – оказалась возможной благодаря известной модификации Аристотелем самого понятия формы, приданию этому понятию статуса целенаправленно действующей силы, характеристике его как энергии и активности. В результате этого четыре причины разделились на две группы: на материю и формально-движуще-целевую причину.
Остановимся еще на одном моменте учения Аристотеля о материи и форме. Несмотря на то что им в ряде трудов проводится мысль о невозможности существования материи без формы и формы без материи, он все же ставит вопрос о материи вообще (первоматерии), безотносительно к форме, и вопрос о форме вообще (первоформе), безотносительно к материи, в которой они воплощены. Отвечает он на этот вопрос в том смысле, что есть и первая материя, то, что само по себе не обозначается ни как определенное по существу, ни как определенное по количеству, ни как обладающее каким-либо из других свойств, которыми бывает определено сущее, и есть форма форм – Божество.
Чтобы понять, почему Аристотель пришел к такому выводу, необходимо рассмотреть его учение о первопричине, или теологию.
Первопричина (теология). Мир, согласно Аристотелю, является вечным и единым. Он является вечным, поскольку материя, из которой он состоит, выступая основой и условием развития, сама не может быть обусловлена развитием, а стало быть никогда не возникает, но существует вечно. В этом вечно существующем, но постоянно изменяющемся мире происходит единый процесс постепенного формирования (оформления) материи, реализации того, что в ней потенциально содержится. Этот процесс образует цепь преобразований, все звенья которой связаны воедино причиной и целью.
Поскольку эта цепь не может продолжаться бесконечно, Аристотель ограничивает ее первой причиной, формой форм, которая для своей деятельности не нуждается в наличии никаких других тел, выступает как чистая энергия и чистая деятельность. Она является себе самой причиной («causa sui»), и если бытие всего мира зависимо от нее, то она – бытие независимое.
Первопричина обладает рядом существенных характеристик и может быть описана следующим образом: а) как бытие абсолютно простое, не состоящее из частей (цельное, монолитное), так как соединение частей должно было бы иметь причину; б) как бытие неподвижное и неизменное, которое не может ничем быть сдвинуто, поскольку тогда не являлось бы первой причиной, и не может сдвинуть само себя, поскольку является абсолютно простым; в) как бытие не материальное, выступающее чистой формой, чистой энергией, так как все материальное изменчиво; г) как бытие чисто духовное, как разум, поскольку в ином виде невозможно существование нематериальной формы; д) как бытие единое и единственное, в противном случае не был бы единым мир; е) как бытие необходимое, поскольку не содержит материи, которая, заключая в себе множество возможностей, составляет основу случайного; ж) как бытие совершенное, поскольку представляет собой чистую форму, разум, энергию.
Как такая причина («неподвижный двигатель»), сама оставаясь неподвижной и неизменной, может привести в движение мир? Все, что подвижно, говорит Аристотель, движется чем-то иным (к примеру, камешек летит от удара трости, трость приведена в движение рукой, рука – человеком). Значит, для объяснения любого движения мы должны прийти к началу, которое по отношению ко всему, что движется, само абсолютно неподвижно, и только поэтому дает движение всему Универсуму. В противном случае мы имеем движение в бесконечности, что немыслимо.
Но что заставляет первопричину приводить мир в движение? Здесь Аристотель полностью находится на позиции антропоморфизма, т. е. переноса человеческих качеств и свойств на окружающий мир. Первопричина, полагает он, движет миром примерно так, «как любящий влечет к себе влюбленного», как Бог притягивает к себе, двигая к совершенству, и т. д.
Таким образом, мир несовершенный, зависимый и случайный указывает нам на необходимое, совершенное, независимое, абсолютное бытие. Такой ход рассуждений отличает Аристотеля как от Гераклита, который начинает с физического мира и заканчивает им же, так и от Платона, который начинает с Абсолюта и так и не снисходит до физического мира. Аристотель начинает с исследования физического мира единичных вещей и восходит к Абсолюту чистой формы, разума, энергии.
В сущности, первопричина, будучи чистой формой – целью, разумом, мыслью, которая мыслит самое себя, есть не что иное, как Бог. Отсюда отождествление Аристотелем первой философии с теологией (учением о Боге).
Конечно, теология Аристотеля весьма специфична. Его Бог – «Бог философов», безличное и универсальное мировое начало.
И тем не менее характеристики, которыми он наделил свою первую причину, в дальнейшем включаются в христианскую догматику как атрибуты Бога.
Учение о душе (психология). В основу своего учения о душе Аристотель кладет понятия формы и материи. Согласно Аристотелю, душа не есть самостоятельная, чисто духовная субстанция, как полагал Платон, но не является и телесной, как считал Демокрит. Душа, по Аристотелю, есть форма или энергия органического тела (по закону строения), следовательно, составляет с телом неразрывное единство: душа не может существовать без тела, а тело не может функционировать без оживляющей его души. Душа есть энергия органического тела, а стало быть является причиной самодвижения живого существа.
Сознание при таком понимании души выступает лишь как одна из ее многочисленных функций, которых существует столько, сколько способностей имеет органическое тело. Эти функции Аристотель располагает в определенном порядке, считая высшими те из них, которые могут осуществляться только на основе низших: так, мышление выше ощущения, а ощущение выше питания и т. д.
В соответствии с иерархичным распределением функций Аристотель выделяет три вида души.
Первая – растительная душа, которой обладают растения. Благодаря ей они способны размножаться, осуществлять обмен веществ, расти.
Вторая – чувственная, ею наделены животные, отличающиеся от растений тем, что обладают способностью воспринимать формы с помощью ощущений.
И наконец, третья разновидность души – разумная, присущая человеку, она в отличие от первых двух уже «познает и думает».
Мыслящая душа, обеспечивающая функционирование разума, стремится не только к познанию бытия. Ее функцией также является познание добра. Познание добра позволяет направлять волю, которая благодаря этому становится разумной. Отсюда различие, по Аристотелю, творческого разума, познающего бытие, и практического разума, направляющего волю благодаря познанию добра.
