, отродителей хотя и язычников, но рода не низкого. Упомянутый выше Константин надвадцатом году своего правления умертвил сына своего Криспа ядом, а жену Фаусту– горячим паром в бане за то, что их подозревали в заговоре против него[107]. В это время стараниями его матери Еленыи по указанию Иуды-еврея, в крещении называемого Квириаком, было найденочестное древо креста господня. Историограф Евсевий доводит свою «Хронику»именно до этого времени. С двадцать первого года [20]правления Константина повествование продолжает пресвитер Иероним, которыйсообщает, что пресвитер Ювенк по просьбе упомянутого императора переложилЕвангелие стихами[108].
37. При Константе жил Иаков нисибийский[109], молитвы которого преклонили ухогосподне и отогнали от его города множество несчастий[110]. Да и Максимин, епископ трирский, явил силу во всей своейсвятости.
38. На девятнадцатом году правления КонстантинаМладшего[111], на 104-м году жизнипреставился отшельник Антоний[112].Блаженнейший Иларий, епископ Пуатье, по наущению еретиков был отправлен визгнание, где он написал книги[113] взащиту вселенской веры и послал их Констанцию. Констанций освободил его послечетырех лет изгнания и разрешил вернуться на родину.
39. Тогда взошло уже и наше солнце, и Галлиюосветили новые лучи сего светильника, то есть в это время в Галлии началпроповедовать блаженнейший Мартин, который множеством чудес показал народу, чтоХристос, сын божий, поистине есть бог, и опроверг неверие язычников. Крометого, он разрушил капища, подавил ересь, построил церкви и, прославившисьмножеством других чудес, в довершение своей славы воскресил троих умерших. Начетвертом году правления Валентиниана и Валента в Пуатье, исполненный святостии веры и сотворивший многие чудеса, отошел на небеса святой Иларий; и о немможно прочесть, что воскрешал он мертвых[114],
40. Мелания же, знатная матрона, ушла вИерусалим по обету, оставив в Риме сына Урбана[115]. Эта Мелания явила ко всем столь большую доброту исвятость, что тамошние жители называли ее Теклою[116].
41. После смерти Валентиниана наследник всейимперии Валент приказал призывать монахов на воинскую службу, а не желающихприказывал бить палками[117]. Затем римляневели тяжелейшую войну во Фракии, в которой они потерпели такое поражение, что,потеряв лошадей, отступали пешими. Когда готы в жестокой сече перебили их[118], Валент, раненный стрелой, бежал и,преследуемый врагами, укрылся в небольшой хижине, и, сгорев в этой домовине,лишился желанной усыпальницы. Так наконец свершилось божественное возмездие запролитую кровь святых. Доселе пишет Иероним, а с этого времени и дальше –пресвитер Орозий[119].
42. И вот император Грациан[120], видя, что государство находится в расстройстве, сделалФеодосия своим соправителем[121]. Феодосиивозлагал все свои надежды и упования на милосердие божие. Он усмирилмногочисленные народы не столько мечом, сколько ночными бдениями и молитвой,укрепил государство и вошел в Константинополь победителем.
43. Но когда Максим самовластно покорил бриттов,одержав победу над ними, воины провозгласили его императором. Избрав своимместопребыванием город Трир, Максим хитростью заманил императора Грациана вловушку и убил его. К этому Максиму пришел блаженный Мартин, уже епископ.Вместо же Грациана Феодосий, уповавший на бога, получил [21]всю власть в империи. Следуя божьему повелению, он лишил Максима власти и убилего.
44. А в Клермоне первым епископом после епископаи проповедника Стремония был Урбик, новообращенный из сенаторов. У него былажена, которая, отказавшись по церковному обычаю от сожительства с епископом,пребывала в набожности. Оба они предавались молитвам, были щедры на милостыни идобрые дела. Так они и жили, когда ревность диавола, вечная соперница святости,шевельнулась в женщине и, распалив ее похоть, сделала ее новой Евой. Охваченнаяжеланием, одолеваемая греховными помыслами, она во мраке ночи направилась кепископскому дому[122]. Обнаружив, что вседвери в доме заперты, она начала стучаться в них, говоря так: «Доколе ты будешьспать, епископ? Когда наконец отопрешь ты двери? Зачем ты пренебрегаешь своейспутницей? Почему ты глух к наставлениям Павла? Ведь это он писал: „Неуклоняйтесь друг от друга, чтобы не искушал вас сатана“[123]. Видишь, я возвращаюсь к тебе и прибегаю не к чужому, а ксобственному сосуду». Долго взывая к нему сими и подобными речами, она наконецохладила благочестие епископа. Он велел впустить ее в опочивальню и, разделив сней супружеское ложе, отпустил ее. После этого, вернувшись к себе позжеобычного и сожалея о совершенном поступке, епископ устремился в монастырь своейепархии, чтобы покаяться, и после того как, стеная и плача, принес тампокаяние, он возвратился в свой город. Совершив жизненный путь, он преставился.От этого соития у него родилась дочь, принявшая монашество. Сам же епископвместе с женой и дочерью погребен в шантуанской усыпальнице недалеко отстолбовой дороги. Вместо него епископом поставили Легона.
45. По смерти Легона ему наследовал святойИллидий, человек необычайной святости и высокой добродетели. Он отличался такойсвятостью, что слава о нем дошла даже до чужих стран. Однажды он изгнал в Триреиз дочери императора[124] нечистого духа, очем мы рассказываем в книге его жития[125].Говорят, что, будучи весьма стар и исполнен дней и благих деяний, он достойнойкончиной завершил свой путь и, отошел ко господу, был похоронен в пригородесвоего города в подземной усыпальнице. Его архидиакон, по имени вполнезаслуженному Юст[126], который тоже прожилдобродетельную жизнь, разделил могилу со своим учителем. Вскоре по смертиблаженного исповедника Иллидия у славной его могилы совершались такие чудеса,что невозможно все их описать и запомнить. Ему наследовал святой Непоциан.
46. Итак, четвертым епископом в Клермоне былсвятой Непоциан. Однажды жители Трира отправили послов в Испанию. Среди них былнекто по имени Артемий, молодой человек в расцвете сил, удивительнойпремудрости и красоты; он заболел в дороге лихорадкой. Послы продолжали свойпуть, а его больного оставили в Клермоне. Артемий же тогда был помолвлен сдевушкой из Трира. Святой Непоциан посетил больного Артемия, помазал его святымелеем и с божьей помощью возвратил ему здоровье. Когда Артемий услышал от этогосвятого слова проповеди, он забыл свою земную невесту и богатства свои исоединился [22] со святой церковью. Став клириком, онотличился такой святостью, что сделался преемником блаженного Непоциана вуправлении стадом овец господних.
47. В это же время некто Инъюриоз, изклермонских сенаторов, человек очень богатый, посватался за столь же богатуюдевицу и, дав вено[127], назначил деньсвадьбы. А были оба они единственными детьми у своих родителей. В назначенныйдень после свадьбы их, по обычаю, уложили на одной постели. Но девушка, глубокоопечаленная, повернулась к стене и горько заплакала. Муж говорит ей: «Что тытревожишься ? Скажи, прошу тебя». Но она молчала, и он опять: «Молю тебя, воимя Иисуса Христа, сына божьего, скажи мне толком, что ты горюешь ?». Тогда онаповернулась к нему и молвила: «Если я проплачу все дни моей жизни, разве хватитвсех этих слез, чтобы смыть столь большую печаль с моего сердца? Ведь я решиласохранить для Христа свое тело непорочным. Но горе мне! Я оставлена им в такойчас, и поэтому не могу выполнить то, что задумала; и то, что я сохраняла сначала жизни моей, я погубила в этот последний день, который я не должна былавидеть. Ведь теперь покинул меня бессмертный Христос, который обещал мне вприданое рай. Я же отдана в жены смертному человеку, и вместо бессмертных розмне предназначен венец из засохших роз, который меня не украшает, а безобразит.Я должна была на четвероструйной реке Агнца[128] надеть одеяние непорочности. И подвенечное платье сталодля меня бременем, а не честью. Но к чему слова? О я несчастная! Я должна былаудостоиться участи небесной, а ныне опускаюсь в бездну. О если это и было моимбудущим, то почему первый день жизни моей не был и концом ее! О войти бы мне вдвери смертные прежде, чем я вкусила молоко из материнской груди! О если бымилые родители целовали меня не живую, а мертвую! Ведь я гнушаюсь земнымвеликолепием, когда смотрю на руки спасителя, распятые во имя спасения мира.Восхищает меня терновый венец, и не вижу я больше венцов, блещущих каменьями. Япренебрегаю твоими обширными землями, ибо я стремлюсь к радостям райской жизни.Пугают меня дома твои, когда я смотрю на господа, восседающего превыше звезд».Так говорила она громко плача, и юноша, тронутый жалостью, молвил: «Мы –единственные дети у родителей, самых знатных в Клермоне. Они пожелали соединитьнас для продолжения рода, чтобы, когда они покинут этот мир, не был наследником