опротивляться и похитить тело Масистия; кроме него, они потеряли и других всадников. Отъехав на два стадия, варвары стали совещаться, как им поступить, и порешили за неимением начальника возвратиться к Мардонию.
24. Когда конница возвратилась в лагерь, все войско и Мардоний сильно горевали по Масистию, остригли волосы на себе, а также шерсть на лошадях и вьючном скоте и подняли бесконечные вопли. Эхо разносилось по всей Беотии, потому что в Масистии погиб человек, пользовавшийся после Мардония наибольшим уважением у персов и у царя их. Так варвары по своему обычаю почтили Масистия.
25. Между тем эллины, выдержав напор конницы и отразив ее, сделались гораздо смелее. Прежде всего они положили труп на колесницу и возили его по рядам войск, а тело благодаря величине своей и красоте заслуживало того, чтобы поглядеть на него, – ради этого его и возили; воины покидали свои места и шли смотреть на Масистия. Потом эллины решили спуститься к Платеям, ибо платейская местность представлялась им гораздо более удобной, нежели эрифрейская, для военной стоянки во всех отношениях, особенно благодаря обилию воды. Поэтому‑то эллины решили, что им следует перейти в ту местность, к находящемуся там источнику Гаргафии и, разделившись по народам, расположиться там лагерем. И вот, забрав вооружение, они пошли у подножья Киферона мимо Гисий в Платейскую землю. По прибытии туда выстроились по племенам подле источника Гаргафии и святилища героя Андрократа – частью по невысоким холмам, частью на ровном поле.
26. Здесь во время распределения по местам произошел жестокий спор между тегейцами и афинянами. Обе стороны предъявляли свое право на занятие одного и того же крыла, причем выставлялись на вид недавние и старые подвиги. С одной стороны тегейцы говорили так: «Всегда все союзники считали нас достойными занимать это место во всех походах, какие только совершались пелопоннесцами сообща в старое и позднейшее время с той самой поры, как Гераклиды по смерти Еврисфея пытались возвратиться в Пелопоннес. Тогда это место досталось на нашу долю за следующий подвиг. Вместе с ахейцами и ионянами, находившимися в то время в Пелопоннесе, мы поспешили к Истму и расположились против возвращающихся Гераклидов. Тогда, как говорят, Гилл объявил пелопоннесцам, что нет нужды одному войску вступать с другим в битву и подвергаться обоим опасности, но достаточно, если кто‑нибудь из пелопоннесского лагеря, которого свои считают храбрейшим, вступит на определенных условиях в поединок с ним, Гиллом. Пелопоннесцы порешили, что следует поступить именно таким образом, и заключили клятвенный договор на следующем условии. Если Гилл одержит верх над начальником пелопоннесцев, то Гераклиды возвратятся в отцовские земли; если он будет побежден, то Гераклиды уйдут назад, уведут с собою войско и в течение ста лет не будут покушаться возвратиться в Пелопоннес. Тогда из среды всех союзников был выбран по собственному желанию Эхем, сын Аеропа и внук Фегея, наш вождь и царь, он сразился в поединке с Гиллом и убил его. Этим подвигом мы стяжали себе в то время от пелопоннесцев различные высокие почести, которыми непрерывно пользуемся до сих пор, между прочим, и право командования одним крылом во всяком общем походе. Против вас, лакедемоняне, мы не восстаем и предоставляем вам на выбор командование каким угодно крылом; но командование другим крылом, утверждаем мы, принадлежит нам, как принадлежало и в прежнее время. Да и помимо рассказанного нами подвига, мы имеем большее право на это место, нежели афиняне; ибо у нас были многие, притом счастливые битвы с вами, спартанцами, и с другими. Поэтому справедливее нам, чем афинянам, занимать одно крыло, потому что за ними нет таких подвигов, какие совершены нами, ни в новое, ни в давнее время». Так говорили тегейцы.
27. В ответ на это афиняне сказали следующее: «Мы знаем, правда, что настоящее собрание созвано для борьбы с варваром, а не для речей. Но так как тегеец первый начал перечислять, что доблестного сделано за все время обеими сторонами, в старину и в недавнюю пору, то для нас обязательно показать, почему нам за нашу доблесть скорее, нежели аркадцам, издревле подобает быть всегда на первом месте. Во – первых, тех Гераклидов, вождь которых, как они говорят, был убит ими на Истме, которые раньше того были изгоняемы всеми эллинами, к кому только ни являлись, убегая от порабощения микенцами, – этих‑то Гераклидов приютили мы одни и укротили наглость Еврисфея, потому что в союзе с ними мы одержали победу над тогдашними обладателями Пелопоннеса. Потом, мы гордимся, что тела тех аргивян, которые с Полиником ходили на Фивы, кончили там дни свои и лежали без погребения, подняли мы, для чего ходили войной на кадмейцев, и похоронили их в нашей земле, в Элевсине. Есть за нами еще славный подвиг относительно амазонок, когда они пришли от реки Фермодонт и вторглись в Аттику, да и в Троянской войне мы никому не уступали. Впрочем, нет никакой пользы вспоминать это, ибо может статься, что один и тот же народ был доблестен в старину, а теперь весьма нерадив, или же нерадивый прежде теперь весьма доблестен. Поэтому о древних подвигах довольно. Если бы мы не совершили ничего другого – а мы совершили много славных подвигов, как и другие эллинские народы, – то за один только подвиг на Марафоне мы достойны пользоваться не только этой, но и другими почестями: ведь мы одни из эллинов вступили в единоборство с персом и, отважившись на столь трудное дело, вышли невредимыми и победили сорок шесть народов. Неужели за один такой подвиг мы не имеем права на это место? Впрочем при настоящем положении не подобает ссориться из‑за места; мы готовы повиноваться вам, лакедемоняне, и стать там, где и против кого нам действительно подобает стоять, по вашему мнению, ибо где бы мы ни были поставлены, постараемся доказать нашу доблесть. Приказывайте, мы повинуемся». Вот что возразили афиняне, и по всему стану лакедемонян раздались возгласы, что афиняне имеют больше права, нежели аркадцы одни занимать крыло. Так афиняне одержали верх над тегейцами и заняли это место.