Логика и теория познания. Аристотель – признанный создатель формальной (традиционной) логики. Именно в его работах логика берет свое начало как особая наука. Правда, сам создатель еще не дал имя этой науке (слово «логика» было пущено в оборот комментатором его произведений Александром Афродизийским пятьсот лет спустя).
Как уже отмечалось, Аристотель не включает логику ни в одну из выделяемых им групп наук. Его последователи (перипатетики), относя логику к философии, определяли ее не как составную часть последней, а как орудие философского познания. Не случайно трактаты Аристотеля по логике были объединены комментаторами в своде «Органон», т. е. «орудие, инструмент, метод» исследования.
Свое логическое учение Аристотель развивает в тесной связи как с философскими воззрениями (в частности, в области теории познания), так и с изучением природы и общества. Оно было вершиной логико-методологических воззрений древней философии и более 2000 лет определяло дальнейшее развитие логического мышления.
Предмет логики Аристотеля – это естественноисторическое описание уже сложившихся форм мышления. Согласно Аристотелю, логика должна учить, как пользоваться понятиями и суждениями. Понятие – это слово, мысль, отражающая существенные свойства, связи и отношения предметов и явлений. Основная логическая функция понятия – выделение общего, которое достигается посредством отвлечения от всех особенностей отдельных предметов данного класса. Суждение – это объединение понятий, которые выступают как элементы логики. Основанием понятия является дефиниция, а основанием суждения – вывод.
Суждение состоит из двух понятий, а два суждения, имеющие общее понятие, составляют силлогизм, т. е. дедуктивное умозаключение, в котором из двух высказываний (посылок) следует новое высказывание (заключение, вывод). Силлогизм в точном смысле – это совершенный дискурс, т. е. процесс получения нового знания на основе последовательных и ясных рассуждений, где заключение с необходимостью вытекает из предпосылок. В нем три предложения, два из которых посылки, третье – заключение.
В целом основными элементами логики для Аристотеля выступают дефиниция и вывод.
Иерархия понятий и иерархия суждений в своей совокупности составляют идеальный образ науки, но науки завершенной, а не постоянно развивающейся. Логика Аристотеля в сущности есть логика изложения готового знания, а не логика движения к новому знанию; это скорее логика педагога, чем исследователя.
Говоря о логическом учении Аристотеля, следует подчеркнуть, что ему принадлежит заслуга формулирования по крайней мере двух из четырех законов мышления традиционной логики: закона исключения противоречия и закона исключения третьего. Закон исключения противоречия гласит, что при неизменных условиях невозможно, чтобы были одновременно истинными и некоторое высказывание (суждение), и его отрицание, т. е. этот закон указывает, что никакое суждение не может быть одновременно истинным и ложным (А не есть не-А). Закон исключения третьего объясняет тот факт, что из двух взаимно противоположных суждений в данных условиях истинным может быть только одно (А или не-А). Законы тождества и достаточного основания у Аристотеля тоже намечены в учении о научном знании как знании доказательном.
Открытия Аристотеля в области логического знания не потеряли своего значения по сегодняшний день.
В определенной связи с логикой Аристотеля находится его учение о категориях. Уже у Платона встречается слово «kategoria», обозначающее у него «высказывание». Аристотель придает этому слову роль философского термина[68]. Категории, по Аристотелю, – высшие роды значений слов, которые выражают наиболее общие стороны и отношения действительности.
Категории образуют вершину иерархической лестницы все более расширяющихся понятий и поэтому могут быть определены как наиболее общие и фундаментальные понятия, отражающие существенные, всеобщие свойства и отношения явлений действительности и познания. Аристотель выделяет 10 категорий: сущность, качество, количество, отношение, место, время, положение, обладание, действие, страдание. Они отвечают на вопросы «что именно есть?», «какое?», «сколько?» и т. д. В другом месте Аристотель или сводит все категории к трем (сущность, свойство, отношение), или же подводит четыре последние категории первого списка под одну – движение. По поводу каждой из рассматриваемых категорий Аристотель формулирует множество ценных идей, которые и поныне привлекают внимание исследователей.
Изучение категорий выходит за пределы чисто логической проблематики. Что такое категории? Формы мысли? Или роды (виды) бытия? Или грамматические формы имени, слова? При ближайшем рассмотрении категории у Аристотеля представляют собой одновременно и то, и другое, и третье. Его учение о категориях есть синтетическая, еще недифференцированная концепция, в которой категории суть одновременно характеристики бытия, логические и грамматические характеристики. Говоря философским языком, аристотелевские категории носят одновременно онтологический и логический характер.
Особенностью исследованных и систематизированных Аристотелем категорий служит то, что он нигде не пытается формулировать их искусственным образом, в отрыве от фактов действительности и реального процесса мышления, речи. В его категориях через субъективную форму всегда просвечивает объективное мыслительное содержание.
В теории познания отразилось весьма важное отличие философии Аристотеля от философии его учителя Платона. Согласно Платону, разум способен сам по себе обеспечить познание всеобщих принципов, поскольку с них-то и начинается подлинное познание сущностей. Напротив, у Аристотеля одного только разума недостаточно для познания, не менее важную роль в познании играют чувства, обеспечивающие связь разума с предметным миром. Функция разума как раз и состоит в том, что на основе чувственного материала он приходит к познанию существенного, общего в единичных вещах. Разумное знание выступает как цель, а чувственное – как его начало и основание.
Аристотель подчеркивает, что познание всегда имеет характер восприятия, возникает как результат воздействия внешнего предмета на человека (на его чувства – непосредственно, а на его разум – опосредованно). В этом пункте Аристотель отрицает какой бы то ни было мистицизм, утверждая, что никакое вдохновение свыше не может быть основанием познания истины.
