патетических и драматических он прибегает к выразительным средствам риторики (вглаве «О крещении Хлодвига», II, 31; в речи королевы Хродехильды противантичных богов, II, 29; в речи королевы Фредегонды у изголовья больного сына,V, 34; и др.).
Григорий Турский, обладая превосходной наблюдательностью и хорошим знаниемжизни, стремится почти каждое событие показать через действия людей, раскрытьхарактер этих людей. При этом он, как правило, пользуется или краткими,схематичными психологическими зарисовками, главная цель которых – определитьположительное или отрицательное отношение к персонажу, или же, что у неговстречается чаще, выявляет характеры действующих лиц косвенно, через их дела ипоступки. В его портретных характеристиках нет той целостности и в то же времядетализации морально-психологических качеств, как, например, у Тацита. Но затосозданные им образы отличаются большой сочностью, жизненностью, правдивостью идостоверностью. Это относится преимущественно к образам меровингских королей,королев и их наследников, а также к образам других представителейгосподствующих слоев общества; к простому народу он обращается лишь изредка,рисует его бегло, вскользь. [339]
Характеристику королей Григорий начинает с создателя Франкского королевства– Хлодвига. При обрисовке образа этого короля он, видимо, придерживалсяустановившейся к тому времени устной, вероятно, народно-песенной традиции[19]. Рассказ о рождении Хлодвига Григорийначинает эпической фразой: «Hiс fuit magnus et pugnator egregius» («Хлодвиг былвеликим и могучим воином», II, 12), что уже предопределяло будущую славуХлодвига. А рассказу о крещении Хлодвига (II, 31) присущи торжественность икрасочность, которые были свойственны духовным проповедям и объясняютсямноголетним бытованием этого предания прежде всего в духовной среде. Впоследующих рассказах (II, 27-32, 35, 37, 38, 40-43) Хлодвиг предстает каксильная, волевая личность. Он использует любые средства для достижения своейцели – создания Франкского государства и установления единоличной власти.Однако Григорий, по своему обыкновению, не дает оценки его вероломным иковарным поступкам, как бы предоставляя читателям самим сделать вывод.
Другими яркими образами меровингских королей являются король Хлотарь,временно объединивший под своей властью Франкское королевство после смертисвоих братьев, и его сыновья – новые удельные короли Хариберт, Гунтрамн,Сигиберт и Хильперик. Их деяния излагаются подробнее, Григорий раскрывает ихотношения друг с другом, с приближенными и подданными, а также с церковью.Иногда даже прорывается оценка того или иного короля: например, ХлотаряГригорий называет распутным (IV, 3), Сигиберта – бесстрашным (IV, 49) имягкосердечным (IV, 23). Но законченных характеристик этих королей, кромехарактеристики, данной автором королю Хильперику после его смерти (IV, 46), всеже нет.
Образы королей Сигиберта и Хильперика контрастируют: первый рисуетсяГригорием положительно, второй – отрицательно. Король Сигиберт, покровительГригория Турского, бесстрашен, смел, ловок и проворен. Он дважды сражался сгуннами, вторгшимися в Галлию. В первом сражении Сигиберт оказался победителем(IV, 23), во втором – попал в плен, но сумел заключить с гуннами выгодный мир:«...подкупил дарами тех, кого он не смог одолеть храбростью в сражении» (IV,29). Бесстрашие Сигиберта раскрыто и в рассказе о том, как он усмирилзарейнские племена, недовольные тем, что он не повел их против Хильперика (IV,49). Достоинство Сигиберта подчеркивается в рассказе о его женитьбе. В жены онвзял Брунгильду, дочь вестготского короля, в то время как братья его выбиралисебе «в жены не достойных себя женщин» и женились даже на служанках (IV, 27).Главный враг Григория – Хильперик. Григорий приводит примеры его жестокости ивероломства, в том числе убийство жены Галсвинты (IV, 28), сыновей Меровея (V,18) и Хлодвига (V, 39). Григорий дает ему лаконичную характеристику: «...ончасто опустошал и сжигал множество областей, и от этого он не испытывал[340] никакого угрызения совести, а скорее радость... Он оченьчасто несправедливо наказывал людей, чтобы завладеть их имуществом» (VI, 46).Третий из братьев, Гунтрамн, противопоставляется Хильперику как геройположительный, а Сигиберту – как герой не столько воинственный, сколькоблагочестивый. Григорий всячески превозносит его набожность» щедрость поотношению к церквам и духовенству, его благотворительность (IX, 20, 21). Что жекасается рано умершего короля Хариберта, четвертого из сыновей короля Хлотаря,то Григорий говорит о нем мало, упоминая лишь о его отношениях с женами,которых он часто менял по своей прихоти, за что был отлучен от церкви (IV, 26).Однако Венанций Фортунат, который гостил у короля Хариберта, посвятил емустихотворение (VI, 2), где он хвалит Хариберта за хорошее им знание латинскогоязыка.
