Новый президент сразу же взял в руки бразды правления. Он торжественно поклялся «быть верным демократической республике и считать своими врагами всех, кто будет пытаться изменить эту форму правления». После этого он сразу проявил свою власть – назначая министров, в большинстве случаев выбрал католиков и бывших орлеанистов. Странного «хранителя» нашла в его лице республика!
С того момента, как Луи-Наполеон вступил в должность президента (это произошло 20 декабря 1848 г.), и до того момента, когда он отменил конституцию, которую поклялся защищать, было легко предсказать, что он каким-то образом постарается навсегда закрепить за собой власть. Учитывая его происхождение из Бонапартов и бонапартистские убеждения, было бы неразумно ждать от него чего-то другого. Однако эта перемена могла бы произойти не так грубо. А если бы в стране была разумная и единая оппозиция, она могла бы полностью разрушить планы Луи-Наполеона. Но обстоятельства сложились так, что почти все карты шли прямо в руки ловкому авантюристу.
В мае 1849 г. было избрано новое Законодательное собрание. Антиреспубликанская реакция была в самом разгаре. Более 500 депутатов из 750 были монархистами того или иного оттенка. Республиканское меньшинство тоже не было единым: в нем были и умеренные, и «красные». Франция оказалась в странной и причудливой ситуации: согласно закону она была республикой, но президент хотел преобразовать эту республику в одну разновидность монархии, а большинство депутатов желали превратить ее в другую разновидность монархии. Президенту и депутатскому большинству было легко работать вместе, чтобы сделать невозможным возврат радикализма. Трудности начались, когда они попытались составить конструктивную программу на будущее.
Политика Луи-Наполеона с 1849 до 1851 г. была крайне умной. Он упрочил за собой расположение клерикалов тем, что послал армию в Рим для свержения тамошних революционеров и вернул земную власть папе Пию IX. Он даже пальцем не шевельнул, когда Законодательное собрание по его собственной инициативе одобряло законы, которые заткнули рот прессе, приостановили право граждан на собрания и, наконец, в 1850 г. разрешили участвовать в выборах лишь тем, кто прожил три года в каком-либо округе. Последний закон вычеркнул из списка избирателей более 3 миллионов странствующих рабочих и ремесленников. Он был очень непопулярен, и все упреки по поводу его принятия обрушились на Собрание. Один из друзей Луи-Наполеона сказал ему: «Я не могу понять, как вы, пришедший к власти благодаря всеобщему голосованию, можете защищать ограниченное право голоса?» – «Вы не понимаете, в чем дело, – ответил президент. – Я готовлюсь погубить Собрание». – «Но вы сами погибнете вместе с ним», – предположил друг. «Наоборот, – ответил Луи-Наполеон. – Когда Собрание повиснет над пропастью, я перережу веревку».
Очень скоро стало очевидно, что главное достоинство президента в глазах народа – то, что у него был очень знаменитый дядя. В своем обращении к французам президент Бонапарт заявил: «Имя Наполеона – само по себе уже программа. Оно означает во внутренней политике порядок, религию и благо народа, а во внешней политике достоинство страны». Были организованы крупномасштабные парады войск и народные гулянья, на которых какие-то люди (вероятно, вдохновленные полученными деньгами) громко орали «Да здравствует Наполеон!» и даже «Да здравствует император!». Один генерал был уволен за то, что приказал своим подчиненным не кричать этого. Вскоре около президента собрался кружок дерзких авантюристов – политиков и военных с короткой родословной. Они видели, что им во всех отношениях выгодно сделать собрата-авантюриста постоянным правителем страны. Министры и большинство государственных чиновников находились полностью под контролем президента. Новый президент начал бы ставить на все посты новых людей, и эти чиновники, разумеется, потеряли бы свои уютные, хорошо оплачиваемые должности. И, как сказали бы американцы, огромная политическая машина быстро заработала.
Ближайшей задачей этой машины было обеспечить повторное избрание Луи-Наполеона на пост президента. Его президентский срок завершался в конце 1852 г. Конституция запрещала его переизбрать, но Собрание могло изменить запрещающую статью двумя третями голосов. Когда от депутатов потребовали это сделать, они отказались, причем очень бестактно (это произошло 19 июля 1851 г.). Президент мог сказать, что избран подавляющим большинством всех французов и очень вероятно, что такое же большинство желает избрать его снова. Неужели буква конституции, написанной в спешке и совершенно не проверенной на практике, важнее, чем ясно выраженная воля народа? Если политический лидер задает себе такие вопросы, остальное происходит легко.
