[64], «вольных лучников» и другие воинские части – король мог использовать практически бесконтрольно. Тут на него не могли оказать сильного влияния ни аристократы, ни народные представители. Такая возможность для правителя, не отчитываясь ни перед кем, тратить средства из любой общественной казны и наличие у него послушной постоянной армии справедливо считаются основами самодержавия.
Карл VII, который был таким слабым в начале своего правления, умер в сиянии славы. Его сын Людовик XI (1461–1483) был в очень плохих отношениях со своим отцом и в момент смерти Карла жил при дворе Филиппа Бургундского фактически на положении изгнанника. Все ожидали, что новый король станет лишь подручным своего могущественного вассала, но меньше чем через два месяца после того, как Филипп помог Людовику короноваться в Реймсе, король и герцог поссорились. И бо́льшая часть царствования Людовика прошла в борьбе с Бургундией, быстрое возвышение которой стало постоянной угрозой для безопасности Франции.
Людовик XI занял интересное место в истории Франции. «Плохой человек, но хороший король» – вот довольно точная характеристика его политики и поступков. Нет сомнения, что выглядел он далеко не внушительно. Вот какова была его внешность: «Тело нескладное, ноги как у рахитика, взгляд глаз умный и проницательный, но длинный крючковатый нос придавал что-то нелепое лицу, выражение которого говорило о хитрости, а не о достоинстве». Нам также известно, что он очень любил носить простую серую одежду, ездил по своей стране на муле в сопровождении всего шести слуг и всегда носил простую фетровую шляпу, украшенную свинцовыми изображениями святых. Этих образков на шляпе суеверного короля было много. Ему нравилось ездить по стране инкогнито и выбирать себе помощников и приятелей из средних и даже низших слоев общества. Те были в восторге оттого, что попали в друзья к самому «своему повелителю-королю». Людовик не слишком полагался на верность многих представителей высшей знати, и потому многие его советники и даже министры были противоположностью аристократам, то есть слугами или ненамного знатнее слуг. Цирюльник этого короля, вероятно, имел во Франции больше влияния, чем королевский родственник. Кроме того, этот король был суеверен. Он щедро одаривал деньгами церкви, носившие имена влиятельных святых, поклонялся священным реликвиям, подлинность которых вызывала сомнение, окружал себя астрологами и врачами-шарлатанами. Жизнь и страдания людей ничего не значили для Людовика. Тюрьмы в его замках обычно были полны, его палач постоянно находился рядом с ним и никогда не оставался без работы. Даже его самое торжественное обещание чаще всего оказывалось ненадежным. И все же, несмотря на все только что сказанное, дела этого короля в конечном счете принесли много блага Франции. Большинство его жертв не заслуживали слез. О нем было верно написано: «Людовик был одним из немногих людей, которым судьба предназначила совершить поистине великие дела, но при этом не быть великими».
Людовик совершил много дел, но самым важным из них было то, что он помешал герцогам Бургундии создать «промежуточное королевство» между Францией и Германией, которое окружило бы Францию и отняло бы у нее многие важнейшие провинции. В 1467 г. умер герцог Филипп Добрый. Ему наследовал его сын Карл Смелый. Герцогская корона Карла была намного ценнее, чем короны тогдашних королей Шотландии, Португалии или Дании. Вероятно, он казался более богатым и могущественным, чем король Англии, которого теперь французы прогнали обратно на его остров. Благодаря наследствам, завоеваниям, брачным договорам и другим подобным основаниям бургундские герцоги владели, кроме своего прежнего герцогства во Франции, множеством земель, разбросанных от Северного моря до Альп. Они были графами Голландии и Фландрии, то есть контролировали значительную часть территории сегодняшних Бельгии и Голландии, и получали огромные доходы от всех многолюдных и трудолюбивых фламандских городов. У них было много мелких владений на территории современного Эльзаса. Священная Римская (то есть Германская) империя теперь значительно ослабла, и ее император Фридрих III был не сильнее, чем его империя. Карл был уверен, что сумеет, подкупив или запугав Фридриха, получить от него королевскую корону. А тогда государь Бургундии смог бы писать как равному своему бывшему сюзерену, а в близком будущем «брату», который жил в Париже.
