свевов и аланов.
В Нарбоннской провинции расселились вестготы. В Лионской провинцииобосновались бургунды. Старое романизированное галло-римское население вгородах и селах оказалось по соседству с новыми пришельцами. В отдельныхобластях Галлии, особенно на юге провинции, преобладало староримское население;на северо-востоке галльские общины и редкие галло-римские рабовладельческиевиллы не занимали всей территории, поэтому крайний север Галлии был заселенпреимущественно франками. [323]
Многочисленные контакты германских племен с галло-римским населением, атакже знакомство с их порядками приводили к изменениям в социальной структуре исамих германцев. Но этот процесс не везде был одинаков. Наличие у франков насеверо-востоке Галлии отдельных поселений способствовало тому, что распаддревней общины шел здесь сравнительно медленно, в то время как вестготы ибургунды селились преимущественно в старых галло-римских центрах, и поэтомувлияние позднеримских общественных отношений на жизнь этих племен былопреобладающим. Поселение в Галлии германцев, которые заняли там господствующееположение в свою очередь привело к коренным переменам в староримскойадминистрации, в этнической и хозяйственной структуре провинции.[324] Рядом с римскими виллами возникали хозяйства германскихсвободных крестьян – общинников. Подати с галло-римского населения сталипоступать германским королям. Прежняя римская администрация, владевшаялатинским языком, стала обслуживать их двор и знать.
Из трех королевств (в бассейне Роны – королевство бургундов, к югу от Луары– королевство вестготов, к северу от Луары и до Рейна – королевство франков)самым сильным оказалось королевство франков. Ко времени рождения ГригорияТурского (середина VI в.) франкские короли завершили завоевание Аквитании иБургундии и овладели почти всей Галлией – от низовьев Рейна до Гаронны, Севенни Прованса[5].
Прочность власти обосновавшихся в Галлии германских племен зависела от того,насколько удастся им, не растворяясь полностью в массе прежнего римскогонаселения, объединиться с их новыми подданными, с тем чтобы образовать общеекультурно-этническое единство. И франкам это удалось, вестготам и бургундам –нет. Причиной тому была не только разница в устойчивости и действенности ихобщинного уклада, но [325] и в различии религиозной политикиих королей. Расселяясь на римских землях, германцы принимали христианство, чтоприобщало их к наследию античной цивилизации. Но в христианстве того временицарил раскол: большинство староримского населения исповедовало католическуюверу, признанную ортодоксальной вселенскими соборами, меньшинство – арианскуюверу, официально осужденную как ересь. Вестготы и бургунды приняли христианствораньше, но в форме арианства. Франки (в лице короля Хлодвига и его дружины),явившись в Галлию позднее, приняли христианство в форме католичества, чтообеспечило им поддержку римской церкви против готов и бургундов в ихсоперничестве за власть над Галлией.
Во Франкском королевстве католическая церковь стала союзником королей, тогдакак в Вестготском и Бургундском католическая церковь была им оппозицией. Этимона способствовала победе франков в их дальнейшей политической борьбе и впроцессе образования Франкского государства сумела сделать католическую религиюодной из основ для консолидации разноплеменного и разноязычного населенияпрежней римской провинции в единое общественное целое.[326]
Все это обеспечило привилегированное положение христианской церкви воФранкском государстве. Церковь оказывала поддержку королевской власти,королевская власть из политических соображений в свою очередь поддерживалацерковь. Франкские короли дали возможность церкви сохранить те привилегии,которые у нее были в Римской империи в конце IV – V вв. В V в. церковь обладалауже значительными земельными владениями как в городе, так и вне городских стени была освобождена от некоторых государственных налогов. В IV – V вв. высшеедуховенство получило также право судебной власти не только над своим клиром, нои над светским населением городов. Это право было сохранено и во Франкскомгосударстве.
Понимая выгоды от союза с церковью, Хлодвиг жаловал католическомудуховенству из владений фиска (королевской казны) земли для основаниямонастырей. Эту практику поддерживали его сыновья. Во время завоеваний франкамиобластей южнее Луары Хлодвиг распорядился, чтобы имущество и рабы, захваченныеу церкви и клириков во время военных конфликтов, были им возвращены.Духовенство освящало власть королей, утверждая представление о короле как озаконодателе и суверене, стоящем над подданными. Но в то же время король вглазах подданных должен быть их защитником. Таким образом, церковь как бывнедряла положение о социальных целях государства, чуждое германскойчастноправовой интерпретации королевской власти и присущее идеологиипозднеримского государства, что позже нашло свое отражение в законодательствахварварских государств[6].