Итак, с 1848 по 1851 г. Луи-Наполеон делал все возможное, чтобы превратить свое президентское кресло в трон. У себя в Елисейском дворце он умел понравиться всем. Ему нравилось, когда его называли «принц», «ваше высочество» или «монсеньор», но, если к нему обращались просто «гражданин», он выслушивал это спокойно. Он на каждом шагу льстил духовенству, угощал солдат колбасой и сигарами, чтобы успокоить буржуа, беседовал с ними о необходимости «порядка на улицах», а потом отправлялся в поездки по провинциям и там был образцом дружелюбия и добросердечия при встречах с крестьянами. Но пока президент шел этим путем мудрой скромности, за него действовали его друзья. Создатели Второй империи не были ни элегантными аристократами, ни радикалами с безумием во взглядах, ни солдатами, которые бряцают саблями. Эти люди могли чувствовать себя в своей среде за игорным столом или играя на бирже при больших колебаниях курсов облигаций и акций. Одним из главных советников президента и его «людей действия» был его внебрачный брат по матери, де Морни[255], который «хорошо умел хранить тайны, руководить заговорами и делать самые жестокие дела весело и без подготовки». Другим авантюристом в окружении президента был де Персиньи, который, вероятно по основательным причинам, взял себе эту фамилию вместо прежней, Фиален. Еще одним человеком такого же типа был Сен-Арно, мужественный и храбрый до безрассудства солдат, который прославился в Алжире, где в сражениях против арабов дерзкая отвага предводителя помогала больше, чем учебники стратегии. Он тоже несколько раз менял свое имя. Когда-то он носил фамилию Ле Руа, потом был актером в маленьком парижском театре под именем Флориваль. Сен-Арно считался «прекрасным администратором, хорошо образованным человеком и приятным товарищем в обществе; он совершенно был лишен угрызений совести и был готов участвовать в любом жестоком замысле, если считал эту жестокость необходимой». У президента были и другие союзники – де Мопа, Руэр, Маньян и т. д., все примерно такие же темные личности. С их точки зрения превращение Луи-Наполеона в самодержца, конечно, означало неизмеримый выигрыш для них самих.
Конституция 1848 г. давала возможность шайке алчных авантюристов вроде них вступить в сговор с президентом и свергнуть существующий государственный строй. Разногласия в Законодательном собрании и полная политическая некомпетентность его депутатов позволяли этим заговорщикам с большой вероятностью надеяться на успех.
К декабрю 1851 г. все было готово для осуществления тайного плана. Заговорщики с удовольствием видели, 1) что общественное мнение Франции согласится со свержением Собрания; 2) что республиканское движение на время почти угасло; 3) что армия (благодаря старательной лести и осторожному манипулированию) будет готова подчиниться приказам Наполеона и на нее можно надеяться.
Чтобы армия, от которой в конечном счете все зависело, была в руках заговорщиков, Сен-Арно был назначен военным министром. Люди поняли, что скоро что-то произойдет. Один видный депутат сказал: «Когда вы увидите Сен-Арно министром, можете сказать: начался государственный переворот». Де Мопа, близкий Сен-Арно по духу, стал начальником парижской полиции. В кризисное время эта должность была очень рискованной и требовала величайшего такта. Президент сказал ему: «Я стою на краю рва, полного воды. На другой стороне я вижу безопасность нашей страны. Будешь ли ты одним из людей, которые помогут мне перейти?» Де Мопа был восхищен тем, что ему поручают такое ответственное дело.
Однако Луи-Наполеон до самого последнего момента не решался перепрыгнуть или переплыть этот ров. Он «колебался между желанием укрепиться во власти, не рискуя ничем, и страхом потерять эту власть, если ничем не рискнет». Де Морни и остальные в коце концов победили его сомнения; это они заставили его начать действовать. Вечером 1 декабря 1851 г. президент приветствовал случайных гостей на приеме в Елисейском дворце. Когда последний посетитель ушел, главный чиновник республики, де Морни, Сен-Арно и еще несколько человек собрались в курительной комнате. Потом быстро полетели приказы, и механизм заговора заработал как часы. Был составлен временной график, отрегулированный до минуты: в такое-то время должны быть арестованы некоторые неприятные для заговорщиков генералы, в такое-то войска должны занять указанные им позиции; в такое-то должны быть окружены все парижские типографии. Если говорить коротко, этот план предусматривал арест всех находившихся в Париже людей, которые чем-то выделились в политике после февраля 1848 г., за исключением верных сторонников президента.
Переворот был осуществлен мастерски. Жандармы захватили правительственную типографию. В ней были набраны несколько прокламаций, но каждую набирали по частям, и эти части были такими короткими, что ни один наборщик не мог понять, о чем говорится во всем документе. На рассвете 2 декабря парижане обнаружили, что солдаты патрулируют улицы, а на стенах расклеены манифесты президента. Он объявлял, что Законодательное собрание распущено, голосование опять становится всеобщим и очень скоро будет проведен всенародный референдум, который определит, какой будет новая конституция страны. Два полка регулярных войск захватили дворец, где заседало Законодательное собрание. Вскоре стало известно, что все лидеры депутатов – и роялисты, и республиканцы, и «красные» – надежно заперты в Мазасской тюрьме