Познание представлялось Аристотелю развивающимся процессом. Оно развивается от простейших чувственных ступеней к предельно абстрактным. Последовательность его развития можно представить следующим образом: ощущение, представление, опыт, усиленный памятью, искусство, наконец, наука. Наука рассматривается Аристотелем как вершина всего процесса познания, потому что ее содержанием является познание общего. Подлинное, истинное знание, по Аристотелю, всегда есть знание о всеобщем. При этом Аристотель полагал, что реально существующий мир постигается нашими органами чувств лишь частично, так как существует еще и сверхчувственный мир сущностей, доступный только разуму.
Этика. В своей этике Аристотель сосредоточивает внимание на исследовании целей человеческой деятельности. Согласно Аристотелю, цели человеческой деятельности образуют иерархию, в которой низшие цели выступают средствами для достижения высших. Эта непрерывная цепь целей и средств в конечном счете имеет наивысшую цель, которая, не являясь средством для достижения еще более высокой цели, представляет собой конечную цель и высшее благо человеческого существования.
Данная конечная цель и высшее благо – эвдемония, что можно несколько вольно перевести как «счастье». Эвдемонизм утверждает, что наивысшим благом является индивидуальное совершенство, которое, согласно общей концепции Аристотеля, есть соответствие своему понятию, высшее развитие сущностных способностей человека. Для человека такой сущностной способностью является разум и активная деятельность. Это означает, что для человека высшим благом является жизнь, осуществляемая как разумная деятельность.
В самом деле, из чего складывается человеческое счастье? Для одних – это удовольствие и наслаждение, но жизнь, растраченная для наслаждений, считает Аристотель, – это рабская жизнь животного. Для других счастье – это почести, слава, успех. Однако все это по большей части есть нечто внешнее, зависящее от тех, кто тебя оценивает. Для третьих счастье состоит в накоплении богатства, что, согласно Аристотелю, является наиболее абсурдной из всех человеческих целей, жизнью вопреки природе, ибо богатство – средство для чего-то другого и как цель смысла не имеет.
Счастье человека состоит в самосовершенствовании, т. е. в разумной деятельности, в человеческой активности, отличающей людей от всех других существ. Не просто жить, ведь и растения живут; не просто чувствовать, ведь и животные на это способны. Активность разума – вот цель, достойная человека.
Достижение эвдемонии в чисто разумной деятельности зависит только от самого человека и не связано с внешними условиями. Но в душе человека есть нечто, чуждое разуму, что ему противоречит и сопротивляется, но что, тем не менее, в нем участвует. В господстве над этой частью души, в умении контролировать свои импульсы и вожделения, вписывать их в канву разумного поведения и состоит «этическая добродетель», достоинство практического поведения. Иначе говоря, жить чистой теорией доступно лишь Богу, а не человеку. Для человека это скорее идеальная, а не реальная программа. Человек – сложное существо, и все его многосторонние потребности требуют удовлетворения. Каждая из этих потребностей для своего разумного удовлетворения требует выработки особого рода добродетели, т. е. способности к практическому действию, удовлетворяющему ту или иную потребность.
Помимо интеллектуальных потребностей человек обладает еще и телесными потребностями, удовлетворение которых, в отличие от интеллектуальных, не полностью зависит от человека, а требует определенных внешних условий. Поэтому наличие добродетели самой по себе еще не делает человека счастливым, предоставляя только необходимое, но еще недостаточное условие достижения эвдемонии. При ближайшем рассмотрении здесь обнаруживается трудноразрешимое противоречие в существовании человека: он не в состоянии полностью овладеть своим практическим бытием, поскольку это зависит от внешних обстоятельств («везения»), а бытие чисто теоретическое для него недостижимо, поскольку он не может до конца избавиться от страстей, импульсов и чувств, всегда тяготеющих к излишествам.
Задача разума – помочь человеку выбрать точную меру в поведении, найти средний путь между крайностями. Так, например, мужество есть середина между трусостью и безрассудством, щедрость – между скупостью и расточительностью и т. п. Добродетель, таким образом, есть род умеренности, удерживающей нас от ошибок, к которым влекут страсти. Путь правды и правоты – средний путь. Такова «теория середины», составляющая одну из основных идей аристотелевской этики.
Политика. Аристотель, будучи большим реалистом, чем его учитель Платон, хорошо понимал, что идеальное государство в реальных условиях едва ли достижимо в силу слабости и несовершенства человеческого рода. На многочисленных примерах из истории он видел, что в реальной жизни платоновский принцип жесткого подчинения индивидуального всеобщему может вылиться в самую страшную тиранию. Однако Аристотель, как и Платон, считал государство не просто средством обеспечения безопасности индивидов и регуляции общественной жизни с помощью законов. Высшая цель государства, согласно Аристотелю, состоит в достижении добродетельной жизни, а поскольку добродетель – условие и гарантия счастья – то, соответственно, жизни счастливой. Не случайно греческий философ определяет человека как общественное животное, наделенное разумом. Человек самой своей природой предназначен к жизни сообща; только в общежитии могут люди формироваться, воспитываться как нравственные существа. Но такое воспитание требует справедливого государства, ибо только подлинная справедливость, наличие хороших законов и их соблюдение совершенствуют человека и способствуют развитию в нем благородных задатков. При этом, по Аристотелю, благая жизнь предполагает не просто материальный достаток (Аристотель был сторонником среднего материального достатка, когда в обществе нет ни бедных, ни слишком богатых людей), но в первую очередь соблюдение справедливости. Справедливость венчает все добродетели, к которым Аристотель относил также благоразумие, великодушие, самоограничение, храбрость, щедрость, правдивость, благожелательность.
Предпосылки государственно-правовых концепций античных философов – признание законности и необходимости рабовладения. И у Платона, и у Аристотеля речь идет о государстве свободных: рабы не считаются гражданами. Люди от природы не равны, считает Аристотель. Тот, кто не в состоянии сам отвечать за свои поступки, не способен стать господином самого себя, не может воспитать в себе умеренность, самоограничение, справедливость и другие добродетели, тот раб по природе и может осуществлять лишь волю другого. Такова, вкратце, концепция государства Аристотеля.