Своим непосредственным участием в делах государства католическая церковь нетолько способствовала перенесению в варварское общество элементов позднеримскойгосударственности, ускоряя тем самым синтез германских и романских отношений вполитическом устройстве Меровингской Галлии, но и способствовала упрочениюрелигиозно-нравственных принципов в ту сложную эпоху, когда были разрушеныпрежние культурные традиции вследствие распада Римской империи и завоевания еезападных провинций варварами. Рвались традиционные общественные связи ираспадались гражданские коллективы. Сходные процессы имели место и средиварваров-завоевателей. В ходе завоеваний варвары утрачивали связи со своейстарой языческой религией и культурой, но еще плохо усваивали и новую.Беспрерывные войны между разными племенами, междоусобицы королей, гражданскиераспри способствовали общему упадку нравов. В этих условиях церковь своейпроповедью христианской морали, своим влиянием на дела судопроизводства, своимучастием в разборе семейных и иных тяжб прихожан оказывала большое влияние нанравственное состояние тогдашнего общества. Здесь можно вспомнить известныеслова Ф. Энгельса о христианстве как о наследии, оставленном античнойцивилизацией средневековью. Ф. Энгельс писал: единственным, что средневековье«заимствовало от погибшего древнего мира, было христианство[327] и несколько полуразрушенных, утративших всю свою прежнююцивилизацию городов»[7].
Не нужно забывать, что церковь в то время была основным, едва ли неединственным, хотя и своеобразным хранителем традиций античной культуры,латинской письменности и латинского языка, который на долгие века сталлитературным языком, языком поэзии, истории и философии. Для проповедихристианства церкви были необходимы грамотные люди, а научиться латинскойграмоте можно было только по учебникам старых грамматических и риторских школ ипо литературным образцам старой классической словесности.
Южная Галлия давно славилась своими риторскими школами, традиции ихпродолжали жить и в последний век Римской империи. Земляк Григория Турского,овернский епископ Сидоний Аполлинарий в V в. был одним из лучших латинскихписателей и поэтов. Сам Григорий хорошо знал стихи Вергилия и прозу Саллюстия,в его сочинениях есть также цитаты из Плиния Старшего и Авла Геллия. ДругГригория, поэт Венанций Фортунат из Италии – автор стихотворных панегириковфранкским королям и вельможам, в последние годы своей жизни он стал епископомПуатье.
Для всех нужд государственного аппарата грамотных чиновников иадминистраторов могла предоставить главным образом церковь.
Галло-римская знать, отстраненная в большинстве своем франкскими правителямиот ведущих военных и административных постов, укрепилась на ведущих церковныхпостах. Епископства в Реймсе, Меце, Type, Пуатье, Бордо, Клермоне, Лионе идругих городах образовывали крепкое единство. Епископы более или менеепериодически съезжались на местные соборы и поддерживали постоянную связь сдалеким Римом. От разорении во время войны и поборов во времямира церковные владения хоть и страдали, но все же меньше, чем светские. Есликоролевский наместник, герцог или граф, был чем-то вроде военного губернаторагорода или области, то епископ – чем-то вроде гражданского губернатора, онутверждался в своей должности королем, занимался множеством административных ихозяйственных дел своей епархии, и его власть часто была устойчивее и крепче,чем власть светского наместника. Разные епископские кафедры пользовались разнымпочетом. Одной из наиболее чтимых была епископская кафедра в Type, освященнаяпамятью об «апостоле Галлии» Мартине Турском. Тур был, можно сказать, церковнойстолицей всей средней Галлии. В нем ответственный пост епископа свыше двухдесятилетий занимал автор «Истории франков» – Григорий.
Георгий Флоренций, принявший в священстве имя Григория, родился 30 ноября538 или 539 г. в знатной галло-римской семье в Клермоне овернском. Род егопринадлежал к высшему сенаторскому сословию, многие из этого рода былиепископами как в Туре, так и на других кафедрах (о чем Григорий не разупоминает в «Истории франков»): дядя его по отцу Галл был клермонскимепископом, дед по матери Григорий – [328] лангрским епископом,двоюродный дядя Ницетий – лионским епископом. От отца и дедов он мог слышатьживые рассказы о завоеваниях Хлодвига; ему случалось посещать старыхпустынников, которые могли помнить рассказы о временах Каталаунской битвы. Годыдетства и учения Григория совпали с первым кругом меровингских междоусобныхраздоров – между сыновьями Хлодвига; раздоры эти кончились кратковременнымобъединением государства под властью младшего сына Хлодвига – Хлотаря I. Годызрелости Григория совпали со вторым кругом междоусобных раздоров – уже междусыновьями Хлотаря: Хильпериком Суассонским, Сигибертом Мецским и ГунтрамномОрлеанским, закончившихся образованием трех самостоятельных королевств: