подарков, и, кроме того, ему много было обещано за то, что он выгонит Эберульфаиз базилики и убьет его, или хитростью наденет на него оковы, или в крайнемслучае убьет его в самом преддверии.
Вернувшись в Шатоден, он уговорил графа дать ему триста человек, якобы длятого, чтобы охранять ворота города Тура, а на самом деле для того, чтобы, придятуда, он с их помощью смог убить Эберульфа. И когда граф Шатодена еще набиралему этих людей, Клавдий отправился в Тур. По пути он, по обычаю варваров,начал наблюдать за приметами, которые, как он говорил, были для негонеблагоприятны, и одновременно он расспрашивал многих людей, тотчас липроявляется сила блаженного Мартина по отношению к вероломным или нет и следуетли немедленно возмездие, если кто-либо нанесет оскорбление уповающему насвятого. И вот, не дождавшись людей, которые, как я сказал, должны[206] были прийти к нему на помощь, он сам пришел к святойбазилике. И тотчас, присоединившись к несчастному Эберульфу, он начал даватьклятвы и клясться всеми святыми и даже благодатью епископа, погребенного:здесь, в том, что в деле его, Эберульфа, нет более верного [человека], нежелион, и что он сможет уладить его дело с королем. Ибо про себя презренный ужерешил: «Если я не обману его ложной клятвой, я не одержу над ним верха». Когдаже Эберульф увидел, что он дал ему такое обещание, поклявшись в самой базиликеи среди колоннад, и даже в каждом углу святого преддверия, несчастный поверилклятвопреступнику.
А на следующий день, когда мы находились в вилле, расположенной от города нарасстоянии около тридцати миль[89], Эберульфбыл приглашен с Клавдием и другими горожанами на званый обед в святуюбазилику[90], и там-то Клавдий и хотел убитьего мечом, в случае если слуги Эберульфа будут в отдалении от него. НоЭберульф, будучи человеком беспечным, ничего этого не заметил. После обеда он иКлавдий начали прогуливаться по дворику церковного дома, клянясь и давая другдругу обещания в верности и любви. Во время этого разговора Клавдий сказалЭберульфу; «Хорошо бы еще выпить в твоем жилище, если будут вина, смешанные сароматами, или если ты благодаря твоему проворству достанешь более крепкоевино». При этих словах Эберульф обрадовался и ответил, что у него есть вино,говоря: «И все, что ты захочешь, ты найдешь в моем жилище, лишь бы только мойгосподин соизволил бы войти под крышу пристанища моего». И Эберульф разослалсвоих слуг, одного за другим, на поиски более крепкого вина из Лаодикеи иГазы[91].
И когда Клавдий увидел, что Эберульф остался один, без слуг, он простер кбазилике руку и сказал: «О блаженнейший Мартин, сделай так, чтобы я в скоромвремени увидел жену и родных». Ибо для несчастного наступала решительнаяминута: он и думал убить Эберульфа в притворе, и боялся могущества святогоепископа. Тогда один из слуг Клавдия, который был более сильным, схватилЭберульфа сзади и, обхватив его сильными руками, выгнул ему грудь, подставив еедля удара. А Клавдий, сняв с перевязи меч, устремился к нему. Но и тот, хотяего и держали, вытащив из-за пояса кинжал, приготовился нанести удар. И когдаКлавдий, подняв правую руку, вонзил в его грудь клинок, Эберульф быстро вонзилему кинжал подмышку, и после того как он извлек его оттуда, он сильным ударомотсек у Клавдия палец. Затем подоспевшие с мечами слуги Клавдия нанеслиЭберульфу раны в разные места. Он выскользнул из их рук, и когда, уже теряясознание, он пытался убежать, они, обнажив мечи, очень сильно ранили его вголову; мозг вытек, он упал и умер. И не удостоил его спасти тот, кого онникогда не думал молить об этом с верою.
Клавдий же, страшно испугавшись, устремился в поисках защиты в келью аббата,покровителю которого он не оказал почтения. Но так как аббат оставалсябезучастным, Клавдий сказал: «Совершено тяжкое преступление, и если ты непоможешь, мы погибнем». Во время этого разговора ворвались слуги Эберульфа смечами и копьями. Найдя дверь [в келью] закрытой, они разбили оконные стекла вкелье и через окна [207] бросили копья и пронзили ими ужеполуживого Клавдия. Соучастники же Клавдия спрятались за дверями и подкроватями. А аббат, подхваченный двумя клириками, едва вырвался живым из этогочастокола мечен. Когда двери были открыты, ворвалась разъяренная толпа.Некоторые из бедных людей, приписанных к церкви, и прочие, получающиемилостыню[92] даже пытались снести крышу вкелье за содеянное злодеяние. Бесноватые и другие убогие побежали с камнями ипалками, чтобы отомстить за поругание базилики, считая недостойным, что тамсовершилось такое преступление, какого никогда еще там не бывало. Что жедальше? Попрятавшихся извлекают из их укрытий и сильно избивают; пол кельипропитывается кровью. После того как их перебили, их вытащили наружу и бросилинагими на холодной земле. Обобрав их, убийцы на следующую ночь убежали. Таквозмездие немедленно настигло тех, кто осквернил человеческой кровью священнуюсень. Но и преступление Эберульфа, как полагают, было немалым, раз блаженныйепископ допустил, чтобы с ним произошло такое. Король воспылал было великимгневом, но, узнав причину, успокоился. Имущество же самого несчастного, какдвижимое, так и недвижимое, которое он унаследовал от предков, король раздалсвоим верным людям, которые совершенно обобрали жену Эберульфа и оставили ее всвятой базилике. Тело же Клавдия и тела остальных увезли в свою область ихближайшие родственники и там похоронили.
