Когда соратники Гиммлера бежали, он начал свою последнюю одиссею.
Уехав из Любека от графа Бернадотта, Гиммлер начал метаться по кругу, подобно зверю, попавшему в западню. Участок еще свободной территории становился все более тесным; это походило на то, как сжимается кольцо охотников вокруг опасного хищника. Сначала он направился в Берлин, не подозревая, что его измена уже стала известной, но попасть туда уже было невозможно. Повернув на север, он достиг Фюрстенберга, где расположилась штаб– квартира военного командования.
26 апреля, находясь в Фюрстенберге, он узнал о «предательстве» Геринга, провале его планов и приказе фюрера арестовать своего бывшего преемника.
Гиммлер бросился к датской границе на встречу с Шелленбергом. Ранее он поручил ему сопровождать Бернадотта во Фленсбург и продолжить там начатые «переговоры». Шелленберг к тому времени уже съездил в Данию, вернулся во Фленсбург 30 апреля и здесь узнал, что его освободили от всех своих обязанностей. Гитлер, догадавшись, что Шелленберг не остался в стороне от инициатив, проявленных Гиммлером, обрушил на него свой гнев. Шелленберга заменили оберштурмбаннфюрер Банк, начальник политического отдела СД, и оберштурмбаннфюрер Скорцени, начальник военного отдела.
Шелленберг не был человеком, который стал бы удивляться этому. Он отправился к своему начальнику в Травемюнде к северу от Любека. Именно там 1 мая им стало известно о самоубийстве Гитлера и назначении Дёница.
Гиммлер виделся с Дёницем накануне, посетив межармейский штаб вермахта, расположенный в Плене, в нескольких километрах от Любека. Он тут же решил отправиться к нему, чтобы «посовещаться» о необходимых мерах.
Шелленберг, сопровождавший Гиммлера в Плен, связался там со Шверином фон Крозигком, членом правительства, а в следующую ночь выехал в Данию для продолжения своих переговоров. Вернувшись на некоторое время в Плен, он уехал в Стокгольм, где его застала капитуляция.
А что же Гиммлер? Он последовал за новым правительством, которое 4 мая уехало из Плена, чтобы обосноваться в морской школе в Мюрвике близ Фленсбурга. За новым президентом тянулся настоящий шлейф из взбудораженных людей. Кейтель, Йодль и многие другие военные вели разговоры о продолжении борьбы в Норвегии. Дёниц позвал к себе рейхскомиссара Тербовена, генералов Бема и Линдермана, чтобы обсудить с ними возможность организации сопротивления в Скандинавских странах. Огромная толпа руководителей нацистской партии искала возможность пробраться в новое правительство. Неисправимые стратеги высоких приемных были совершенно неспособны понять, что проиграли, не помышляли о том, чтобы смягчить страдания народа, раздавленного невыносимой войной. А в это время бомбардировки продолжали ежеминутно множить число напрасных жертв.
В этой толпе, жившей ложными слухами и новостями, прятался Гиммлер, когда 6 мая было принято решение о безоговорочной капитуляции Германии. В тот же день ставший обременительным рейхсфюрер СС был исключен из нового правительства[54]. Гиммлер ощутил над собой прямую угрозу и скрылся. 8 мая, в полночь, военные действия были прекращены на всех европейских фронтах. Впервые после 1 сентября 1939 года пушки в Европе замолчали.
Никто не знал, куда скрылся Гиммлер. Вероятнее всего, он затаился во временном убежище в окрестностях Фленсбурга вместе с несколькими верными эсэсовцами, также желавших избежать наказания. Две недели спецслужбы союзников никак не могли его найти, обшаривая окрестности Фленсбурга. Во все части и подразделения оккупационных войск этого региона были разосланы его фотографии. Несомненно, что многие немцы сами бы с удовольствием выдали его союзникам, если бы знали, где он находится.
Это положение не могло продолжаться бесконечно, и 20 мая Гиммлер вместе с десятком офицеров-эсэсовцев решил попытаться найти надежное убежище в Баварии.
