Руссо и его последователи разделяли общую веру просветителей в природу как гармоническую систему, частью которой был человек, ведомый Провидением. Их выделяло главным образом убеждение, что сам человек разрушил это гармоническое «естественное состояние» и окружил себя противоречащими закону природы учреждениями, которые извратили его собственную природу, обрекли его на бедствия и страдания. «...Исчезло равенство, появилась собственность... — писал Руссо, — и обширные леса превратились в радующие глаз нивы, которые надо было орошать человеческим потом и на которых вскоре были посеяны и выросли вместе с урожаем рабство и нищета». Цивилизация настолько изменила людей, что отказаться от нее они уже не могли. Но если нельзя было вернуться к «естественному состоянию», то еще можно было, устранив чрезмерное неравенство в обществе, восстановить утраченные добродетели как бы на новой основе. Сделать это неимоверно трудно, потому что на страже неравенства стоит деспотизм, силой удерживающий подданных в повиновении. И чтобы низвергнуть его, тоже требуется сила: «Восстание, которое приводит к убийству или к свержению с престола какого-нибудь султана, — это акт, столь же закономерный, как и те акты, посредством которых он только что распоряжался жизнью и имуществом своих подданных». Этой мыслью вдохновлялось целое поколение революционеров конца XVIII в.
Критикуя средневековую регламентацию торгово-промышленной деятельности, Руссо тем не менее был противником свободы торговли. Он считал, что государство должно направлять торговлю и промышленность в соответствии с общим благом, следить за правильным распределением продуктов питания, денег и товаров. Отрицательное отношение к свободе торговли имело у Руссо и его последователей этическое обоснование. Они считали, что торговля, равно как и другие атрибуты цивилизации — богатство, науки, искусства, способствует порче нравов. Основным носителем добродетелей они объявляли народ, трудящиеся низы общества, которые меньше всего подверглись пагубному воздействию цивилизации и поэтому в наибольшей мере сохранили нравственное здоровье.
Особое недовольство просветителей вызывала церковная цензура, открыто преследовавшая свободомыслие. В этих условиях свойственный большинству из них философский деизм приобрел антиклерикальный оттенок. Например, свои письма к единомышленникам Вольтер часто заканчивал призывом: «Раздавите гадину!» Антицерковный характер носили и многие его сочинения, начиная с «Философских повестей» и кончая многотомным «Опытом о нравах и духе народов». Но вместе с тем Вольтер утверждал, что религия необходима как опора морали.
Начиная с середины XVIII в. антицерковную тональность французского Просвещения еще больше усилила деятельность философов-материалистов — Дени Дидро, Поля Гольбаха, Клода Гельвеция и др. Многие из них считали, что необходима некая «естественная» религия для народа. Лишь Гольбах выступал за освобождение человечества от гнета всякой религии.
Особое место во французском Просвещении занимала школа экономистов-физиократов. Их общепризнанным главой был Франсуа Кенэ. Являясь личным врачом маркизы де Помпадур и одним из медиков короля Людовика XV, он четверть века прожил в Версальском дворце, где у него собирались ученые, философы, писатели. В дискуссиях с ними оформились экономические взгляды Кенэ. Основное внимание он уделял развитию сельскохозяйственного производства, считая, что «земля есть единственный источник богатств и что одно только земледелие умножает последние». Поэтому Кенэ требовал всемерного поощрения производительного класса, прежде всего богатых фермеров. «В деревни следует привлекать не столько людей, сколько богатство», — подчеркивал он. Ученый предлагал переложить основную тяжесть налогового бремени с производителей и потребителей на земельных собственников и ввести свободу внутренней и внешней торговли.
Формы общественного движения
Просвещение испытало во Франции сильное влияние аристократической культуры, которая породила своеобразную форму общения — салон. Его отличительными особенностями были доверительная, почти интимная атмосфера общения «у домашнего очага», предполагавшая близкие родственные, сословные, служебные и иные отношения между хозяевами и гостями. Устроителями салонов являлись наиболее знатные, высокопоставленные или богатые представители своего круга. Активную роль играли женщины, которые нередко были «душой общества». Кстати говоря, именно благодаря салону женщины заняли значительное место в общественной жизни Франции. Салон был и способом проведения коллективного досуга, и ареной политической, литературно-художественной и другой интеллектуальной деятельности. Некоторые просветители сами устраивали салоны, например Гельвеций и Гольбах. Другие же довольствовались тем, что были радушно приняты в домах знати.