Искусство. Аристотель заложил основы единой теории искусства, охватывающей все его разновидности – от музыки и поэзии до пластики и архитектуры – и трактующей искусство как специфическую форму отображения природы и человека. Он в отличие от Платона не разделял искусство на человеческое, преследующее земные цели, прежде всего наслаждение прекрасным, и искусство, вдохновленное божеством, сообщение высших истин. Он также не искал высшей реальности: за вещами – идеи, за опытом – интуиция, а за обычным искусством – искусство высшее. Напротив, Аристотель стремился к отрицанию всех подобных надстроек своего учителя как иррациональных и нереальных. Все это позволило ему обосновать более реалистический, чем у Платона, взгляд на природу и искусство.
В целом философия Аристотеля есть философия середины, избегающая крайностей систем Демокрита, с одной стороны, и Пифагора и Платона – с другой, признающая, что в каждой из этих крайних систем содержится доля истины.
Творчество Аристотеля является вершиной не только античного духа, но и всего древнего мышления, наиболее обширной и в логическом плане наиболее разработанной философской системой. Аристотель подвел итог развитию философской мысли в Древней Греции с ее начала и до Платона включительно, он создал дифференцированную систему знания, освоение которой продолжалось около двух тысяч лет.
Древнегреческая философия периода эллинизма
Философские взгляды периода эллинизма отразились в таких школах и течениях, как стоицизм, эпикуреизм, скептицизм, неоплатонизм. Представители этих школ обосновывают не гражданскую активность и добродетель, как это было в учениях Платона и Аристотеля, а личное спасение и невозмутимость души как жизненный идеал отдельного человека. Отсюда – отказ от разработки фундаментальных проблем философии (воспроизведение физических идей Гераклита – стоиками, Демокрита – Эпикурейцами и т. д.). В их учениях явно преобладает этическая проблематика, разработка которой направлена в первую очередь на достижение «атараксии» – невозмутимости. Личностная, психологическая сфера интересов становится доминирующей, а философия начинает рассматриваться как средство утешения и наставления в жизни. Такой крен философской мысли в сторону этики был обусловлен нарастающим кризисом общественно-политической организации древнегреческого общества. Что еще оставалось делать в условиях социальной нестабильности, крушения полиса (а вместе с ним легко обозримого и регулируемого общественного порядка) и нарастания хаоса, неуправляемых социальных конфликтов, политического деспотизма и мелкого тиранства? Правда, пути предлагались разные: следование судьбе и долгу (стоики), стремление к удовольствию (эпикурейцы), воздержание от суждений (скептики).
Стоицизм. Стоики – последователи философской школы Стой (школа получила такое название по своему месторасположению). Школа стоиков основана философом Зеноном из Китиона около 300 г. до н. э. Зенон заложил основы стоицизма, но своим завершением и систематизацией стоицизм обязан последователю Зенона Хрисиппу (281/277-208/205 гг. до н. э.). В Древнем Риме популярными стоиками были философ Сенека (ок. 5 г. до н. э. – 65 г. н. э.), его ученик Эпиктет и римский император Марк Аврелий (121 180 гг. н. э.).
Зенон из Китиона
Хриснип
Сенека
Марк Аврелии
Стоики подчеркивали нравственно-практическую ориентацию философии, призванной, по их мнению, научить человека правильно и достойно жить. При этом они исходили из представления о предопределенности всего существующего. Все события, происходящие в природе и обществе, подчинены строжайшей закономерности, которая выступает как неотвратимая необходимость. Все в мире жестко детерминировано. Бог также подчинен необходимости, точнее, он есть сама необходимость. Отсюда глубокий фатализм (вера в неотвратимость судьбы, предопределение) в мировоззрении стоиков. Человек, согласно им, ничего не может изменить в порядке вещей. Сенека писал, что мы не можем изменить строя вещей. Пусть человек считает, что все случившееся так и должно было случиться, мужественно перенося удары судьбы.
Но хотя человек и не в состоянии воспрепятствовать ходу вещей и событий, он может выработать надлежащее отношение к ним, их оценку. Оценка вещей и событий, справедливо считают стоики, всегда остается в нашей власти, а Это самое главное. Мы не можем овладеть внешними обстоятельствами, но мы можем и должны овладеть собой. Счастье человека находится внутри него и не зависит от внешнего хода событий. Человек должен правильно сориентировать себя, закалить свою волю так, чтобы самому противопоставить свою субъективность, свое «Я» потоку событий. Такова этическая программа стоиков.
Овладеть собой – это значит отказаться от тех благ, достижение которых не вполне зависит от человека, т. е. отказаться от внешних благ и стремиться к достижению прежде всего благ внутренних. Иметь всеэто значит отказаться от всего, и, кто понял это, является поистине мудрецом.
Считая, что добродетель и только она одна является необходимым и достаточным условием счастья, стоики отождествили счастье с добродетелью и признали ее высшим, а стало быть, и единственным истинным благом.
Однако морализм составляет лишь одну сторону этики стоиков. Другую сторону их этической системы составляет культ природы. Природа, с их точки зрения, является разумной, гармоничной, божественной. А если это так, то высшим совершенством человека является включение в эту универсальную гармонию, ибо «единому закону подчиняется вся природа, не исключая и человека». Поэтому жизнь в согласии с природой в то же время есть жизнь в соответствии с разумом, она является жизнью добродетельной и свободной, ибо свободная жизнь есть жизнь в соответствии со своей природой.
Жизнь, согласная с природой, разумная, счастливая, добродетельная, свободная – это для стоиков одно и то же. Их идеалом является мудрец, т. е. человек разумный, добродетельный и вследствие этого счастливый, свободный и богатый, поскольку имеет то, что поистине ценно. Противоположностью мудреца является безумец – порочный и несчастный, нуждающийся и несвободный.
Сама добродетель выступает в различных формах, но является по существу единой и неделимой. Мужество, щедрость, справедливость – все это лишь частные формы проявления единой добродетели. Эта добродетель выступает как единое благо, которое является самодовлеющим, поскольку ничего, кроме добродетели, не требуется для счастья и совершенства.
Все, кроме добродетели и ее противоположности – порока, безразлично: богатство, сила, красота и даже здоровье и жизнь. Все это не является необходимым для счастья, и отсутствие этих свойств не может сделать мудрого человека несчастным. Безразличие мудреца к этим внешним ценностям, отсутствие зависти и жажды приобретения делают его свободным.
В то же время безразличные вещи выступают как предметы человеческой деятельности, составляют ее материал. Поэтому, не будучи сами по себе благами, они могут быть использованы как средства достижения добра и зла и в данном смысле приобретают определенную ценность. В связи с этим возникает основа для разумного выбора и формирования правил оперирования безразличными предметами. Стоики разрабатывают иерархию ценностей безразличных вещей: 1) духовные ценности (талант, память, живость воображения и др.); 2) телесные ценности (здоровье, красота, даже сама жизнь); 3) внешние ценности (благородство происхождения, признание, уважение окружающих, богатство). Это ценности, от которых не следует отказываться, пока они не мешают достижению истинной добродетели, но ни в коем случае не следует полагать их в качестве цели (сравните с киниками, которые более радикальны, поскольку отбрасывают все, что не есть истинное благо).
Благо стоики сводят к четырем основным добродетелям, или достоинствам: благоразумию, умеренности, справедливости и мужеству. Зло – противоположный им порок и включает неразумие, необузданность, несправедливость и трусость.
Зло для стоиков есть жизнь вопреки добродетели, природе и разуму. Источником зла являются страсти, которые рассматриваются как влечения, переходящие меру и выходящие из подчинения логосу. Как бегун не может остановиться сразу и проскакивает цель, так влечение может проскочить пределы логоса и превратиться в неразумную страсть.
Основных страстей четыре: вожделение, удовольствие, печаль и страх. Две первые вытекают из стремления к ложному благу, две последние – из отвращения от ложного зла. Модификация этих основных страстей образует множество производных. Так, например, печаль – наихудшая, с точки зрения стоиков, страсть – порождает зависть (печаль от чужого благополучия), ревность (печаль от того, что другой владеет тем, чем ты сам хочешь владеть), недоброжелательность (печаль от того, что другой владеет тем же, что и ты) и др. Страсть должна быть вытеснена разумом, так как врач должен в отношении к больному руководствоваться только разумом, а не состраданием и причинять боль, если этого требует цель. Мудрость должна означать «апатию», т. е. бесстрастность, полное устранение страсти в отличие от «метропатии» Аристотеля, предлагавшего умерить страсть, свести ее к «середине».
Этика стоиков сурова, но оптимистична. Человек, по их мнению, способен стать свободным. Правда, от него зависит только духовная свобода. Остальное не в его власти и не в его силах. Угнетенный раб, если он стойко, мужественно переносит невзгоды, относится к ним безразлично и равнодушно, может стать духовно свободнее своего господина, являющегося рабом собственности и своих страстей. Истинная свобода заключается лишь во внутренней, духовной независимости человека, и чтобы обрести такую свободу, человек не должен желать того, что не находится в его власти.
Большой интерес представляет этика общественной жизни стоиков. Разумное поведение человека, согласно им, обеспечивает гармонию между индивидом и обществом. Это происходит потому, что разум в системе стоиков выступает не как индивидуальный разум отдельного человека, а как мировое, космическое явление.
Личностные интересы человека, если они разумны, одновременно выступают и как общественные. В то же время человек принадлежит к общественным группам различной степени общности и имеет по отношению к каждой из них определенные обязанности. Эти обязанности охватывают его как ряд все увеличивающихся концентрических окружностей: собственное тело, родственники, товарищи, народ. Самый широкий круг охватывает общечеловеческие обязанности. Отсюда возникает ряд подчиненности менее широких обязанностей более широким и необходимость выполнять частные обязательства в той мере, в которой они не противоречат общим, т. е. в случае необходимости надо подчинять национальное общечеловеческому, родовое национальному, личное родовому. Такой «космополитизм» стоиков доходил до требования уничтожить государственные границы, уравнять в правах эллинов и варваров и пр.
Этические воззрения стоицизма оказали огромное влияние на дальнейшее развитие философской мысли. Стоический идеал мудреца как духовно свободного человека, безропотно сносящего удары судьбы, сдерживающего свои страсти, всегда хладнокровного и привыкшего к страданиям, способного к любви и всепрощению, был полностью воспринят христианством.
Эпикуреизм. Эпикуреизм – философское направление, основанное древнегреческим философом Эпикуром (341–270 гг. до н. э.), а в римской культуре представленное Титом Лукрецием Каром (около 99–55 гг. до н. э.). Эпикур создал школу в Афинах, известную под названием «Сад Эпикура». Главное в его учении – этика поведения человека. При этом речь шла об отдельном индивиде, а не об обществе, общественная организация (союз) не является, с точки зрения Эпикура, высшей целью, но только средством достижения благополучия индивида.
Эпикур
Тит Лукреций Кар
Методологической предпосылкой этики в эпикурействе явилась атомистическая натурфилософия Демокрита.
В отличие от стоической, эпикурейская этика гедонистична (от греч. hedone – удовольствие); достижению счастья эпикурейство придавало значение главной цели жизни. Счастье Эпикур определяет просто и без затей. Счастье – это непосредственное чувство удовольствия, а несчастье – ощущение страдания. Причем отсутствие страдания уже ощущается как удовольствие, поэтому даже такое состояние человека, когда не происходит ничего хорошего, но и ничего плохого, уже приятно. Сам процесс жизни, жизнь как таковая уже есть радость. Радость естественная и врожденная, которую даже не надо искать, поскольку мы постоянно имеем ее в себе. Было бы тело здорово да душа спокойна, и жизнь будет наслаждением.
