28. Отсюда Гистией пошел войной на Фасос с большим числом ионян и эолийев. Во время осады Фасоса пришла к нему весть, что финикияне выступили на кораблях из Милета против остальных местностей Ионии. Услышав об этом, он оставил Фасос нетронутым, а сам поспешно со всем войском направился к Лесбосу; здесь войско его терпело голод, и потому Гистией переправился на материк, для того чтобы собрать хлеб в Атарнее и на равнине Каика в Мисийской области. В этих местах случайно находился Гарпаг, персидский предводитель значительного войска; он дал сражение вышедшему на сушу Гистиею, взял его самого в плен, а боўльшую часть войска его истребил.
29. Гистией попал в плен при следующих обстоятельствах: во время сражения эллинов с персами при Малене, лежащей в Атарнейской земле, оба войска долгое время сражались с равным успехом, пока наконец персидская конница не ударила стремительно на эллинов и не решила дела: эллины обращены были в бегство, а Гистией в надежде, что царь не казнит его смертью за содеянную вину, обнаружил привязанность к жизни в следующем поступке. Когда некий перс настиг его на бегу и уже готовился проколоть, Гистией заговорил с ним на персидском языке и дал знать, что он – Гистией из Милета.
30. Если бы по взятии в плен он был доставлен к царю, то, мне кажется, не подвергся бы никакому наказанию и царь простил бы ему вину; но именно поэтому‑то, а также из опасения, как бы он не бежал снова и не приобрел силы у царя, наместник Сард Артафрен и взявший его в плен Гарпаг велели привезти Гистиея в Сарды (и казнить), труп его распять на кресте, а голову набальзамировать и отнести царю Дарию в Сузы. Узнав об этом, Дарий выразил порицание Артафрену и Гарпагу за то, что они так поступили с Гистиеем и что не привели его живым к царю; голову Гистиея он велел обмыть и подобающе похоронить, как голову человека, оказавшего большие услуги ему самому и персам. Такова судьба Гистиея.
31. Персидский флот провел зиму в водах Милета, а на следующий год выступил снова в открытое море и без труда овладел островами, лежащими подле материка: Хиосом, Лесбосом и Тенедосом. Всякий раз при взятии того или другого острова персы ловили жителей его сетями, поступая при этом таким образом: брали друг друга за руки и становились в ряд на всем протяжении от северного побережья моря до южного, затем проходили через весь остров, охотясь на людей. Подобным способом завоевывали они и материковые ионийские города с той лишь разницей, что в этих последних не ловили людей сетями: здесь это было невозможно.
32. После этого персидские военачальники привели в исполнение угрозы, с коими обращались к ионянам, когда те стояли против них вражеским станом. По взятии городов они отбирали красивейших мальчиков, кастрировали их и обращали в евнухов, а красивейших девушек отрывали от очагов их и отсылали к царю; кроме того, они предавали пламени города вместе со святилищами. Так порабощены были ионяне в третий раз; первый раз мидянами, а два следующих – персами.
33. Удалившись от Ионии, флот персидский занялся завоеванием всего того побережья Геллеспонта, что лежит налево от входа в пролив; местности, лежавшие на правом побережье, со стороны суши были покорены уже самими персами. Местности, прилегающие к Геллеспонту в Европе, следующие: Херсонес с большим числом городов, затем Перинф, укрепленные пункты на фракийском берегу, наконец, Селимбрия и Византий. Византийцы и противолежащие им калхедоняне не дожидались прибытия финикиян, покинули свои земли и удались в Евксинский Понт, где и заняли город Месамбрию. Финикияне выжгли поименованные здесь местности и направились к Проконнесу и Артаке, предали их пламени и поплыли снова к Херсонесу с целью разрушить оставшиеся в целости города, которых они не опустошили раньше. На Кизик они не пошли совсем, потому что до прибытия еще финикиян кизикийцы добровольно подчинились персидскому царю на условиях, заключенных с наместником Даскилея Эбаром, сыном Мегабаза.
34. За исключением Кардии, все прочие города Херсонеса покорены были финикиянами. Власть тирана в этих городах принадлежала в то время Мильтиаду, сыну Кимона, внуку Стесагора. Власть эту первоначально приобрел Мильтиад, сын Кипсела, следующим образом. Херсонесом владело фракийское племя долонков; теснимые войной со стороны апсинтиев, они отправили царей своих в Дельфы вопросить оракула относительно войны. Пифия отвечала, что им следует пригласить в свою страну, как основателя колонии, того человека, который первый предложит им угощение на обратном пути их от святилища. Долонки возвращались священным путем, что ведет через Фокиду и Беотию; так как здесь никто не приглашал их, то они направились в сторону Афин.
35. В то время в Афинах вся власть принадлежала Писистрату, но влиянием пользовался и сын Кипсела Мильтиад, из дома, содержавшего четверни для состязаний; по своим отдаленным предкам он происходил от Эака с Эгины, а по ближайшим был афинянином: первым жителем Афин из этого дома был сын Эанта Филей. Сидя у дверей своего дома, этот самый Мильтиад заметил проходящих мимо долонков в иноземном одеянии и вооруженных копьями, подозвал их к себе и предложил приют и угощение. Те приняли предложение и после угощения сообщили все, что было сказано оракулом, затем просили его повиноваться велению божества. При известии об этом Мильтиад тотчас внял просьбе долонков, потому что тяготился владычеством Писистрата и желал удалиться с глаз его. Немедленно он отправился в Дельфы узнать от оракула, поступить ли ему так, как просят долонки.
