й и переплетенных тростником циновок, и их можно переносить [с места на место].[565] Таковы обычаи этих племен.
К западу от реки Тритона в пограничной с авсеями области обитают ливийцы-пахари, у которых есть уже постоянные жилища. Имя этих ливийцев — максии. Они отращивают волосы на правой стороне головы и стригут их на левой, а свое тело окрашивают суриком. Говорят, будто они — выходцы из Трои.[566] В их земле, да и в остальной части Ливии к западу гораздо больше диких зверей и лесов, чем в области кочевников. Ведь восточная часть Ливии, населенная кочевниками, низменная и песчаная вплоть до реки Тритона. Напротив, часть к западу от этой реки, занимаемая пахарями, весьма гористая, лесистая, с множеством диких зверей.[567] Там обитают огромные змеи, львы, слоны, медведи,[568] ядовитые гадюки, рогатые ослы,[569] люди-песьеглавцы и совсем безголовые,[570] звери с глазами на груди (так, по крайней мере, рассказывают ливийцы), затем — дикие мужчины и женщины[571] и еще много других уже не сказочных животных.
В земле же кочевников вовсе нет таких зверей, но зато водятся вот какие: пигарги,[572] зоркады,[573] бубалиды[574] и ослы, но не рогатые, а иные, не пьющие воды[575] (и они, действительно, не пьют); затем ории[576] (из рогов их делают изогнутые грифы для лир): это животное величиной с быка; далее лисицы,[577] гиены, дикобразы,[578] дикие бараны,[579] диктии,[580] шакалы, пантеры, бории, сухопутные крокодилы[581] (длиной до 3 локтей), весьма похожие на ящериц, страусы[582] и маленькие однорогие змеи.[583] Кроме того, в западной Ливии водятся и такие животные, которые встречаются и в других землях (кроме оленя и дикого кабана). Оленя же и дикого кабана вовсе нет в Ливии. Мыши там трех пород: одни называются двуногие,[584] другие — «зегерии» (ливийское слово, по-эллински значит холм),[585] третьи — ежи. В зарослях сильфия живут ласки, очень похожие на тартесских. Вот какое множество зверей водится в земле ливийцев-кочевников, насколько я могу судить по обстоятельным расспросам.
С максиями граничат завеки, у которых женщины на войне правят колесницами.
За этими [вавеками] далее идут гизанты. В их земле пчелы дают много меда, но еще больше, как говорят, его искусственно приготовляют мастера-ремесленники. Все эти племена раскрашивают свое тело суриком и едят обезьян. Обезьян же там, в горах несметное количество.
Против земли гизантов лежит, по словам карфагенян, остров под названием Каравис длиной в 120 стадий и очень узкий. С материка он легко доступен и полон маслин и виноградных лоз. На нем есть озеро, где местные девушки добывают из ила золотой песок с помощью обмазанных смолой птичьих перьев. Я не знаю, правда ли это, но записываю только то, что рассказывают. Впрочем, все может быть! Ведь я сам видел, как на Закинфе из озера и из источника добывали смолу.[586] Есть там [на Закинфе] также и много озер. Самое большое из них 70 футов в длину и ширину, а глубиной в 2 оргии. В это озеро опускают шест с привязанной на конце миртовой веткой, а затем извлекают [из воды] смолу на ветке. Смола эта имеет запах асфальта, но, впрочем, еще лучше пиерийской. Затем смолу выливают в яму, выкопанную близ озера. Когда яма наполнится, смолу разливают оттуда по амфорам. Предметы, попадающие в озеро, проходя под землей, появляются затем в море. А море находится в 4 стадиях от озера. Таким образом, и рассказ об острове у ливийского побережья, пожалуй, правдоподобен.
Карфагеняне же рассказывают еще вот что. Обитаемая часть Ливии простирается даже по ту сторону Геракловых Столпов. Всякий раз, когда карфагеняне прибывают к тамошним людям, они выгружают свои товары на берег и складывают в ряд. Потом опять садятся на корабли и разводят сигнальный дым. Местные же жители, завидев дым, приходят к морю, кладут золото за товары и затем уходят. Тогда карфагеняне опять высаживаются на берег для проверки: если они решат, что количество золота равноценно товарам, то берут золото и уезжают. Если же золота, по их мнению, недостаточно, то купцы опять садятся на корабли и ожидают. Туземцы тогда вновь выходят на берег и прибавляют золота, пока купцы не удовлетворятся. При этом они не обманывают друг друга: купцы не прикасаются к золоту, пока оно неравноценно товарам, так же как и туземцы не уносят товаров, пока те не возьмут золота.