30. И вот Гундовальд направил к своим друзьямдвух послов; оба были клириками. Один из них, аббат города Кагора, спряталписьмо, которое он получил, в выдолбленной дощечке и залил его воском. Но людикороля Гунтрамна поймали аббата, нашли у него письмо и привели его к королю, и,сильно избив, заключили под стражу.
31. В то время Гундовальд, сильно полюбившийсяепископу Бертрамну, жил в городе Бордо. И так как он разыскивал средства,которые ему могли бы помочь в его деле, он обратился к некоему человеку,который рассказал ему, что один восточный царь унес палец святого мученикаСергия и укрепил его на своей правой руке. Когда же ему нужно было прогонятьврагов, он, надеясь на помощь святого, поднимал правую руку, и тотчас отрядыврагов, как бы сраженные чудодейственной силой мученика, обращались в бегство.Узнав об этом, Гундовальд начал старательно расспрашивать, не найдется ли вэтой местности человека, которому удалось бы раздобыть мощи святого Сергия.
Между тем епископ Бертрамн называет купца Евфрона из-за вражды к нему; желаязавладеть его имуществом, он постриг Евфрона против его воли[93]. Пренебрегая этим, Евфрон ушел в другой город и, отрастивтам волосы, вернулся обратно. И вот епископ сказал: «Есть здесь некий сириец поимени Евфрон, который сделал из своего дома церковь, поместил в ней мощи этогосвятого и по благодати мученика испытал много чудес. Так, однажды в городеБордо был сильный пожар, а этот дом, окруженный пламенем, совсем не пострадал».Услышав это, Муммол тут же поспешил вместе с епископом Бертрамном к домусирийца и, пристав к этому человеку, приказал показать им мощи святого. Тототказался. Однако думая, что это уловка, в которой есть какой-то злой умысел,он сказал: [208] «Не беспокой старика и не наноси оскорблениясвятому. Лучше возьми от меня сто золотых и уходи». Но так как Муммол настаивална своем и хотел посмотреть святые мощи, то тот предложил двести золотых. Носириец так и не добился того, чтобы Муммол ушел, не увидев эти мощи.
Наконец Муммол приказал приставить к стене лестницу, – а были мощи спрятанынаверху на стене, против алтаря, в ларчике, – и своему диакону подняться поней. Когда тот поднялся по ступенькам лестницы и взял ларчик, его так сталотрясти, что подумали: он не сойдет на землю живым. Однако взяв, как я сказал,ларчик, который висел на стене, он спустился с ним на землю. После того какларчик был обследован, Муммол нашел кость пальца святого, которую он непобоялся ударить ножом. А именно; приставив сверху нож, он наносил удар заударом[94]. Только после многих ударовкосточка с трудом разломилась и, разделенная на три части, рассыпалась во всестороны и исчезла. Я полагаю, что мученику было неугодно, чтобы тот осквернялего мощи. Тогда Евфрон горько заплакал, а все пали ниц, моля о том, чтобы богудостоил показать им то, что скрыто от человеческих глаз. И после молитвычастички были найдены, и Муммол, взяв одну из них, удалился, но, я думаю, не поблаговолению мученика, как это и выяснилось впоследствии.
Пока же Муммол и Гундовальд пребывали в этом городе [Бордо], они приказалирукоположить в епископы города Дакса пресвитера Фавстиана, ибо незадолго доэтого там умер епископ. Ницетий же, граф этого города, брат Рустика, епископаэрского, выхлопотал у Хильперика для себя разрешение, чтобы ему выбрили тонзуруи дали святительство в этом городе. Но Гундовальд, стремясь расстроить планыХильперика, собрал епископов и повелел рукоположить Фавстиана. Епископ жеБертрамн, который был митрополитом, боясь последствий, поручил Палладию,епископу Сента, благословить Фавстиана; к тому же и глаза у Бертрамна в товремя гноились. При этом рукоположении присутствовал и Орест, епископ Базаса.Однако позже оно [рукоположение] было отклонено королем,
32. После этого Гундовальд вновь отправил двухпослов к королю, по обычаю франков, со священными ветками, чтобы к послам никтоне прикасался и чтобы по выполнении поручения они вернулись с ответом. Но онидействовали неосторожно и, прежде чем явиться лично к королю, сообщили многим оцели своего приезда. Слух об этом быстро дошел до короля. Вот почему их связалии привели к королю. Тогда, не смея отрицать, зачем, к кому и кем они былипосланы, они сказали: «Гундовальд, недавно приехавший с Востока и считающий