бежать, его очень сильно избили и сослали на остров, расположенный в море, близгорода Кутанса[110].
После этого разнесся слух, что Меровей вновь пытался найти убежище вбазилике святого Мартина. Но Хильперик приказал охранять базилику и заперетьвсе входы. Стражники, однако, оставили незапертой одну дверь, через которуюнекоторые клирики проходили для службы, остальные двери они держали на запоре,что у народа вызывало досаду.
Когда же мы находились в Париже, на небе появились знамения. А именно:двадцать лучей на севере, которые поднимались с востока и уходили на запад;один был длиннее и ярче остальных, и как только он взвился ввысь, тотчас жепогас; таким же образом за ним погасли и остальные. Я думаю, что они предвещалисмерть Меровея. Меровей же, скрываясь в Шампани, в Реймсе, и не показываясьоткрыто австразийцам, попал в засаду, устроенную людьми из Теруана. Они сказалиему, что если он к ним придет, то они, оставив отца его Хильперика, подчинятсяему. Взяв с собой самых храбрых людей, Меровей быстро отправился к ним. А те,уже не скрывая замышляемых козней, окружили его в какой-то вилле и, расставиввокруг нее вооруженных людей, отправили гонцов к его отцу. После того какХильперик узнал об этом, он решил немедленно туда ехать.
Меровей, сидя под стражей в каком-то доме и боясь страшного наказания состороны мстительного врага, позвал к себе Гайлена[111], верного ему, и сказал: «До сих пор у нас с тобой былилюбовь и согласие во всем, прошу тебя, не допусти, чтобы я попал в руки врагов,возьми меч и убей меня». Гайлен, не колеблясь, пронзил Меровея кинжалом. Когдакороль прибыл, он нашел Меровея уже мертвым. Тогда некоторые утверждали, чтослова Меровея, приведенные мною выше, были выдуманы королевой, а на самом делеМеровей был тайно убит по ее приказанию. А Гайлена схватили, отрубили ему рукии ноги, отрезали уши и нос и, подвергнув его другим многочисленным пыткам,убили безжалостным образом. Гриндиона же колесовали и тело его подняли вверх[112]. Циуцилона, который некогда былдворцовым графом[113] короля Сигиберта,убили, отрубив ему голову. И многих других, которые пришли с ним [Меровеем],умертвили, подвергнув жестоким пыткам. Тогда еще рассказывали,[133] что в этих предательских кознях главную роль сыгралиепископ Эгидий и Гунтрамн Бозон, потому что Гунтрамн из-за убийства имТеодоберта[114] тайно пользовалсярасположением королевы Фредегонды, Эгидий же потому, что уже с давнего временибыл ей дорог.
19. А когда император Юстин, потеряв рассудок,стал слабоумным и его империей единолично правила императрица София, народ, какмы рассказали в предшествующей книге, избрал кесарем Тиберия[115], человека способного, энергичного и умного, милосердногои настоящего защитника бедных. Так как он много раздавал бедным из сокровищ,которые накопил Юстин, императрица часто порицала его за то, что он обрекает набедность государство, говоря: «То, что я скопила в течение многих лет, ты закороткое время пустишь по ветру». Он отвечал: «Не оскудеет наша казна; лишь быбедные получали милостыню и выкупались пленные. Ведь в этом великое богатство.Как говорит господь: „Собирайте себе сокровища на небе, где ни ржа, ни моль неистребляют и где воры не подкапывают и не крадут“[116]. Ведь то, что нам дал бог, мы соберем с помощью бедных нанебе, чтобы господь удостоил нас милостынею навеки». И так как Тиберий был, какмы сказали, великим и истинным христианином[117], то, когда он с радостью оказывая помощь, раздавалбогатства бедным, господь все больше и больше помогал ему. И в самом деле,гуляя по дворцу, он увидел на полу дома мраморную плиту, на которой был высеченкрест господний, и сказал: «Твоим крестом, о господи, мы осеняем лицо свое игрудь, и вот мы попираем крест ногами!». И он приказал немедленно отнести ее[плиту]. После того как ее отрыли и подняли, под ней нашли другую плиту с такимже знаком. Когда ему сообщили об этом, он велел и эту унести. После того как ееподняли, обнаружили и третью. По его приказу и эту подняли. Отодвинув ее, онинашли огромное сокровище на сумму свыше ста тысяч золотых. Когда извлеклизолото, то Тиберий стал помогать бедным еще более щедро, нежели ранее. Игосподь за его благое намерение никогда его не оставлял,
Не умолчу и о том, что господь послал ему впоследствии. Так как у Нарсеса,наместника Италии, в каком-то городе был большой дом, он, выехав созначительными сокровищами из Италии, прибыл в упомянутый город и там в своемдоме тайно вырыл большой тайник, в который положил много сотен тысяч золота исеребра. Затем он приказал умертвить всех, знающих об этом, поручив охранусокровища только одному старику, взяв с него клятву хранить тайну. После смертиНарсеса[118] сокровища оставались скрытымипод землей. Так как старик, о котором мы упомянули выше, видел, что Тиберийпостоянно раздавал милостыни, он подошел к нему и сказал: «Если будет мнекакая-нибудь награда, я поведаю тебе, кесарь, о важном деле». Тиберий ему вответ: «Говори, чего ты хочешь. Если ты нам откроешь что-либо важное, тыизвлечешь для себя пользу». «Я охраняю, – ответил тот, – спрятанное Нарсесовосокровище, о котором не могу больше молчать на закате своей жизни». Тогдакесарь Тиберий обрадовался и послал своих слуг к тому месту. Старик шелвпереди, а слуги с удивлением следовали за ним. Дойдя до тайника, они открылиего, вошли и нашли там столько золота и серебра, что только[134] в течение многих дней они с трудом переносили его. И сэтого времени Тиберий с еще большей готовностью раздавал подаяния бедным.
