беззаконие человека и не скажет об этом, будет повинен в погибели души“[99]. Итак, не молчите, но предупредите короляи раскройте ему грехи его, чтобы с ним не случилось чего-нибудь плохого и чтобывы не были виновными в погибели его души. Разве вы не знаете, что случилосьнового за последнее время? Каким образом Хлодомер[100] захватил Сигимунда и заключил его в темницу? И сказалХлодомеру Авит, святитель божий: „Не налагай рук своих на него, и когда тыдойдешь до Бургундии, ты одержишь победу“. Хлодомер же, отказавшись выполнитьто, что советовал ему епископ, отправился в поход, погубил самого Сигимундавместе с женой и сыновьями, дошел до Бургундии и там, задержанный войском, былубит[101]. А что случилось с императоромМаксимом?[102] Ведь когда он вынудилблаженного Мартина иметь дело с каким-то епископом-убийцей и тот согласился сбезбожным королем, чтобы легче было освободить приговоренных к смерти, Максим,преследуемый правосудием вечного царя, был изгнан из империи и осужден напозорнейшую смерть». Так я говорил, но никто ничего не ответил мне, всенаходились в оцепенении.
Однако среди епископов нашлись два льстеца – горестно говорить такое оепископах! – которые донесли об этом королю, сказав ему, что в его деле нетбольшего врага, чем я. Тотчас ко мне поспешно направили одного из придворных,чтобы доставить меня к королю. Когда я пришел, король стоял около шатра,сделанного из ветвей, направо от него стоял епископ Бертрамн, налево –Рагнемод, и был перед ним стол, весь заставленный различными яствами и хлебом.Увидев меня, король сказал: «О епископ, ведь ты должен ко всем проявлятьсправедливость, а вот для меня ее у тебя нет, но, как я вижу, ты сочувствуешьнесправедливости, и в отношении тебя применима пословица, что ворон ворону глазне выклюет». На это я ему ответил: «Если кто из нас, о король, захочет сойти спути справедливости, того ты можешь поправить; если же ты оставишь праведнуюстезю, кто тебя наставит? Ведь мы тебе советуем; но ты, если хочешь, внемлешь,а если не захочешь, кто тебя осудит, как не тот, кто возвестил, что он сам естьсправедливость?». Так как льстецы восстановили его против меня, то в ответ наэто король сказал: «Ведь я у всех нашел справедливое отношение к себе, а у тебяне могу [130] его найти. Но я знаю, что мне делать, чтобы тыстал известен всему народу и чтобы все узнали, что ты несправедлив. А именно: ясозову турский народ и скажу ему: „Поднимайте вопль против Григория, ибо оннесправедлив и ни к кому не проявляет справедливости“. Им, когда они будутповторять это, я также скажу: „Уж если я, король, не могу у него найтисправедливость, то вы, меньшой люд, разве найдете ее?“». На эти слова яответил: «Несправедлив ли я, ты не знаешь, только тот знает мою совесть, кому„обнаруживаются тайны сердца“[103]. Что жекасается того, что народ, когда ты будешь поносить меня, поднимет ложный крик,то это ничего не значит, потому что все знают, что это исходит от тебя, Поэтомуне я, а скорее ты будешь заклеймен этим криком. Но к чему много слов? У тебязакон и церковные постановления, тебе следует их тщательно рассмотреть, и еслиты не будешь придерживаться того, что они предписывают, то знай – тебе угрожаетсуд божий». Тогда он, как бы успокаивая меня и думая, что я не понимаю егохитрости, повернувшись к миске с супом, стоявшей перед ним, сказал: «Этот суп яприготовил ради тебя, в нем нет ничего, кроме птицы и небольшого количествагороха». На это я, распознав его лесть, сказал: «Нашей пищей должно бытьисполнение воли божией[104], а ненаслаждение этими усладами, чтобы нам никоим образом не преступить егозаповедь. Ты же, который обвиняешь других в несправедливости, прежде всегообещай не нарушать закона и канонов, и тогда мы поверим, что ты следуешьсправедливости». А он, подняв правую руку, поклялся всемогущим богом, чтоникоим образом не нарушит того, чего предписывают закон и каноны. После этого,вкусив хлеб и выпив глоток вина, я удалился.
Но этой ночью после пения ночных гимнов услышал я сильный стук в дверь моегожилища. От посланного мною слуги я узнал, что это были вестники от королевыФредегонды. Когда их впустили, они передали мне приветствие от королевы. Затемслуги королевы стали умолять меня, чтобы я не чинил препятствий в ее деле, ивместе с тем они обещали двести фунтов серебра, если я выступлю противПретекстата и он будет осужден. Они говорили: «Мы уже заручились обещанием всехепископов, только ты не будь против». Им я сказал: «Если бы вы подарили мнетысячу фунтов золота и серебра, неужели я мог бы поступить иначе, чем велитпоступать бог? Одно только я вам обещаю: следовать тому, что решат остальныесогласно каноническим установлениям». А они, не поняв моих слов, поблагодарилименя и ушли. Утром ко мне пришли некоторые из епископов с подобным жепоручением, я им дал такой же ответ.
