касается голода, на который они жалуются, то он объясняется обычной в это времягода скудостью, однако сами они никогда не испытывали чрезмерной нужды. Что жекасается платья, сказала аббатиса, то если кто-нибудь пороется в сундучках этихмонахинь, то он найдет, что у них вещей больше, чем надобно. Что же касаетсяпользования баней [посторонними] – в чем ее обвиняют, – то она сообщила, чтобыло это в дни [300] великого поста. Новое здание бани сильнопахло известью, и чтобы не повредить своему здоровью, монахини в ней не мылись.Поэтому госпожа Радегунда приказала монастырским слугам открыто пользоватьсяэтой баней до того времени, пока окончательно не исчезнет всякий вредный запах.Баня была в пользовании слуг весь великий пост и до троицы. На это Хродехильдавозразила: „И после того [посторонние] все еще продолжали в ней мыться“.Аббатиса ответила, что она не одобряет того, о чем они [Хродехильда и Базина]сказали; и если таковое было, она о том не ведала. И тут аббатиса обвинила ихв том, что они не сообщили ей об этом, коль сами видели. Относительно же игрыв кости она ответила, что даже если она и играла при жизни госпожи Радегунды,то не считает это большой провинностью, при этом добавила, что это не запрещенони письменным уставом, ни церковным постановлением. Но по повелению епископовона обещала смиренно понести покаяние, какое ей будет определено. О трапезах смирянами аббатиса ответила, что она никакого нового обычая не вводила, но какбыло при госпоже Радегунде, так осталось и теперь, что она лишь давалаосвященный хлеб истинным христианам, и у обвинителей нет доказательств, что онакогда-либо пировала с ними. По поводу обручения аббатиса сказала, что онаполучила выкуп за свою племянницу-сиротку в присутствии епископа, духовенства изнатных лиц, при этом она открыто заявила, что если это является виной, то онау всех присутствующих просит прощения; однако и тогда она не устраивала пира вмонастыре. Что касается покрова, о котором они донесли, то аббатиса назваласвидетельницу, монахиню знатного происхождения, которая подарила ей шаль изчистого шелка[125], взятую ею у родителей;от нее-то аббатиса и отрезала кусок, употребив его по своему усмотрению; изоставшегося же куска, поскольку он был к тому пригоден, она сшила покров,достойный украшать алтарь; из остатка же алтарного покрова она выкроилапурпурную кайму на платье своей племянницы; таким образом, по ее словам, онаупотребила шаль на нужды монастыря. Все это подтвердила Дидимия, подарившаяэту шаль. По поводу приобретения золотых листочков и повязки, украшеннойзолотом, у аббатисы нашелся свидетель Маккон, ваш слуга[126], присутствовавший там, через которого она получила отжениха девушки, упомянутой племянницы, 20 золотых; из них-то она, не скрываясь,и сделала это украшение, ничего не употребив из монастырских вещей.
Затем спросили Хродехильду и Базину, может быть, они уличат аббатису – чегода не будет! – в каком-либо прелюбодеянии или поведают о каком-либо убийстве,совершенном ею, или чародействе, или о преступлении со смертной казнью. Ониответили, что ничего не могут больше добавить, кроме того, что уже сказали, ито, в чем они ее обвиняли, она делала, по их мнению, вопреки [монастырскому]уставу. Наконец они сообщили нам, что монахини, которых мы считали невинными,понесли во чреве. Случилось это как по их греховности, так и из-за того, чтоворота в монастыре были сломаны, и несчастным женщинам, находившимся столькомесяцев без присмотра со стороны своей аббатисы, было позволено совершать все,что они ни пожелают. Расспросив их по очереди и не [301] найдявины для отстранения аббатисы, мы, сделав ей отеческое внушение по поводувесьма неразумных поступков, попросили ее, чтобы она впредь вела себябезупречно.
