Под началом у этих высших должностных лиц были четыре больших совета, состоявшие из министров (которые на самом деле были только верховными советниками) и обычных советников. Король при желании сам был председателем этих советов. Совместно они были Верховным советом во многих важных делах, главным образом в военных и дипломатических вопросах. Были также Совет финансов и Совет депеш (так назывались послания от чиновников, управлявших страной на местах). Был также Совет, который рассматривал все важные юридические вопросы, интересующие правительство.
Это явно была простая структура для управления большим самодержавным государством, в котором все государственные дела все больше сосредоточивались при дворе короля. Вполне очевидно, что все зависело от способностей государя, канцлера, контролера и четырех государственных секретарей. Они держали страну в своих руках с помощью крайне важных помощников – интендантов. Правда, продолжали существовать губернаторы из высшей знати, которых назначали в старые провинции – например, в Тулузу или Нормандию. Но власть губернатора, который когда-то был заместителем короля в своей провинции, теперь была урезана настолько, что его должность была почти только почетной. И в любом случае король, повелитель губернатора, обычно удерживал его при своем дворе, далеко от провинции, которой тот якобы управлял. Настоящим, работающим администратором был незнатный интендант. Округ, которым он управлял, назывался женералите (и часто был намного меньше средней провинции)[89]. Мало было такого, чего не мог бы сделать деятельный интендант, если его не остановят королевские министры. Если он желал, то мог быть председателем на заседаниях суда. Он контролировал местные финансы, деятельность администрации в городах и общественные работы. В случае каких-либо беспорядков он набирал и возглавлял ополчение в своем округе и решал все военные вопросы, если для этого не были нужны сложные боевые действия под руководством профессионального генерала королевской армии. Короче, как тогда говорили, интендант – это «как будто сам король находится в провинции». Такими интенданты оставались до революции 1789 г.
Во время первой, самой благополучной части царствования Людовика XIV самое большое значение среди королевских министров имел Жан-Батист Кольбер. Он был одновременно генеральным контролером, секретарем флота и секретарем домашнего хозяйства короля. Он был самым могущественным из всех подданных короля, и без Кольбера его повелитель едва ли смог бы достичь того богатства и могущества, которые возвысили Людовика над всей Европой.
Кольбер (1619–1683) был сыном торговца мануфактурными товарами (в первую очередь тканями) из Реймса. В юности он приехал в Париж и получил должность управляющего личным имуществом кардинала Мазарини. Этот Божий слуга с цепкими руками быстро обратил внимание на финансовый талант человека, который сохранил и умножил его собственность. Умирая, он в своем завещании официально рекомендовал Людовику Кольбера как «очень верного» человека. В то время будущему контролеру было сорок два года.
В момент смерти Мазарини финансы Франции находились в руках Фуке, человека очень талантливого и очень честолюбивого. Его положение казалось таким прочным, что он мог безнаказанно обогащаться и использовал свое огромное богатство как основу для интриг, чтобы добиться постоянной политической власти.
Когда Людовик стал сам править страной, одним из первых действий короля стало свержение этого слишком самоуверенного министра. Людовик отстранил Фуке от должности, отнял у него приобретенное сомнительным путем богатство и приговорил к пожизненному заключению в тюрьме (1661). На его место король поставил Кольбера, который потом, как увидел король, никогда не злоупотреблял своей властью.
Кольбер был одержим страстью к труду. Слышали, как он говорил, что не прожил бы и шести лет, если бы его «приговорили к безделью». В половине шестого утра он входил в свой кабинет, и если видел на письменном столе депеши, то потирал руки, как гурман перед пиршеством. Как правило, он работал шестнадцать часов в день. Побеспокоить его во время работы было обидой, которую он не прощал. За ледяную холодность своих манер он получил прозвище Север. Рассказывают, что однажды какая-то дама встала перед ним на колени, умоляя его о милости. Кольбер в ответ сразу же опустился на колени лицом к ней и сказал: «Умоляю вас, оставьте меня одного!»
Что такое была деятельность Кольбера, легче всего понять, когда осознаешь, что он двадцать два года один исполнял должности, которые сегодня во Франции занимают минимум девять министров. Его прозвали «рабочим быком» Людовика XIV. Однако его побуждали к труду не только природная склонность, но и подлинный патриотизм. Кольбер был безгранично предан своему королю и Франции и работал для них, потому что хотел, чтобы они были первым королем и первым королевством в мире. Им он посвятил все свои безграничные таланты.
Главная идея Кольбера была очень проста: он хотел сделать Францию богатой. Ради этой цели он использовал все возможные средства, чтобы привлечь деньги во Французское королевство и уменьшить богатство соперничающих с Францией стран[90]. В особенности и в первую очередь он старался реорганизовать финансовую систему государства, развить промышленность и создать благоприятные условия для торговли.