Вызывают интерес зарисовки наиболее колоритных представителей королевскойадминистрации. К числу таких лиц прежде всего следует отнести коварноговыскочку графа Левдаста, бывшего раба, который делил с Григорием управлениеТуром. По оценке Григория, Левдаст был ничтожным и недалеким, очень хитрым иизворотливым человеком, умевшим льстить правителям и вельможам и играть на ихслабостях. Однако стоило ему оказаться в затруднительном положении, как онтерялся и совершал необдуманные поступки, которые в конце концов и привели егок гибели. Сделавшись графом, «он еще больше становится спесивым от высокойпочетной должности, там (в Type. – В. С.) показал он себяалчным и хищным, надменным в спорах и грязным развратником. Сея раздоры иклевету, он скопил немалое богатство» (V, 48).
Не менее сочными штрихами рисует Григорий портрет другого вельможимеровингских королей – герцога Гунтрамна Бозона. В нем он особо подчеркиваетвероломство. Гунтрамн Бозон с легкостью нарушал клятву верности, если ему этобыло выгодно. Так, он, подкупленный королевой Фредегондой, выманил мятежногосына Хильперика – Меровея, вместе с которым скрывался от гнева короля вбазилике св. Мартина, специально устроив выезд на соколиную охоту (V, 14).Когда же в романской Галлии поднял мятеж самозванец Гундовальд, то ГунтрамнБозон первый к нему примкнул и первый его покинул, похитив у него частьсокровищ (VII, 38). Григорий характеризует Бозона так: «Был же Гунтрамн Бозон всвоих действиях легкомысленным, алчным и жадным сверх меры до чужого добра,всем клялся и никогда не держал слово» (IX, 10).
Таким же непривлекательным предстает перед нами и другой вельможа – герцогРаухинг: «...человек, преисполненный всяческого тщеславия, надменный, гордый ив высшей степени наглый. Он обращался с подчиненными, не проявляя ничегочеловеческого, но неистовствуя по отношению к своим ближним и выказываябезмерную и безумную злость, совершал гнусные злодеяния» (V, 3).
Порой эти отрицательные образы перемежаются, правда, обрисованными не стольвыпукло, положительными персонажами. В этом случае критерием положительныхкачеств у Григория служат: справедливость, доброта, полезность, набожность,почитание священнослужителей, щедрость по отношению к церквам и бедным людям,возведение построек, храмов [341] и т. д. Примером такогоположительного образа в изображении Григория может служить король Теодоберт,которого он называет деятельным (III, 1), великим и замечательным во всякойблагости (III, 25). Такие же добродетели присущи и соправителюконстантинопольского императора Юстина – Тиберию (Константину) (V, 19). Сходнымобразом характеризует Григорий и герцога Хродина (VI, 20).
Особое место Григорий Турский отводит духовенству. Повествуя о делах ипоступках многих епископов, Григорий не проходит мимо тех, которые вели себянедостойно, проявляя жестокость, алчность и распущенность. Такими одиознымифигурами являются епископ Клермона Каутин и епископы Салоний и Сагиттарий;рассказы о распутном поведении последних церковные писатели даже предпочиталисчитать позднейшей интерполяцией. Один из них, Каутин, чтобы завладетьсобственностью священника Анастасия, заживо замуровал его в склепе. В концерассказа Григорий добавляет: «Для Каутина же не было ничего святого, ничегодорогого. Его совершенно не трогали ни церковные писания, ни светские» (IV,12).
Говоря о епископах, нельзя впадать в крайность. Как показывает сам Григорий,среди них немало было людей порядочных, истинно верующих. К числу такихепископов относился, например, Агрекула из Шалона на Соне. Григорий пишет онем: «Был он весьма образованным и благоразумным человеком, происходившим изсенаторского рода. Он много выстроил в этом городе зданий, возвел дома,построил церковь с колоннами и украсил ее мрамором из разных пород и мозаикой»(V, 45).
Колоритны у Григория и образы женщин. Это прежде всего жены меровингскихкоролей: Хродехильда, жена короля Хлодвига; Брунгильда, жена короля Сигиберта;враждовавшая с ней Фредегонда, жена короля Хильперика. Королева Хродехильдаподдерживает решение Хлодвига принять христианство, и потому она предстаетперед нами не только красивой и умной (II, 28), но и добродетельной, честной,целомудренной, набожной и чуть ли не святой женщиной (III, 19; IV, 1).Напротив, образ королевы Фредегонды обрисовывается им резко отрицательно.Властолюбивая, не терпящая соперниц, ненавидящая Брунгильду, полагая, что тапользуется большей властью и влиянием, чем она, высокомерная, безрассудная,Фредегонда еще в молодости была известна своей жестокостью (IV, 28). Порассказам Григория, Фредегонда причастна почти ко всем убийствам членовкоролевской семьи и простых людей, заподозренных в каких-либо действиях противнее и ее семьи. Григорий устами короля Гунтрамна называет Фредегонду«враждебной богу и людям» (IX, 20). Он не дает ее внешнего портрета, однакопытается раскрыть психологию образа (V, 34).
Контрастом Фредегонды является Брунгильда. Григорий подчеркивает королевскоепроисхождение Брунгильды – в отличие от Фредегонды, бывшей служанки, – и еевоспитание, говоря так: «А была она девушкой тонкого воспитания, красивой,