Затем мы расследовали дело противной стороны, совершившей более тяжкиепреступления. А именно: они пренебрегли советом своего епископа, данным им ещев монастыре, чтобы они не выходили за пределы монастыря, но они, повергнув наземлю епископа и оставив его в обители в высшей степени униженным, сломализапоры и двери и в насмешку над ним ушли; к ним присоединились и прочие,увлеченные их греховным поступком. Кроме того, когда по приказанию королейепископ Гундегизил и епископы его церковной провинции прибыли в Пуатье длярасследования этого дела и пригласили их на допрос в монастырь, они пренебреглиприглашением. Тогда сами епископы отправились к базилике блаженного Илария,исповедника, где находились монахини, и когда они пришли туда и началиувещевать их, как подобает заботливым пастырям, те подняли бунт, избили палкамикак епископов, так и их слуг и пролили кровь диаконов[127]. Затем когда по повелению государей-королей туда былнаправлен по этому делу достойный муж, пресвитер Тевтар[128], и когда был установлен срок судебного разбирательства,они, не дождавшись этого времени, как бешеные, ворвались в монастырь, подожгливо дворе бочки, взломали ломами и топорами двери, развели костер, избили иранили монахинь, находившихся во дворе монастыря и даже в самих часовнях,ограбили монастырь, сорвали с аббатисы одежды, растрепали у нее волосы ивыставили ее на посмеяние, силой протащив по улице, и бросили в темницу; хотяее и не связали, однако она не была свободной[129]. Когда наступил день праздника пасхи, епископ предложилза заключенную выкуп, с тем чтобы она присутствовала во время крещения, ноникакими уговорами он не добился исполнения этой просьбы. Более того,Хродехильда ответила, что они ничего не знали об этом и не распорядились[отпустить ее], к тому же она утверждала, что только по ее слову аббатиса небыла убита ее людьми. Отсюда ясно, что убийство замышлялось[130]. Это можно понять и по тому, что они, ожесточась, убили умогилы блаженной Радегунды монастырского слугу, убежавшего туда, и, усугубляяпреступление, в ответ на просьбы отнюдь не прекращали избиение, но дерзковорвались в монастырь и овладели им, и на приказание государей предстатьмятежникам перед судом ответили отказом, и вопреки воле королей они все болеевооружались стрелами и копьями и позорным образом выступили против графа инарода. Затем они пришли на объявленное судебное разбирательство, взяв с собойтайно похищенный пресвятой честной крест на недостойное глумление, тем самымони усугубили еще свою вину; эту святыню они после были вынуждены возвратить вцерковь.
Поскольку преступления были признаны тяжкими и поток обвинений против них нетолько не уменьшался, а все более возрастал, мы сказали им, чтобы они за своювину попросили у аббатисы прощения и возвратили то, что ими было незаконноприсвоено. Но они не захотели этого сделать, а все больше стали помышлять отом, как бы ее убить, о чем они открыто [302] объявляли. Послетого как мы извлекли и перечитали церковные установления, мы сочли, что будетнаиболее справедливым, если, прежде чем они понесут надлежащее покаяние, онибудут отлучены от церкви, аббатиса же будет возвращена на прежнее место. Это мысделали по вашему [королевскому] повелению, как это предусмотрено церковнымчином, соблюдая церковные установления, невзирая на лица. Что касаетсямонастырского имущества и даров государей-королей, ваших родителей, то все это,как они признались, находится у них, и они добровольно никоим образом его намне возвратят. Для возмещения имущества монастырю вы должны по вашейблагочестивости и власти принудить их королевским указом вернуть все это, дабываши дары и дары прежних королей сохранялись навечно. И не позволяйте им,чтобы не случилось еще более худшего, возвращаться в сие место, которое онибезбожно и вероломно разорили. И не позволяйте им надеяться на возвращение,покуда все это с помощью божией не будет восстановлено. Пусть при католическихкоролях все принадлежит богу. Пусть церковь не несет никакого убытка. Пустьсоблюдение установлении отцов церкви нам помогает в вере, а вам приноситпользу. Да хранит и ведет вас господь, наш Иисус Христос, и, продлеваяцарствование ваше, дарует вам вечную жизнь!»
17. Затем, когда судебное решение было вынесенои они были отлучены от церкви, а аббатиса была возвращена в монастырь, ониотправились к королю Хильдеберту. Множа злодеяния, они назвали королю каких-толиц, которые якобы не только развратничали с самой аббатисой, но даже ежедневноотправляли послания к его недоброжелательнице – Фредегонде. Услышав об этом,король велел привести к нему этих людей в оковах. Но когда их допросили иникакой вины за ними не нашли, им приказали удалиться.
18. За несколько дней до этого, когда корольвходил в часовню своего дома в Марленхайме, его слуги увидели незнакомогочеловека, стоящего поодаль, и спросили его: «Кто ты? Откуда пришел? Какое утебя дело? Ведь мы не знаем тебя». Когда же тот ответил: «Я из вашей свиты»,его немедленно вытащили из часовни и допросили. Он тотчас признался, говоря,что его послала королева Фредегонда убить короля, и добавил: «Нас двенадцатьчеловек, посланных ею, шесть прибыли сюда, а другие шесть остались в Суассоне,дабы ввести в заблуждение королевского сына[131]. И пока я выжидал момента, чтобы в часовне предатьубиению короля Хильдеберта, меня охватил страх, и я уже не помышлял о том,чтобы выполнить то, чего желал». После этих слов его тотчас подвергли жестокимпыткам, и он назвал остальных сообщников. После того как их отыскали вразличных местах, одних заключили в темницу, других оставили в живых, отрубивим руки, а некоторым отрезали носы и уши и отпустили их на посмеяние. Однакомногие из заключенных, страшась различного рода пыток, сами пронзили себямечами, а некоторые умерли во время пыток – свершалось возмездие короля.
19.[132]