14, хотя и независимые, но из-за своего островного положения более других подверженные нажиму афинян, были вынуждены присоединиться к ним ввиду господства последних на море. Керкира, которая не только была дорийской, но даже являлась колонией Коринфа, вела войну против коринфян, своих ктистов, и сиракузян, своих единоплеменников. Тем не менее Керкира воевала весьма усердно, якобы в силу необходимости, но на деле из вражды к коринфянам. (8) И мессенян (как их еще и теперь называют) из Навпакта и из Пилоса (который тогда был занят афинянами) афиняне также привлекли к походу. Некоторые изгнанники из Мегар15 вынуждены были в силу несчастных обстоятельств сражаться против своих земляков селинунтцев16. (9) Все остальные участвовали в походе скорее добровольно. Аргосцы присоединились к афинянам — ионянам, сами будучи дорийцами, против дорийцев не столько из-за союза с афинянами, сколько из вражды к лакедемонянам и практической выгоды для себя в существующих обстоятельствах. Мантинейцы же и другие аркадцы, привыкшие сражаться как наемники17 против любого указанного им врага, равным образом из-за денег, сочли своими врагами аркадцев, сражающихся на стороне коринфян. Критяне и этолийцы18 также согласились воевать за жалованье, и вышло так, что критяне, некогда основавшие вместе с родосцами Гелу19, выступили не за свою собственную колонию, а против нее, добровольно, как наемники. (10) Некоторые из акарнанов также пришли на помощь афинянам, отчасти за плату, но еще больше из дружбы к Демосфену и из расположения к союзным с ними афинянам20. Все эти народности живут по эту сторону Ионийского залива. (11) Из эллинских городов Италии в войне приняли участие фурийцы и метапонтийцы21, вынужденные к этому их тогдашними междоусобными распрями, из сицилийцев присоединились к афинянам жители Наксоса и Катаны, и из варваров — эгестяне22, которые призвали на помощь афинян, а также большинство сикулов23; из народностей вне Сицилии на стороне афинян сражались некоторые из тирсенов24 вследствие их распрей с сиракузянами, а также наемники из Иапигии25. Столько народностей воевало на стороне афинян.
58. Сторону сиракузян держали жители соседней Камарины1 и находящейся за ней Гелы2; затем жители Селинунта3, расположенного за нейтральным Акрагантом4. (2) Эти народности обитают в лежащей против Ливии части сицилийского побережья. На обращенной же к Тирсенскому морю стороне Сицилии единственным эллинским городом была Гимера5, которая пришла на помощь Сиракузам. (3) Эти эллинские народности Сицилии воевали на стороне Сиракуз. Все это были дорийские независимые города; из варваров держали сторону сиракузян только те сикулы, которые не присоединились к афинянам. Из эллинов вне Сицилии лакедемоняне послали сиракузянам военачальника-спартиата и, кроме того, еще неодамодов6 и илотов. Лишь одни коринфяне прислали на помощь не только корабли, но и сухопутное войско. Жители Левкады и Ампракии7 держали сторону сиракузян как соплеменники, из Аркадии прибыли наемники, посланные коринфянами, сикионцы же приняли участие в походе по принуждению8. Из народностей вне Пелопоннеса на помощь сиракузянам прибыли беотийцы. (4) Относительно к этим боевым силам, прибывшим извне, силы самих сицилийских эллинов по всем видам вооружения составляли значительное большинство. Ведь, живя в больших городах, сицилийцы располагали множеством гоплитов, кораблей, конницы и легковооруженных воинов. С другой стороны, по сравнению со всеми, можно сказать, остальными сицилийцами сами сиракузяне выставили больше боевых сил и средств, так как их город был велик и могуществен и также и потому, что им грозила наибольшая опасность.
59. Таковы были боевые силы обеих сторон, которыми они уже тогда перед решительной битвой располагали. Позднее уже ни одна из сторон не получала никаких подкреплений. (2) Итак, сиракузяне и их союзники с полным правом считали теперь, что помимо морской победы они стяжают громкую славу, если им удастся сокрушить всю громадную боевую мощь афинян и не допустить отступления врага ни тем ни другим путем, то есть ни по суше, ни морем. (3) Поэтому они тотчас же принялись запирать Большую гавань1 (вход в которую был шириной около 8 стадий), поставив поперек входа на якорь триеры, грузовые суда и лодки. Вместе с тем сиракузяне принимали и другие меры на случай, если афиняне еще раз решатся на морскую битву, и вообще замышляли нечто из ряда вон выходящее во всех отношениях.
60. Когда афиняне увидели, что неприятель запирает гавань, и получили сведения о его дальнейших планах, то сочли необходимым держать совет. (2) На военный совет собрались стратеги и таксиархи1. Ввиду настоящего опасного положения и так как у них не было больше съестных припасов (ибо, собираясь отплыть, афиняне послали приказ в Катану прекратить подвоз продовольствия), и в будущем они также не могли получить их без победы на море, они решили покинуть часть своих укреплений, удаленных от берега. Затем они решили также укрепить и занять гарнизоном возможно меньшее пространство в непосредственной близости от своих кораблей, достаточное, чтобы вместить снаряжение и больных. Все остальное войско до последнего человека было решено посадить на корабли, как вполне пригодные для плавания, так и менее исправные, и затем дать решительную морскую битву. В случае победы предполагалось плыть в Катану, в противном же случае — сжечь корабли и в боевом порядке отступить с сухопутным войском, двинувшись в том направлении, где скорее всего можно было найти какую-нибудь дружественную опору, будь то варварская или эллинская. (3) Как было решено, так афиняне и поступили. В полной тишине они покинули верхние укрепления и посадили людей на все свои корабли, заставив каждого, хоть сколько-нибудь пригодного по возрасту, взойти на борт. (4) Таким образом, они снарядили полностью 110 кораблей2. Было посажено на корабли также много лучников и метателей дротиков из числа акарнанских и других наемников и заготовлено все необходимое, чего требовал задуманный план и что допускали столь тяжелые обстоятельства. Когда все было готово, Никий, видя, что его воины после такого непривычного жестокого поражения на море3 пали духом, но, испытывая недостаток в продовольствии, желают как можно скорее дать врагу решительный бой, перед отплытием собрал всех воинов и стал ободрять их такой речью:
61. «Соратники, афиняне и союзники! Мы идем на борьбу, которая будет для всех и для каждого в отдельности в равной мере борьбой за жизнь и родину. Если мы с нашим флотом одержим теперь победу, то иным из нас еще выпадет счастье вновь увидеть свой родной город, где бы у кого он ни был. (2) Поэтому не надо унывать, уподобляясь неопытным новичкам, для которых после первых неудач в бою страх перед ожидаемым сам становится бедствием. (3) Напротив, всем вам здесь необходимо помнить — как афинянам, уже испытанным во многих войнах воинам, так и союзникам, которые постоянно участвуют в наших походах, — что на войне часто бывают не поддающиеся расчету неожиданности. И в надежде, что счастье будет нам благоприятствовать, вы должны снова идти в бой, чтобы сразиться так, как это подобает тому великому войску, которое каждый из вас видит перед собой.
62. После тщательного обсуждения с кормчими мы приняли теперь все меры, которые, по нашему мнению, будут полезны в нынешних условиях, при неизбежном стеснении кораблей в замкнутой гавани, против подавивших нас прежде приспособлений на палубах неприятельских кораблей. (2) Мы возьмем на борт лучников и метателей дротиков. Если бы нам пришлось сражаться в открытом море, то нам, конечно, не нужно было бы брать на борт такое множество людей, так как перегрузка кораблей сокращает их способность маневрировать. Здесь же, когда мы вынуждены сражаться с кораблей, подобно тому как сражались бы на суше, это принесет нам пользу. (3) Мы придумали всяческие приспособления, чтобы улучшить боеспособность наших кораблей; у нас есть теперь такие абордажные крючья с железными лапами против особенно повредивших нам тяжелых штурмовых брусьев-таранов вражеских судов1. Эти крючья помешают неприятелю после столкновения отступить назад, если только наши воины на палубах выполнят свое дело. (4) Поскольку нам придется сражаться на кораблях как на суше, нам, очевидно, будет выгодно и самим не отступать назад, и не отпускать назад врага, тем более что побережье, за исключением узкой полосы, занятой нашим войском, находится в руках неприятеля.
63. Помня об этом, вам следует напрячь все силы для борьбы и не дать врагу оттеснить себя к берегу. Сцепившись с неприятельским кораблем, ваш долг крепко держаться, не отпуская врага, пока не сбросите его гоплитов с палубы. (2) И это я вменяю в обязанность гоплитам еще больше, чем гребцам, так как в этом и состоит преимущественно задача воинов, сражающихся на палубе; теперь, когда решение зависит от них, мы можем одержать верх сухопутными силами. Гребцов же я хочу просить в настоящем положении не поддаваться унынию вследствие прошлых неудач. Теперь приспособления на палубах у нас лучше, чем в прежней битве, и кораблей у нас больше. Вы считались до сих пор афинянами1, хотя и не были ими. Вы свободно владеете нашим языком и приняли наши обычаи и поэтому вызываете удивление во всей Элладе и полностью разделяете с нами выгоды нашего владычества: внушая страх подвластным нам, вы не подвергаетесь обидам. Подумайте же, сколь важно для вас сохранить все эти преимущества. (3) Ведь вы одни свободные соучастники нашего владычества2. Поэтому ваш долг — не изменить нам теперь. Итак, не страшась и презирая коринфян, которых вы нередко побеждали, и сикелиотов, которые никогда не осмеливались напасть на нас, пока наш флот был на вершине могущества, дайте отпор врагам и докажите, что ваше боевое искусство даже после потерь и поражений превосходит вражескую силу, дарованную им счастливым случаем.