Эпикуреизм выливается в своеобразный культ жизни, а эпикурейцы образуют нечто вроде секты почитателей жизни. Жизнь есть единственное благо, которым мы располагаем, но это благо преходяще, поскольку человек смертен. Следовательно, необходимо ценить это благо и пользоваться им теперь, ибо его нельзя отложить на потом, на будущее. Таким образом, этическая программа эпикурейцев есть программа текущей минуты. Однако не следует упрощенно представлять эпикурейство как учение, благословляющее удовлетворение низменных инстинктов человека. «Когда мы говорим, что наслаждение есть конечная цель, то мы разумеем отнюдь не наслаждения распутства или чувственности, как полагают те, кто не знают, не разделяют или плохо понимают наше учение, – нет, мы разумеем свободу от страданий тела и от смятений души. Ибо не бесконечные попойки и праздники, и наслаждение мальчиками и женщинами или рыбным столом и прочими радостями роскошного пира делают нашу жизнь сладкою, а только трезвые рассуждения, исследующие причины всякого нашего предпочтения и избегания и изгоняющие мнения, поселяющие великую тревогу в душе»[69], – поясняет свою позицию Эпикур в «Письме Менокею». Поэтому, хотя и не возбраняется удовлетворение желаний, но подлинное благо достигается в избавлении от страданий, а не в погоне за удовольствиями, и наибольшее наслаждение испытывает тот, кто имеет минимум потребностей.
Действительно длительными и прочными, с точки зрения Эпикура, могут быть только духовные наслаждения и блага: знание, дружба. «Мудрец, питаясь хлебом и водою, состязается в блаженстве с Зевсом». «Блажен тот, кто удаляется от мира без ненависти, прижимает к груди друга и наслаждается с ним». Высшей формой блаженства, по Эпикуру, является состояние полного душевного покоя – невозмутимость, отрешенность от всех проблем этого мира – атараксия. В этом смысле атараксия Эпикура родственна буддийской нирване, а его идеал мудрого человека в какой-то мере сродни буддийскому идеалу мудреца. Согласно Эпикуру, разум выступает необходимым условием счастья. Разум нужен, с одной стороны, для обеспечения выбора удовольствий, а с другой – для устранения предрассудков и химер, пугающих человека и разрушающих его счастье. Сильнейший страх порождают представления о всемогущих богах и ожидание смерти. Но, может быть, это пустые страхи? Чтобы выяснить это, следует изучить природу мира (для этого Эпикуру и нужны физические исследования), а чтобы изучить ее, нужно подготовить разум (логику). Таким образом, физика и логика выполняют в системе Эпикура исключительно служебную роль.
Цель физического исследования – успокоить человека, показать, что в природе нет ничего такого, чего стоило бы бояться. Эпикур принимает за основу демокритовское представление о мире. Мир, согласно Эпикуру, сугубо материален, в нем нет ничего помимо материи и пустого пространства. Все изменения в мире происходят в силу необходимости, имеют причину, но не направлены к какой бы то ни было конечной цели.
В итоге этических рассуждений Эпикур приходит к выводу: мировой процесс осуществляется согласно естественному закону, не требуя какого-либо вмешательства всемогущих богов. И хотя Эпикур не доходит до полного отрицания богов, он отводит им роль всего лишь зрителей, которых не следует бояться, поскольку их вмешательство в судьбы мира и человека не нужно и невозможно.
Следует подчеркнуть, что натурфилософия Эпикура – высший этап развития атомистического учения Древней Греции. Принимая исходные положения атомистики Демокрита, Эпикур стремится доказать, что признаваемое им учение Демокрита о причинной необходимости всех явлений природы не должно вести к выводам о невозможности для человека свободы. В рамках необходимости должен быть указан и путь к свободе.
Руководимый этой мыслью, Эпикур перерабатывает атомистическую теорию Демокрита. Если у Демокрита движение атомов в пустоте вызывается механической внешней необходимостью, то Эпикур полагает, что движение это обусловлено внутренним свойством атома – его тяжестью, которая наряду с формой, положением и порядком становится важным объективным внутренним определением атома. Вследствие этих своих внутренних особенностей атомы при движении способны самопроизвольно отклоняться на небольшой угол по отношению к первоначальному – прямолинейному пути движения и, таким образом, переходят с прямолинейных путей на криволинейные. Идея о самопроизвольном отклонении атомов – оригинальный вклад Эпикура в атомистику. Именно это самодвижение (отклонение атомов) Эпикур истолковал как необходимое условие свободы человека.
Далее, Эпикур был убежден, что душа, поскольку она является действительной и действующей, должна быть телесной. Она представляет собой тонкую материю, распределенную по всему телу наподобие тепла. Эта телесная душа является смертной, ее бытие прекращается вместе с физической смертью тела. Понявший это избавляется от страха смерти, поскольку смерть не предполагает перспективы страдания. «Смерть ни в коем случае не должна внушать нам страх, поскольку пока мы живем, смерти нет, а после смерти не будет нас!»
Четыре страха беспокоят человека и делают его несчастным: 1) страх невозможности достижения счастья; 2) страх невозможности избежать страдания; 3) страх перед всемогущими богами; 4) страх смерти. Этика Эпикура призвана освободить человека от двух первых, а его физика и психология – от двух последних страхов.
В эпикуровском мире нет высших сил, определяющих судьбу человека. Никто не может помешать ему достичь счастья, но никто и не поможет ему в этом. Следовательно, достижение счастья целиком зависит от самого человека, ему некого благодарить за его достижение и некого проклинать за свои несчастья, кроме самого себя. Человек полностью ответствен за свою судьбу.