Разновидностью аристократической формы общения, особенно распространенной в провинции, были академии. Общение в них носило более специализированный характер, чем в салонах, и было отделено от семейного быта. Но членами академий были также почти исключительно представители дворянства и духовенства. Сословная обособленность салонов и академий препятствовала сближению аристократии с торгово-промышленными кругами третьего сословия.
Просветители создавали многочисленные кружки по интересам — философские, научные, литературные. Среди них самым значительным был кружок энциклопедистов — так называли творцов знаменитой «Энциклопедии, или Толкового словаря наук, искусств и ремесел».
Центром кружка был Дени Дидро, его активными членами другие ученые-философы — Гольбах, Гельвеций, Руссо, Кондорсе, Жан Д'Аламбер. В живом, почти ежедневном общении они оттачивали свои идеи и вынашивали новые творческие замыслы. Многие просветители были также членами масонских лож — полутайных объединений вольных каменщиков (франкмасонов), которые возникли в начале XVIII в. в Великобритании, а в дальнейшем распространились по всему европейскому миру. Ритуалы и символика масонских лож были исполнены мистического смысла. Вместе с тем их цели и идеалы были близки Просвещению, отчасти даже заимствованы у него. Масонами были Монтескьё, Вольтер, Кондорсе и другие просветители.
Огромное внимание просветители уделяли книгоизданию, понимая его значение в распространении новых знаний. XVIII столетие было отмечено рядом монументальных проектов издания научной и справочной литературы по различным отраслям современного знания, не имевших себе равных в прошлом. В 1749 г. начала выходить «Естественная история» французского натуралиста Жорж-Луи Бюффона, издание которой было прервано лишь смертью автора в 1788 г. (всего было выпущено 36 томов).
Титульный лист «Энциклопедии»
Беспримерную попытку познакомить общественность с новейшими достижениями науки сделала группа французских просветителей, приступившая в 1751 г. к изданию «Энциклопедии». Она выходила в свет отдельными томами (всего их было 35) до 1772 г. Успех издания был огромен. За время публикации тираж возрос вдвое и составил 4200 экземпляров. Не успел выйти из типографии последний том, как начали печатать повторное издание. Подсчитано, что всего до 1789 г. было продано от 11 до 15 тыс. комплектов «Энциклопедии» — для того времени тираж (учитывая немалую цену издания) просто небывалый.
Успех «Энциклопедии» еще в XVIII в. вызвал много подражаний. В 1779 г. парижский издатель Панкук приступил к осуществлению проекта выпуска дополненного и исправленного издания «Энциклопедии». Но в процессе работы был подготовлен совершенно новый труд, намного превосходящий по масштабам свой прототип. Издание было завершено лишь в 1832 г.
В последней трети XVIII в. классицизм снова становится главным художественным стилем французского искусства. Его мировоззренческие принципы оказались созвучными идеалам и целям Просвещения. Как классицизм, так и Просвещение отдавали предпочтение разуму перед чувствами.
Перемена художественных вкусов коснулась прежде всего изобразительного искусства. В живописи влияние Просвещения выразилось в воспевании художниками добродетелей и гражданских поступков. Полотна художника Жан-Батиста Грёза прославляли благонравие простых, незнатных людей. Ярко выражают пафос Просвещения картины другого живописца — Жак-Луи Давида. В «Клятве Горациев», созданной в 1784 г., выражалось восхищение гражданским мужеством героев древности, художник как бы обращался к современникам с призывом последовать их примеру.
В архитектуре снова появилась тяга к геометрически чистым формам классических ордеров. Но, стремясь к совершенству внешних форм, архитекторы заботились и о том, чтобы в построенных ими домах людям было удобно жить. Они хотели, чтобы новая архитектура вполне соответствовала, как говорили просветители, «природе человека», т. е, его запросам, вкусам и потребностям. Действительно, в постройках конца XVIII в. жилые помещения обычно более просторные, светлые и красиво оформленные, чем в предшествующий период. Планировка домов и квартир теперь предусматривала устройство изолированных, т. е. непроходных, комнат, которые обеспечивают человеку наибольший покой и уют. Идеальным окружением загородного дома — усадьбы, дворца, которое в наибольшей мере соответствует природе человека, теперь считался не регулярный французский, а пейзажный парк.
Просвещенный абсолютизм
Во второй половине XVIII в. монархи многих стран Европы, в том числе король Фридрих II, эрцгерцогиня австрийская Мария-Терезия и ее сын и соправитель император Иосиф II, Екатерина II, проявляли живой интерес к просветительской литературе. Они успешно проводили реформы в области законодательства, управления, народного образования, экономики и т. д. в соответствии с целями и ценностями Просвещения. Политику абсолютистских правитель