28. Засим эллины, как подошедшие впоследствии, так и явившиеся с самого начала, распределены были следующим образом: правое крыло заняли лакедемоняне в числе десяти тысяч человек; из них пять тысяч спартанцев имели при себе в качестве оруженосцев тридцать пять тысяч легковооруженных илотов, по семь человек при каждом спартанце. Место ближайшее к спартанцам по их же выбору заняли тегейцы ради почета и за храбрость; тегейцев было тысяча пятьсот тяжеловооруженных. За ними стояло пять тысяч коринфян, которые упросили Павсания поставить подле них находившихся здесь трехсот человек потидейцев из Паллены. Вслед за этими стояли аркадцы из Орхомена в числе шестисот человек, а дальше три тысячи сикионцев; за ними следовало восемьсот эпидаврийцев. Подле них поставлена тысяча трезенцев, а за трезенцами двести лепреатов, рядом с ними четыреста микенцев и тиринфян, а за ними тысяча флиунтцев. Рядом с ними стояло триста гермионян, а за гермионянами следовали эретрийцы и стирейцы в числе шестисот человек, за ними четыреста халкидян, а дальше пятьсот ампракиотов. Вслед за ними стояло восемьсот левкадцев и анакториев, а дальше двести палейцев из Кефаллении; вслед за ними поставлено было пятьсот эгинцев, а рядом с ними три тысячи мегарцев; за мегарцами стояло шестьсот платейцев. Последними и вместе первыми поставлены были афиняне, занимавшие левое крыло, в числе восьми тысяч человек. Командовал ими сын Лисимаха Аристид.
29. Все эти воины, за исключением поставленных к каждому спартанцу семи илотов, были тяжеловооруженные; всего их насчитывалось тридцать восемь тысяч семьсот человек. Таково было число всех собравшихся на варвара тяжеловооруженных; число легковооруженных было следующее: в рядах спартанцев – тридцать пять тысяч, ибо при каждом из них было по семи человек легковооруженных и каждый из сих последних вооружен был для войны. В рядах остальных лакедемонян и эллинов было легковооруженных тридцать четыре тысячи пятьсот, потому что при каждом из них было по одному легковооруженному воину.
30. Количество всех легковооруженных действующих воинов было шестьдесят девять тысяч пятьсот человек, а всего эллинского действующего войска, собравшегося к Платеям, как тяжело-, так и легковооруженных, было сто восемь тысяч двести человек; вместе с явившимися потом феспийцами получилось полных сто десять тысяч, ибо уцелевшие феспийцы в числе тысячи восьмисот человек явились на стоянку, но тяжелого вооружения на них не было. Распределенные таким образом, эллины расположились лагерем подле Асопа.
31. Между тем варвары с Мардонием во главе, оплакав Масистия и узнав, что эллины находятся подле Платей, подошли также к Асопу, протекающему в этом месте. Засим Мардоний расположил их против неприятеля в следующем порядке: против лакедемонян поставил персов. Персы значительно превосходили лакедемонян численностью, так что образовали большее число рядов и тянулись вдоль тегейцев. При этом он разместил персов так, что всех сильнейших отобрал и поставил против лакедемонян, а более слабых – против тегейцев. Сделал он это по указанию и наставлению фиванцев. Вслед за персами Мардоний поместил мидян; они стояли против коринфян, потидейцев, орхоменцев и сикионцев. За мидянами поставлены были бактрийцы; они имели против себя эпидаврийцев, трезенцев, лепреатов, тиринфян, микенцев и флиунтцев. За бактрийцами Мардоний поставил индийцев, имевших против себя гермионян, эретрийцев, стирейцев и халкидян. Вслед за индийцами он поместил саков, против которых стояли ампракиоты, анактории, левкадцы, палейцы и эгинцы. Вслед за саками он поставил беотийцев, локров, малийцев, фессалийцев и тысячу фокийцев. Дело в том, что не все фокийцы были на стороне мидян; некоторые из них действовали вместе с эллинами и были оттеснены к Парнасу; отправляясь оттуда, они совершали набеги с целью грабежа на войско Мардония и на воевавших вместе с ним эллинов. Против афинян он поставил македонян и соседних с Фессалией жителей.