Однако король приказал содержать их под стражей. И здесь после долгих мучений искончался епископ Епифаний. Гундовальд же в ожидании исхода дела удалился наостров в море. А герцог Гунтрамн вместе с герцогом короля Гунтрамна [Муммолом]поделил имущество Гундовальда и, говорят, увез с собою в Клермон немалоеколичество серебра, золота и прочих вещей.
25. На восьмом году правления короляХильдеберта, накануне февральских календ[98], когда в городе Туре в воскресенье зазвонили к утрене инарод пробудился и шел в церковь, небо стало облачным и из него вместе с дождемвырвался большой огненный шар и пролетел в воздухе большое расстояние. Онизлучал такой свет, что все было видно, как днем. Когда же он опять исчез воблаке, наступила ночь. И против обычного прибыла вода. В самом деле, реки Сенаи Марна вызвали около Парижа такое наводнение, что между городом и базиликойсвятого Лаврентия[99] нередко случалиськораблекрушения.
26. Вернувшись с упомянутыми сокровищами вКлермон, герцог Гунтрамн отправился к королю Хильдеберту. И когда онвозвращался оттуда с женой и дочерьми, его схватил король Гунтрамн и держал подстражей; он говорил ему: «Это по твоему приглашению Гундовальд прибыл в Галлию,и для этого ты несколько лет тому назад уезжал в Константинополь». Тот ему вответ: «Муммол, твой герцог, принял сам его и удерживал его около себя вАвиньоне. Теперь же позволь мне привести самого Муммола к тебе, и тогда я будуоправдан в том, в чем меня обвиняют». Король ему в ответ: «Я разрешу тебе уйтилишь тогда, когда ты понесешь достойное наказание за содеянное». А тот,чувствуя близость смерти, сказал: «Вот мой сын! Возьми его, и пусть он будетзаложником выполнения моего обещания моему господину, королю. И если я неприведу к тебе Муммола, пусть погибнет мое дитя». Тогда король разрешил емуидти, оставив его чадо у себя. А герцог, взяв [174] с собойлюдей из Клермона и Веле, отправился в Авиньон. Но из-за хитрости Муммолакорабли на Роне оказались непригодными для плавания. Ничего не подозревая, ониподнялись на них, но как только корабли дошли до середины реки, они наполнилисьводой и стали тонуть. Тогда, очутившись в опасности, одни из них спаслисьвплавь, а некоторые достигли берега, оторвав доски с самих кораблей. Многие же,менее находчивые, потонули в реке. Герцог же Гунтрамн добрался до Авиньона. АМуммол, после того как он вошел в этот город, позаботился о том, чтобы отвестичасть воды из реки и этим отводом защитить то небольшое пространство, котороене было прикрыто Роной; в этом месте он вырыл глубочайшие рвы, и приготовленнуюловушку покрыла прибывшая вода.
И вот когда подошел Гунтрамн, Муммол со стены сказал ему: «Если верностьнерушима, то пусть он подойдет с одной стороны реки, а я – с другой и скажет,чего он хочет». Тогда каждый подошел к своей стороне. Гунтрамн, стоя напротивоположном берегу – именно этот рукав реки находился между ними, – сказал:«Если ты хочешь, то я перейду к тебе, ибо есть вещи, о которых нам нужнопереговорить тайно». Муммол ему в ответ: «Иди, не бойся». Гунтрамн вошел вместес одним из своих приближенных в воду. И как только тот, его приближенный,достиг рва под водой, он тотчас погрузился в воду, так как на нем был тяжелыйпанцирь, и больше не появился. Когда же и Гунтрамн стал тонуть и его понеслобыстрой волной, один из стоявших на берегу протянул ему копье и вытащил его наберег. И тогда Гунтрамн и Муммол, кляня друг друга, разошлись.
Когда [герцог] Гунтрамн с войском короля Гунтрамна осаждал тот самый город,об этом сообщили королю Хильдеберту. Он разгневался на то, что это делается безего ведома, и направил туда Гундульфа, о котором мы упоминали выше[100]. Сняв осаду, Гундульф привел Муммола вКлермон. Немного погодя Муммол вновь вернулся в Авиньон.
27. Накануне праздника пасхи[101] король Хильперик отправился в Париж. И для того, чтобыему избежать проклятия, о котором говорилось в договоре, заключенном между ними его братьями, что никто из них не смеет войти в Париж без согласия другого, –он вошел в город с мощами многих святых[102], которые несли впереди. Здесь он очень приятно провелпасхальные дни и окрестил своего сына, которого Рагнемод, епископ этого города,воспринял от купели и нарек его Теодориком.