Начав управлять финансами, Кольбер прежде всего сурово обошелся со всеми, кто при слабом режиме Мазарини разворовывал казну.
Сотни богатых вельмож оказались под следствием и были вынуждены вернуть в казну сумму равную более 85 миллионов долларов США. В это же время был уменьшен общий беспорядок в финансовой системе. Управление казначейством всегда было самым слабым местом французского королевского режима до самого его крушения в 1789 г. Но при Кольбере оно управлялось лучше, чем когда-либо до или после него. Он добился того, что тогда было редкостью в кругу правительственных финансистов, – строгого отчета за каждый грош. Кроме того, он всерьез пытался сделать так, чтобы расходы были ниже доходов. У него даже было что-то вроде простейшего бюджета. Можно сказать, что с 1661 по 1672 г. дефицит Франции не угрожал. После 1672 г. из-за непрерывных войн и бесконечных расходов на постройку королевского замка в Версале во Францию вернулись плохие времена. Кольбер до своей смерти успел увидеть, как финансы страны снова приходят в достойный сожаления беспорядок.
Его подлинным достижением было развитие французских мануфактур, которые сделали Францию крупной промышленной страной, и этого видного места среди индустриальных стран Франция больше никогда не теряла. Он снова начал развивать страну в тех направлениях, которые оставались забытыми слишком долго – со времени Генриха IV. Для этого он сначала направил энергию правительства на те отрасли промышленности, которые уже существовали, – производство одежды, ковров и шелковых тканей, а потом начал внедрять и продвигать отрасли, раньше почти неизвестные во Франции, – производство стекла, фарфора, кружев и изделий из железа. Именно в те дни началось постоянное производство восхитительных шелковых тканей в Лионе, фарфора в Севре, кружев в Шантильи и т. д. – элегантных изделий, которые принесли Франции почет и славу везде, где жили люди с хорошим вкусом. Чтобы обеспечить этот прогресс, Кольбер выдавал большие денежные награды успешным ремесленникам и предоставлял привилегии иностранным ремесленникам, которые соглашались поселиться во Франции. Но в основном он поддерживал промышленность тем, что выделял из казны средства на закупку сырья и постройку крупных для того времени фабрик. Вместо мелкого производства в «семейных мастерских», где трудились мастер-ремесленник и несколько его учеников, были созданы настоящие большие мануфактуры – такие, к которым мы привыкли теперь. На некоторых основанных Кольбером предприятиях трудились сотни рабочих, а по меньшей мере на одном – на суконной фабрике в городе Абвиль, в Пикардии, – были заняты 6500 рабочих. По их числу она вполне выдерживает сравнение с крупнейшими современными фабриками. Таким образом, Кольбер может считаться одним из отцов современного фабричного производства.
Однако великий министр не просто хотел сделать Францию экономически независимой. Его честолюбивые планы шли дальше этого. Он был намерен сделать другие страны экономически зависимыми от Франции. Ради этого он хотел, чтобы французские изделия были самыми надежными, долговечными и элегантными во всем мире. Поэтому процессы изготовления изделий были подробно регламентированы законодательством. Существовало не меньше тридцати двух наборов правил и сто пятьдесят законов на этот счет. В них были точно определены, например, длина и ширина кусков сукна и количество нитей в основе ткани и уточной пряже. Каждый ремесленник был обязан метить свои изделия собственным клеймом. Эти изделия проходили подробный осмотр, и, если в них находили дефекты, некачественную продукцию конфисковали, выставляли на всеобщее обозрение у столба, указав рядом имя их изготовителя, а потом разрывали на части и сжигали. В случае повторного нарушения закона самого изготовителя на два часа выставляли у столба вместе с его нечестными изделиями. Оправдывая эти суровые меры, Кольбер коротко и метко сказал: «Я всегда обнаруживал, что изготовители товаров очень упрямо держатся за свои ошибки!»
Этими мерами Кольбер достиг своей цели. Изделия с французским клеймом скоро стали считаться самыми лучшими на всем рынке. «Эти вещи в такой моде, что заказы на них идут потоками отовсюду», – писал посол Венеции. Значит, именно Кольберу французская промышленность обязана тем, что прославилась высоким качеством своих изделий. Эта репутация до сих пор остается одним из ее главных преимуществ в борьбе с конкурентами.
Чтобы стимулировать продажу этих изделий, Кольбер приложил такие же усилия для активизации французской торговли в целом. Правда, его попытки улучшить условия для торговли внутри страны не вполне удались, но он, несомненно, дал сильный толчок внешней торговле Франции.