36. Когда повелела то же самое и пифия, сын Кипсела Мильтиад, раньше уже одержавший четверней своей победу на Олимпийских состязаниях, взял с собой тех афинян, которые желали принять участие в выселении, и отплыл вместе с долонками; он занял эту землю, а пригласившие его долонки облекли его властью тирана. Прежде всего он оградил стеной перешеек Херсонеса от города Кардии до Пактии, для того чтобы апситии не могли более вторгаться в эту землю и опустошать ее. Перешеек этот содержит в себе тридцать шесть стадиев, а длина всего Херсонеса по эту сторону перешейка определяется всего в четыреста двадцать стадиев.
37. Укрепив стеной перешеек Херсонеса и защитившись таким образом от апситиев, Мильтиад начал войну прежде всего с лампсакийцами; но он попал в засаду и был взят живым в плен. Мильтиад пользовался уважением лидийского царя Креза, который, узнав о постигшей Мильтиада участи, отправил послов к лампсакийцам с приказанием отпустить пленника, в противном случае угрожал вырубить их как сосновое дерево. Лампсакийцы долго блуждали в догадках о том, какой смысл имеет угроза Креза – вырубить их как сосну, наконец кто‑то из старших возрастом объяснил подлинное значение угрозы, а именно: что из всех деревьев одна только сосна, будучи вырублена, вовсе не пускает от себя отростков и погибает окончательно. Лампсакийцы испугались Креза и отпустили Мильтиада на свободу.
38. Таким образом, Мильтиад спасся благодаря Крезу. После того он умер бездетным, оставив и власть, и богатство свое Стесагору, сыну единоутробного брата своего Кимона. Со времени смерти Мильтиада жители Херсонеса чествуют его подобающими жертвами как вождя колонии, устраивая при этом состязания конные и гимнастические, в которых никто из лампсакийцев не участвует. Во время войны с лампсакийцами погиб и Стесагор, также не оставив детей; поразил его в пританее* топором в голову человек, выдававший себя за перебежчика, а на самом деле злейший враг его.
39. После смерти Стесагора Писистратиды снарядили трирему для Кимонова сына Мильтиада, брата умершего Стесагора, и отправили его на Херсонес для принятия управления в свои руки; Писистратиды дружески обращались с Мильтиадом и в Афинах, как бы совсем непричастные к смерти отца его Кимона, о которой я расскажу в другом месте моего повествования*. По прибытии на Херсонес Мильтиад не выходил из дому как бы из почтения к памяти брата Стесагора. Услышав об этом, знатнейшие херсонесцы собрались к нему толпой от всех городов, чтобы выразить участие к его горю, но Мильтиад велел их заковать в цепи. Так завладел он Херсонесом и с того времени содержал при себе пятьсот наемников; женился он на Гегесипиле, дочери фракийского царя Олора.
40. Вскоре после того, как этот Мильтиад, сын Кимона, снова прибыл на Херсонес, постигла его другая беда, еще больше прежней: за два года до того он спасся бегством от скифов. Дело в том, что раздраженные Дарием скифы – кочевники собрались вместе и дошли до этого Херсонеса. Мильтиад не стал дожидаться вторжения скифов и бежал из Херсонеса; только по уходе скифов долонки возвратили его на Херсонес. Вот что случилось с ним за два года до постигшей его новой беды.
41. Узнав, что финикияне находятся на Тенедосе, Мильтиад нагрузил свои наличные сокровища на пять трирем и отплыл в Афины. Так как он отправлялся от города Кардии, то должен был плыть через Черный залив: в то время как он огибал Херсонес, на корабли его напали финикияне. Сам Мильтиад с четырьмя кораблями спасся на Имбросе, а пятый корабль попал в руки гнавшихся за ними финикиян. Случилось так, что начальником этого судна был старший сын Мильтиада Метиох, прижитый не от дочери фракийца Олора, а от другой женщины. Вместе с кораблем финикияне взяли Метиоха и, узнав, что он сын Мильтиада, доставили его к царю в надежде получить от него большую благодарность: Мильтиад известен был тем, что советовал иоанянам принять предложение скифов, когда скифы просили их снять мост и отплыть домой. Дарий не сделал с Мильтиадовым сыном Метиохом, доставленным к нему финикиянами, ничего дурного, напротив, сделал ему много хорошего: подарил дом, поместье, выдал за него женщину – персиянку; дети от нее причислены были к персам. С Имброса Мильтиад прибыл в Афины.
42. В этом году со стороны персов не было относительно ионян никаких враждебных действий; напротив, год этот принес ионянам кое‑что очень полезное. Наместник Сард Артафрен вызвал из городов представителей и заставил иоянян заключить между собой договор, обязывающий их решать споры судом, не грабить и не обижать друг друга. Ионяне принуждены были принять это. Артафрен, кроме того, измерил страну их парасангами, как называют персы меру в тридцать стадиев, и соответственно количеству парасангов наложил дань на каждую область. С того времени и до настоящего неизменно сохранилась эта подать в том виде, как установил ее Артафрен, а он установил ее приблизительно на тех же самых основаниях, на каких она существовала и раньше. Меры эти умиротворили Ионию.