Но когда мы собрались в базилике святого Петра, король, бывший там с утра,сказал: «Ведь согласно канонам епископ, уличенный в краже, отстраняется отепископского служения». На наш вопрос, кто тот епископ, которого обвиняют вкраже, король ответил: «Ведь вы видели драгоценности, которые он унес у настайно». В самом деле, три дня тому назад он показал нам два узла, полныхдрагоценностей и разных дорогих вещей стоимостью свыше трех тысяч солидов[105], и мешочек с золотыми монетами околодвух тысяч. Король говорил, что все это украл у него епископ Претекстат.Епископ ответил: «Я думаю, вы помните, что когда королева[131] Брунгильда уехала из Руана, я пришел к вам и сказал, чтоу меня ее вещи, которые она мне поручила, – пять узлов и что ко мне частоприходили, ее слуги с просьбой отдать их, но я не хотел этого делать без вашегосовета. Ты же, о король, сказал мне: „Отдай их, пусть эта женщина получитобратно свои вещи, чтобы из-за этих вещей не возникла вражда между мной иХильдебертом, моим племянником“. Возвратившись б город, я отдал один узелслугам, так как они были не в состоянии унести больше. Они вторично пришли ипотребовали остальное. Я вторично советовался с вашим величеством. Ты же,приказывая мне, сказал: „Отдай, отдай их, епископ, чтобы это не явилосьпричиной скандала“. Опять я отдал им из тех узлов два узла, а два другиеостались у меня. Зачем же ты теперь клевещешь и обвиняешь меня в краже, тогдакак это не следует рассматривать как кражу, но как сохранение порученныхвещей.» На это король сказал: «Если это тебе было дано на сохранение, зачем тыразвязал один из узлов, разорвал на куски пояс, шитый золотыми нитками, ираздал людям, чтобы они выгнали меня из королевства?» Епископ Претекстатответил: «Я уже тебе ранее сказал, что так как я получил от них подарки, то, неимея возможности отплатить им за это, я кое-что взял оттуда и одарил их в своюочередь. Мне казалось, что это мое, так как принадлежало моему сыну духовномуМеровею, которого я воспринял при крещении от купели».
Король же, видя, что он не может обвинить его этими ложными доводами, сильнорасстроенный и пристыженный, ушел от нас и, позвав некоторых из своих льстецов,сказал им: «Признаюсь, что епископ сразил меня своими речами, и я понимаю, чтото, что он сказал, – правда. Что же теперь мне делать, чтобы выполнить желаниекоролевы?». И добавил: «Идите, подойдите к нему и скажите, как бы давая ему отсебя совет: „Ты знаешь, что король Хильперик благочестив, мягкосердечен и еголегко можно склонить к состраданию[106];смирись перед ним и признайся в том, в чем он тебя обвинил. Тогда мы все, пав кего ногам, испросим для тебя прощение“». Соблазненный ими, епископ Претекстатобещал, что он так и сделает.
Утром мы собрались в обычном месте, пришел и король и обратился к епископу:«Если ты одарил этих людей взаимно, то зачем ты потребовал от них клятву вверности Меровею?». Епископ ответил: «Признаюсь, я, действительно, потребовалот них, чтобы они были дружны с ним, но если было бы можно, то я пригласил быему в помощники не только человека, но и ангела с неба[107]: ведь Меровей от купели был мне, как я много раз говорил,сыном духовным». И когда этот спор разгорался все больше и больше, епископПретекстат, пав ниц, сказал: «Согрешил я против неба и пред тобою, овсемилостивейший король, я нечестивый убийца, я хотел тебя убить и возвести натрон твоего сына». Лишь только он это произнес, король пал ниц к ногамепископов, говоря: «Вы слышите, о благочестивейшие епископы, что обвиняемыйпризнается в гнусном преступлении». Когда мы с плачем подняли короля с пола,он приказал Претекстату покинуть базилику. Сам же он ушел в свои покои иприслал нам книгу канонов, к которой была прикреплена новая тетрадь с такназываемыми [132] апостольскими постановлениями, содержащимиследующее: «Епископ, уличенный в убийстве, прелюбодеянии и клятвопреступлении,да устранится от епископства»[108]. Когдапрочитали эти слова, Претекстат впал в оцепенение. Епископ Бертрамн сказал:«Внемли, брат и собрат по епископской службе; так как король к тебе немилостив, то наше расположение ты сможешь получить только тогда, когда тызаслужишь королевское прощение».
После этого король потребовал, чтобы епископы или разорвали его платье, илипрочли над его головой 108 псалом, содержавший проклятия против Иуды Искариота,или вынесли приговор Претекстату[109],навечно отлучающий его от церкви. Я не согласился с этими предложениями, таккак король обещал ничего не делать вопреки церковном канонам. Тогда Претекстатасхватили на наших глазах и посадили в темницу. Когда он попытался ночью оттуда