Логика, согласно Эпикуру, должна помочь в достижении счастья. Поэтому теория понятий, силлогизмы, выводы, определения и классификация – все, что составляет традиционный предмет логики, Эпикура не интересует. Единственное, что для него важно, – умение различать истину и ложь. Такую логику Эпикур называл каноникой (от греч. капой – мера, критерий). За основание различения принимается чувственное восприятие. Всякое непосредственное восприятие истинно, даже сон или галлюцинация. Ложь и заблуждение становятся возможными на уровне суждения, которое является связующим звеном между образом и предметом.
Эпикуреизм по существу представляет собой этику, которая признает благо целиком зависящим от человека, сравнительно легко достижимым и состоящим в спокойной и невозмутимой жизни.
Оригинальны суждения Эпикура о потребностях и желаниях людей. Есть три вида желаний: 1) естественные и необходимые для жизни; 2) естественные, но для жизни не необходимые; 3) не необходимые для жизни и не естественные. Мудрец стремится только к первым и воздерживается от остальных. Результат такого воздержания – полная невозмутимость, или безмятежность, которая и есть счастье философа.
Скептицизм. В конце IV в. до н. э. в греческой философии формируется еще одно, менее распространенное по сравнению с предшествующими, философское направление – скептицизм. Его основателем был Пиррон из Элиды (ок. 360–270 гг. до н. э.). Он, так же как и Сократ, излагал свои идеи лишь в устной форме и не оставил после себя ни одного произведения. Поэтому сведения об идеях Пиррона мы черпаем прежде всего из работ его наиболее выдающихся последователей – Тимона (ок. 320–230 гг. до н. э.) и Секста Эмпирика – древнеримского философа, жившего в III в. н. э.
Пиррон завоевал большую популярность у жителей г. Элиды, которые из уважения к нему освободили всех философов от налогов, а его самого избрали высшим жрецом города.
Согласно Пиррону, философ – это человек, который стремится к счастью. Счастье же может состоять только в невозмутимом спокойствии и в отсутствии страданий. Желающий достигнуть счастья должен ответить на три вопроса: 1) каковы свойства вещей? 2) как мы должны к ним относиться? 3) какую выгоду получим мы из нашего к ним отношения?
На первый вопрос мы не можем дать никакого ответа: ни о чем нельзя утверждать определенно, что оно существует. Поэтому о любом способе познания нельзя сказать, истинный он или ложный, так как всякому утверждению о любом предмете может быть с равным правом противопоставлено противоречащее ему утверждение.
Из невозможности однозначных утверждений о предметах Пиррон выводил ответ на второй вопрос: истинно философский способ отношения к вещам состоит в воздержании от каких бы то ни было суждений о них. Ответом на второй вопрос определяется, по Пиррону, и ответ на третий вопрос: выгодой, проистекающей из воздержания от всяких суждений, будет невозмутимость, или безмятежность? Именно в ней скептицизм видит высшую ступень возможного для философа блаженства.
Возможность высказать по поводу одного и того же предмета несколько различных, но равно обоснованных суждений составила основание учения равносильности суждений. Ни одно суждение не является логически более сильным, чем другое, каждому суждению можно противопоставить равносильное, но противоположное суждение.
В дальнейшем, опираясь на учение о равносильности суждений, скептики выработали специальные аргументы, направленные на опровержение всякого суждения и, следовательно, на отрицание возможности познания мира. Эти аргументы назывались «тропами». Их было десять, но все они сводятся к двум:
1) восприятие даже одного и того же предмета зависит от многочисленных условий наблюдения и может быть различным, а следовательно, оно относительно;
2) восприятие даже одного и того же человека зависит от его состояния и также является относительным.
Поскольку у нас нет оснований предпочитать какое-то одно из наблюдений другому, все они равноценны, т. е. равно бессмысленны и не дают нам такого знания, которое мы могли бы считать единственно верным (истинным).
Понятие также не способно дать нам знание. Понятие относится к качеству предмета и охватывает множество единичных предметов. Но это невозможно, ибо тогда предмет, охватываемый понятием «дерево», должен был бы быть одновременно и каштаном, и платаном, и следовательно, нет ни одного предмета, который соответствовал бы какому-нибудь понятию, и познание через понятия также оказывается невозможным.
Таким образом, ни чувственное восприятие, ни понятийное мышление, ни логические рассуждения не могут обеспечить нам достоверное знание. Оно недостижимо ни непосредственно, ни опосредованно, поэтому мы обречены иметь дело со множеством противоречивых утверждений, не имея основания для различения истинных суждений и ложных.
Внешний критерий здесь также не поможет. Ибо он необходимо должен быть выражен в суждении, которое для своего утверждения потребовало бы своего критерия, и т. д.
А поскольку наши суждения выступают как основание для действий, то следствием воздержания от суждения является воздержание от действия (атараксия), которое и обеспечивает мудрецу покой и счастье. Но полная атараксия является скорее идеалом, чем реальной программой, ибо невозможно жить в полном бездействии. Поэтому, если уж не удается воздержаться от действия, следует поступать в соответствии с природой и обычаем. Истина недостижима, но для руководства в практической жизни достаточно правдоподобия. Истинного знания нет и не может быть, в лучшем случае оно может быть только правдоподобным, но для практических целей такого знания достаточно. Поэтому задачу познания скептики видели не в установлении истины, а в избавлении от лжи.
Исходя из принципа «ничего не утверждать», подкрепленного «тропами», скептики отвергали любые попытки познания причин и отбрасывали любые доказательства. В отличие от стоической и эпикурейской философии, в которых достижение счастья необходимо предполагало познание явлений и законов природы, т. е. познание вещей, философия скептицизма отказывается от этого познания.
Скептики не создали собственной системы, да и не находили это нужным. Считая всех других философов догматиками, или «утверждающими», они видели свою задачу в критике существующих систем и называли себя воздерживающимися от суждения или «критикующими» (скептиками).
Хотя скептицизм во многом правильно подмечал реальные сложности и противоречия человеческого познания, его основной чертой был, однако, отказ от принципиальной возможности адекватного отражения действительности, т. е. агностицизм.