20. И вот против епископов[119] Салония и Сагиттария поднялся ропот. Были же онивоспитаны святым Ницетием, епископом лионским, и получили сан диакона. Затемеще при жизни Ницетия Салоний стал епископом города Амбрена, а Сагиттарий –епископом церкви [города] Гапа, Но, достигнув епископства, они, потворствуясвоим прихотям, начали неистовствовать как безумные в грабежах, резне,убийствах, блуде и других преступлениях. Дело дошло до того, что однажды, когдаВиктор, епископ Сен-Поль-Труа-Шато, справлял годовщину своего назначения, они,послав отряд вооруженных мечами и стрелами, напали на него. Напавшие разорвалина нем одежду, перебили его слуг, унесли сосуды и весь пиршественный прибор,оставив епископа в высшей степени оскорбленным.
Когда об этом узнал король Гунтрамн, он повелел созвать собор в городеЛионе. Епископы собрались[120] вместе спатриархом[121], блаженным Ницетием.Разобрав дело, они установили, что обвиняемые в этих преступлениях полностьювиновны, и решили лишить их, совершивших подобные поступки, епископского сана.Но так как обвиняемые знали, что король все еще к ним благоволит, они пришли кнему в слезах, жалуясь на то, что их несправедливо лишили сана, и попросили унего разрешения отправиться в город Рим, к папе. Король удовлетворил ихпросьбу, дал им с собой письма и позволил им идти. Когда епископы прибыли кпапе Иоанну, они изложили дело так, как будто бы их отстранили необоснованно.Папа направил королю письмо, приказывая восстановить епископов в должности наих прежнем месте. Король немедленно это выполнил, предварительно их сильнопобранив. Но что всего хуже, никакого улучшения в их поведении не последовало.Однако они попросили Виктора о мире, выдав ему людей, которых они во времянабега направили против него. Но епископ Виктор, помня заповедь господню, чтоне следует воздавать врагам злом за зло[122], не причинив им никакого вреда, позволил им свободноуйти. Вот почему впоследствии он сам был отлучен от церковного общения за то,что, публично обвиняя, он в то же время тайно простил врагов, нспосоветовавшись с собратьями, перед которыми он тех обвинял. Но по милостикороля он снова был приобщен к церкви.
А те, Салоний и Сагиттарий, ежедневно все более и более запутывались впреступлениях. И, как мы уже выше упоминали[123], в тех сражениях, которые вел Муммол с лангобардами, они,наподобие светских опоясав себя оружием, собственноручно убили многих. Поотношению к согражданам они свирепствовали так, что в гневе избивали некоторыхпалками до крови. Вот почему ропот народа снова дошел до короля, и он приказалвызвать их к себе. Когда они пришли, король не пожелал их принять; видимо, этослучилось потому, что прежде нужно было провести расследование, и только вслучае их невиновности они удостоились бы приема у короля. Но Сагиттарий,взбешенный, такое обращение вменил себе в обиду и, будучи человекомлегкомысленным, тщеславным и склонным к неразумным речам, начал очень многоболтать о короле и говорить, что его сыновья не могут владеть королевством,потому что их мать до [135] того, как она взошла накоролевское ложе, была одной из служанок покойного Магнахара. Сагиттарий незнал того, что теперь не обращают внимания на происхождение по женской линии иназывают детьми короля всех тех, кто родился от короля[124]. Король, как только услышал об этом, сильно разгневался,отнял у них лошадей, слуг и даже все остальное, чем они владели, а их самихповелел заточить в монастыри, расположенные друг от друга на далекомрасстоянии, где они совершали бы покаяние, оставив им лишь по одному клирику.Местным же судьям король строго приказал, чтобы их сторожила вооруженная охрана