Это — ливийские племена, имена которых я знаю. Большинство их ни раньше не признавало власти персидского царя, ни теперь [во время похода]. Об этой части света я хочу еще заметить, что здесь живут четыре племени — не больше, насколько я знаю. Два из этих племен — коренные жители страны, а два других — нет. Ливийцы и эфиопы — коренные обитатели страны. Первые живут на севере, а последние — на юге. Финикияне же и эллины — пришельцы.
Я думаю, что Ливия не особенно плодородна и в этом ее нельзя сравнить с Азией или Европой. Исключение составляет только местность Кинип, лежащая на одноименной реке. Эта местность по урожаю плодов Деметры не уступает самым плодородным странам [других частей света]. Она вовсе непохожа на остальную Ливию: земля ее черная, она орошается источниками и не страдает ни от засухи, ни от чрезмерной влажности. В этой части Ливии ведь выпадают дожди.[587] Урожай хлеба там обычно столь же богат, как в Вавилонии. Плодородна также и область, занимаемая евесперитами. Она ведь в лучшие годы приносит урожай сам-сто, а Кинипская земля — сам-триста.
В Киренской области, самой возвышенной части Ливии, населенной кочевниками, бывает три разных времени жатвы, что весьма удивительно.[588] Сначала созревают [для жатвы] плоды на морском побережье. После уборки здесь урожая поспевает хлеб внутри страны, в лежащей над морем так называемой холмистой местности. Когда убран и этот урожай, зреет и поспевает хлеб на самых высоких местах внутри страны. Поэтому, когда первый урожай винограда и хлеба уже выпит и съеден, поспевает последний. Таким образом, жатва продолжается у киренцев восемь месяцев. Но об этом довольно.
Когда персидское войско, посланное из Египта Ариандом на помощь Феретиме, прибыло в Барку, персы приступили к осаде города и потребовали выдачи виновников убийства Аркесилая. Но так как весь народ баркейцев был причастен к убийству, то горожане отвергли это требование. Осада Барки после этого продолжалась девять месяцев. Персы проложили подкопы до городской стены и пытались взять город ожесточенными приступами.[589] Однако эти подкопы одному кузнецу удалось обнаружить при помощи обитого медью щита, именно вот каким образом. Обходя со щитом стены с внутренней стороны, кузнец прикладывал его к земле. Там, где не было подкопа, приставленный к земле щит не издавал звука, но там, где был подкоп, медь щита начинала звучать. Тогда баркейцы проложили встречный подкоп и перебили рывших землю персов. Так-то был обнаружен подкоп персов, а приступы баркейцы отбивали.
Так продолжалось долгое время, и с обеих сторон пало много воинов, и персов — даже больше. Тогда Амасис, начальник сухопутного войска, решив, что силой баркейцев не одолеть, а только хитростью, придумал вот что. Он приказал ночью выкопать широкий ров, положить поперек его тонкие доски, а поверх досок насыпать земли и затем сравнять с остальным грунтом. На рассвете Амасис предложил баркейцам вступить в переговоры. Баркейцы с радостью согласились, так как желали мира. Соглашение было заключено примерно такое. Персы поклялись над потайным рвом: пока земля эта остается нерушимой, нерушима и клятва. Баркейцы же обязались платить царю дань, а персы — больше не причинять им зла. После этой клятвы баркейцы, доверяя договору, не только сами Вышли из города, но и разрешили персам по желанию входить в город и открыли все ворота. Персы же, разломав помост, скрывавший ров, ворвались в город. Разрушили же они этот помост для того, чтобы не преступить клятвы: они ведь поклялись баркейцам, что будут сохранять верность в клятве все время, пока земля остается такой, как была. После уничтожения помоста клятва потеряла силу.
После того как персы отдали Феретиме главных виновников [убийства] из баркейцев, она приказала посадить их на кол вокруг городской стены, а их женам отрезать груди и украсить [ими] стену. Остальных горожан она отдала персам для продажи в рабство, кроме потомков Батта и людей, не виновных в убиении Аркесилая. Им-то Феретима и отдала управление городом.