Но на пути Бургундии к величию были препятствия. Земли Карла были обширны по площади, но разбросаны на очень большой территории и сильно отличались одна от другой. У ткачей из Гента было мало общего с крестьянами, жившими поблизости от швейцарских кантонов. К тому же права Карла на некоторые из этих земель можно было оспорить, причем на достаточно справедливых основаниях. Однако новый герцог был очень талантливым и столь же честолюбивым. У него были большие ресурсы, он был зятем нового короля Англии Эдуарда IV, а недостатка энергии у него не было – наоборот, у Карла ее было слишком много. Во многих хрониках Карла Смелого даже называют Карлом Безрассудным. Однако его план в целом казался вполне осуществимым. Карл хотел полностью использовать нелюбовь многих знатнейших французских дворян к их скупому королю с его неаристократическими манерами. Он рассчитывал, подстрекая англичан, добиться, чтобы они попытались вернуть утраченные ими провинции и возобновили свои вторжения, а потом сам нанести точный и мощный удар и добиться своей цели. В итоге Франции мог быть нанесен почти такой же смертельный удар, как тот, который отвела от нее Жанна Дарк. Новый удар отвратил от страны человек, совершенно не похожий на Жанну, – хитрый лис Людовик XI, один из самых ловких хитрецов, которые когда-либо знали, в каких случаях надо убегать, а в каких кусаться.
Карлу, конечно, очень помогало то, что у Людовика были заклятые враги в его собственном доме. Главным врагом был родной брат короля, герцог Берри, который постоянно плел заговоры вместе с Карлом, общим врагом всех французов, чтобы добиться от брата-короля денег или должности наместника какой-нибудь области. Людовик отражал эти удары тем оружием, которое было в его распоряжении, – полным набором тонких хитростей и уловок. Утверждают, что он никогда не встречал своих противников лицом к лицу в открытом бою. Никогда ни один человек не был в большей мере воплощением политики, чем сын Карла VII. Один современник сравнил его с пауком, который тихо плетет свою сеть, а потом спокойно ждет, пока в нее попадут несчастные комары и мошки. Это было очень удачное сравнение.
В 1465 г. Людовику пришлось столкнуться с восстанием всей французской знати, которое возглавил герцог Берри, и бургундцы отважно встали на сторону восставших. Мятежники лицемерно назвали себя Лигой общественного блага и цинично заявили, что беспокоятся об угнетенных буржуа и крестьянах (которые действительно платили очень тяжелые налоги). Но на самом деле никогда не было больших эгоистов, чем члены этой лиги. Казалось, что они сильнее армии Людовика. Тогда король без колебаний заключил мир со своими мятежными подданными и стал обеими руками раздавать уступки их вождям. Берри получил в управление огромную провинцию Нормандия. Бургундии же Людовик отдал много городов, в том числе Булонь и Перонну[65]. Но все это король Франции сделал лишь для того, чтобы успокоить своих врагов, а потом разделить их и уничтожить по одному.
На это Людовику понадобилось несколько лет. Потом его противники еще не раз объединялись в союзы против него, и, когда один союз распадался, на его месте возникал другой. Вскоре герцога Берри убедили сменить Нормандию на Гиень. Новое княжество королевского брата было приятным, но там он был дальше от своих бургундских союзников. Людовик то сражался с Карлом Смелым, то обманывал его. Брат Людовика Берри умер в удачное для короля время (в 1472 г.)[66], и герцог Бургундии во главе большой армии пошел с севера на Париж. Ему удалось дойти до Бове. Карл поклялся уничтожить огнем или мечом всех подданных Людовика и все его земли, чтобы дать урок французскому королю, и все земли вдоль берегов Соммы были разорены почти так же безжалостно, как во время более крупной войны незадолго до этого. В городке Нель бургундцы убили множество мужчин, женщин и детей, которые пытались укрыться в местной церкви. Такие ужасные меры устрашения обычно навлекают возмездие на тех, кто их применяет. Когда Карл появился под стенами Бове, жители этого города нашли в себе отвагу для отчаянной обороны. Горожан вела в бой отважная молодая женщина, Жанна Ашет. Бургундцы, потеряв во время штурмов полторы тысячи человек, были вынуждены свернуть лагерь и уйти; их планы были сорваны. Результатом этого похода стало перемирие, которое для Карла было равно крупному поражению. Людовик силой или подкупом уводил от него, одного за другим, его французских союзников, и герцог был вынужден противостоять своему номинальному сюзерену без их помощи.
Карл еще имел большую надежду на свой союз с Англией. В 1475 г. Эдуард IV с хорошо подготовленной армией переправился через Ла-Манш и высадился в Кале, но Людовик быстро и своевременно добился встречи с английским завоевателем и убедил его, что тот мало выиграет, участвуя в игре эгоистичного бургундца. Чтобы подсластить свои доводы, Людовик передал Эдуарду из рук в руки 75 тысяч золотых крон и пообещал каждый год выплачивать еще 50 тысяч. Эдуард без колебаний покинул Карла в беде и вернулся домой – в сущности, бесславно.
У герцога и теперь еще были смелые планы на будущее и большая власть. Но он решил, что сможет получить больше от нападения на слабые княжества рядом с Германией, чем от новой атаки против Людовика. В 1475 г. он захватил герцогство Лотарингское, а потом в плохой для себя час решил покорить свободные швейцарские кантоны. К тому времени швейцарские горцы уже много лет бросали вызов войскам Австрии, но Карл не извлек уроков из давних сражений при Моргартене и Земпахе