28. А референдарий Марк, о котором мы упоминаливыше[103], после того как он скопилнезаконным взиманием налогов богатство, пораженный внезапной болью в боку,[104] постригся, покаялся и скончался; а егоимущество было передано в казну. И действительно, у него нашли большой клад,[состоящий] из золота, серебра и многих драгоценных вещей из них он ничего ссобой не унес, «а душе своей повредил»[105].
29. Из Испании вернулись послы, не привезяопределенного ответа[106] потому чтоЛеовигильд с войском осаждал своего старшего сына[107]В монастыре же блаженной Радегунды[108] одна девушка по имени Дисциола, племянница блаженногоСальвия, епископа Альби[109], скончалась[175] следующим образом. Когда она заболела и за ней все времяухаживали другие сестры, наступил тот день, в который душе надлежалопреселиться от тела. И около девятого часа она сказала сестрам: «Вот я ужечувствую, что мне стало лучше. Теперь у меня ничего не болит! Теперь не надобновам больше беспокоиться и заботиться обо мне. Вы же лучше оставьте меня, чтобымне было легче забыться». Услышав эти слова, сестры тотчас покинули келью, нонемного погодя вернулись. Встав около нее, они ожидали, надеясь услышать от неечто-либо. Она же, протянув руки, просила, не ведаю у кого, благословения,говоря: «Благослови меня, о святой, о слуга бога всевышнего. Вот ты уже втретий раз сегодня утруждаешь себя ради меня! Зачем, о святой, ты испытываешьради немощной женщины многочисленные огорчения?» Но когда сестры спросили, ккому были обращены эти слова, она ничего не ответила. Затем через некотороевремя она громко вскрикнула и рассмеялась, и после этого испустила дух.
И вот некий бесноватый, пришедший в это время ко славе блаженного креста[110], чтобы очиститься, начал рвать волосыруками и, бросившись на землю, говорить: «Горе, горе, горе нам, понесшим такойурон! О если бы заранее можно было предвидеть, то эта душа не была бы отнята унас»[111]. Когда же присутствовавшиеспросили его, что означают эти произнесенные им слова, он ответил: «Вот, принялдушу девицы ангел Михаил и сам увлек ее на небеса. Повелитель же наш, котороговы именуете диаволом, [теперь] не имеет над ней никакой власти». После этоготело девушки омыли водой, и оно стало таким белоснежным и блестящим, чтоаббатиса не могла найти в запасе ни одного куска полотна, который мог бысравниться с белизной ее тела; и, повив ее чистым полотном, предалипогребению.
И другая девушка этого монастыря имела видение, которое рассказала сестрам.Мнилось ей, говорила она, что совершает некий путь. И был у нее обет дойти доживого источника. И так как она не знала дороги, то на пути ей явился некий мужи сказал: «Если хочешь дойти до живого источника, я пойду впереди тебя». И она,поблагодарив его, пошла вслед за ним. Так, совершая путь, они дошли до большогоисточника, вода которого блистала словно золото и травы в весеннем светесверкали наподобие драгоценных камней. И сказал ей муж тот: «Вот живойисточник, к которому ты стремилась с таким рвением! Утоли теперь жажду свою отструй его, да будет он тебе источником воды живой, текущей в жизнь вечную»[112]. И когда она с жадностью пила из неговоду; вдруг с другой стороны подошла аббатиса и, сняв с девушки одежду, наделана нее царское платье, которое сверкало таким блеском, золотом идрагоценностями, что с трудом можно было выдержать это. И сказала ей аббатиса:«Ибо жених твой послал тебе дары сии». Спустя несколько дней после сего виденияона умилилась сердцем[113] и попросилааббатису приготовить ей келью, в которой она жила бы затворницей. И та, быстроприготовив ее, сказала: «Вот тебе келья. Что теперь тебе нужно?». Но девушкапопросила разрешения запереть ее там. Когда ей это разрешили, собрались сестрыи с громким пением псалмов и с зажженными [176] лампадамипривели ее к тому месту, причем блаженная Радегунда держала ее за руку. И послетого как она простилась со всеми и поцеловала каждую в отдельности, еезаперли и вход, через который она вошла, замуровали. В этой келье теперь онапредается молитвам и чтению Священного писания.
30. В этом году ушел из жизни императорТиберий[114], оставив народ в великом плачепо своей кончине. Ибо он был человеком великой доброты, щедрый на милостыню, всуде справедливый, в приговорах же осмотрительный, никого не презирал, но всехокружал благоволением. Любя всех, он сам был также всеми любим. Когда онзаболел и у него уже не оставалось надежды на жизнь, он позвал императрицуСофию[115] и сказал: «Вот, я чувствую, чтовремя моей жизни истекло. Теперь я с твоей помощью изберу того, кто долженстоять во главе государства. Ведь нужно выбрать человека энергичного, которыйвозглавил бы это могущество». Она же назвала некоего Маврикия, говоря: «Это