Закат античной философии
Первый век до н. э. породил в развитии философии феномен «эклектизма» (эклектизм – механическое соединение разнородных, часто противоположных принципов, взглядов, теорий и т. д.), стремящийся сочетать в себе наиболее правильные из решений, предлагаемых философами, а также, по возможности, то, в чем они между собой согласны. Свою задачу эклектики видели в том, чтобы отобрать и закрепить то, что им представлялось истинным в различных философских системах, и отбросить ложное. Однако на деле это чаще всего оборачивалось лишь беспринципностью: разнородные системы не могут быть механически объединены, и сведение их противоречивых принципов в одну систему невозможно. Поэтому эклектизм – симптом упадка философского мышления. Он возникает тогда, когда ведущие школы и течения настолько запутались в своих решениях и спорах, что очевидными становятся их внутренние и внешние противоречия, а истина ускользает. Именно этим характеризовалась философия в I в. до н. э.
Эклектизм базировался на различных системах классической и эллинистической философии. Но особую роль в его развитии сыграли платоновские и пифагорейские мотивы, способствующие в конце концов перерождению античных философских учений в религиозно-философский синкретизм[70].
Наиболее выдающихся мастеров эклектизма дал Рим – крупнейший центр распространения эллинистической философии. Здесь эклектический подход был характерен для известного римского оратора, писателя и политического деятеля Марка Туллия Цицерона (106-43 гг. до н. э.), Марка Теренция Варрона (116 27 гг. до н. э.), Квинтона Секстия (родился около 70 г. до н. э.).
Марк Туллий Цицерон
Так, Цицерон в своих произведениях изложил и сопоставил то, что, как он считал, должен знать каждый образованный римлянин. Заслуга Цицерона состояла в том, что благодаря ему до нас дошел ряд учений греческих философов, о которых без него мы знали бы гораздо меньше. Сознательная цель Цицерона состояла в том, чтобы извлечь из сочинений древнегреческих философов то, что ему казалось лучшим, т. е. истину.
А вообще Рим долгое время испытывал неприязнь к философии. Так, в начале II в. до н. э. распоряжением сената все философы были изгнаны из Рима. Но несмотря на это, римская молодежь продолжала ездить в Грецию за философским образованием, и постепенно философские школы вновь возвращаются в Рим. Наиболее благоприятную почву находит в Риме школа стоиков. Их философия становится популярной и даже модной. Стоиками были Катон-младший, географ Страбон и создатель юриспруденции Сцевола, философией занимались императоры Август, Траян, Антонин Пий, а Марк Аврелий, как уже отмечалось, был одним из выдающихся представителей позднего стоицизма. Но в целом римская философия была пронизана дилетантизмом. Было множество философствующих, но ни одного философа. Все они занимались философией не ради ее самой, а скорее ради тех практических плодов, которые она могла дать, – счастья и покоя. Рим не создал своей школы, не включил в содержание философии новых идей и, по существу, ограничился эклектичным соединением идей греческой философии.
Важным центром распространения эллинистической философии явилась и Александрия. Александрия наследует и развивает ту сторону философского наследия Греции, которая связана с развитием естествознания и частных наук. В Александрии наука располагала колоссальными средствами. Александрийский Мусейон был (даже по нашим масштабам) гигантским научным институтом, содержащимся на средства государства. Он объединял первоклассных ученых, имел превосходную библиотеку (700 тыс. томов), богатейшие зоологические и ботанические коллекции, астрономические обсерватории. Но собственно философские исследования отходят в Александрии на второй план, вытесняясь стремлением к накоплению фактов, к подробному описанию и коллекционированию. Александрия воспитывает тип ученого-эрудита, много знающего, но не обладающего смелостью мысли. Несколько позже этот город станет местом формирования религиозной философии.
Последней вспышкой философии языческого античного мира явился неоплатонизм. Неоплатонизм как продолжение и развитие учения великого Платона наибольшее распространение получил опять-таки в Риме и Александрии. Он вобрал в себя множество элементов религиозности и мифологичности, заимствованных на Востоке, развивался на фоне поднимающегося христианства. А поэтому некоторые стороны его учения будут рассмотрены в следующем разделе в связи с анализом христианской религиозной философии.
В целом античная языческая философия пыталась сохранить себя до 529 г. н. э. – года, когда император Юстиниан официально запретил философам-язычникам занимать публичные здания, а это значит – иметь школы и преподавать. 529 год н. э. – последняя страница в блестящей истории античной философии. Такова вкратце история античной философии.
В заключение следует подчеркнуть, что философия пронизывала всю духовную жизнь античного общества, она была интегральным фактором античной культуры. Богатство античного философского мышления, постановка проблем и их решение были источником, из которого черпала идеи философская мысль всего человечества в течение многих столетий.
Особенно большое, всепроникающее влияние античная философия оказала на европейскую мысль как в ее западном, так и восточном варианте. Можно утверждать, что античная философия лежит у истоков двух, хотя и сходных, но вместе с тем весьма специфичных философских традиций в христианском мире – западноевропейской и славяно-русской.
Западноевропейская философия сформировалась под влиянием духовной культуры Западной Римской империи. Кроме того, на развитие латинского Средневековья огромное влияние оказали арабы, познакомившие западные страны со многими произведениями древнегреческих философов и ученых.
Славяно-русское направление европейской философии связано с эллинистическим Востоком, а точнее говоря, с так называемым византизмом, особым типом духовной культуры, сформировавшимся в Восточной Римской империи между VII–IX вв., с Великой Моравией (Миссия Солунских братьев, Золотой век Симеона) и др. Из этих источников были восприняты знания, накопленные наукой и философией античной Греции. Таким образом, к античной философии восходят две крупнейшие интеллектуально-духовные традиции, существующие по настоящее время, – западноевропейская и славяно-русская*.
В античной философии выкристаллизовались практически все главные философские проблемы, решение которых стало задачей последующей истории мысли. Именно поэтому изучение философских учений античности имеет такое большое культурное и общеобразовательное значение.