21 мая небольшая группа мужчин следовала дорогой из Гамбурга в Бремен, затерявшись в толпе беженцев, изгнанных войной с родных мест и пытавшихся пешком или на попутном транспорте добраться до родных мест.
Они шли болотистой и низменной местностью по пустынной равнине, перемежавшейся раскисшей, пропитанной солончаковой водой землей и чахлым сосновым редколесьем. Близ Тойфель-Мор (Чертова болота) толпа замедлила свое движение, а потом остановилась перед английским контрольно-пропускным пунктом. К проходу подошел человек, протянувший постовому пропуск на имя Генриха Хитцингера. Его левый глаз был закрыт черной повязкой. Как у большинства беженцев, его костюм не отличался однородностью: брюки гражданского покроя и гимнастерка простого солдата вермахта. Однако его неуверенное поведение и новенький пропуск в этой толпе людей, где почти у всех отсутствовали какие-либо документы, привлекли к нему внимание. Постовой сделал знак двум английским солдатам, они вывели его из толпы и завели в караулку, а затем сообщили о подозрительном человеке службе безопасности 2-й армии, штаб которой находился в Люнебурге. Временно его поместили в тюремную камеру находившегося неподалеку лагеря. Никто не думал, что человек с черной повязкой на глазу был кошмарным Гиммлером, который снял очки и сбрил усики, делавшие его слегка похожим на своего бывшего хозяина.
Гиммлер понимал, что его скоро опознают. Тогда он решил «сыграть тузом» и попросил о встрече с комендантом лагеря. Войдя к нему в кабинет, он снял черную повязку и представился:
– Я Генрих Гиммлер. Мне необходимо срочно увидеться с фельдмаршалом Монтгомери.
Надеялся ли он сыграть какую-то роль или рассчитывал на побег по дороге? Трудно понять логику нацистского бонзы, но Гиммлера немедленно направили в Люнебург, штаб-квартиру 2-й армии, где передали в руки служб безопасности.
В Люнебурге были приняты все возможные меры предосторожности для столь важного пленника: его осмотрел врач, а одежду обыскали. В кармане обнаружили большую ампулу цианистого калия. Его переодели в поношенную английскую форму и посадили под замок до прибытия полковника Мерфи, отправленного Монтгомери, чтобы он занялся задержанным. Но Мерфи не было суждено допросить Гиммлера. Сразу по прибытии полковник начал расспрашивать о принятых мерах предосторожности.
– У него проверяли рот? – спросил он. – Чаще всего нацисты прячут капсулу с цианистым калием под языком или в искусственном зубе. Та, что вы нашли, может быть предназначена для отвода глаз.
И врач снова отправился осматривать Гиммлера. Когда он приказал ему открыть рот, Гиммлер воспротивился, его челюсти, сомкнувшись, раздавили что-то, и он тут же упал, убитый проглоченным им цианистым калием[55].
Все попытки вернуть Гиммлера к жизни оказались напрасными. За две минуты рейхсфюрер СС прекратил свое существование, распростертый на паркете среди английских военных, тщетно пытавшихся вызвать у него рвоту. Его труп сфотографировали союзные военные корреспонденты, после чего захоронили в месте, расположение которого держится в секрете.
Кажется, только Генрих Мюллер, аккуратный чиновник и верный подручный Гиммлера, избежал подстерегавшей его смерти. Он исчез в первых числах мая 1945 года. Некоторые немецкие офицеры, побывавшие в советском плену, после возвращения на родину утверждали, что Мюллер находился в Москве. Если верить утверждениям Шелленберга, Мюллеру удалось воспользоваться делом «Красной капеллы» и установить контакт с советской агентурой, на службу к которой он перешел в момент краха рейха. Многие члены немецких спецслужб пытались спасти свою жизнь, перейдя на службу к американцам, англичанам и даже французам. Многим эта операция удалась. Возможно, Мюллер выбрал работу на советскую разведку. Правда, крайнее ожесточение, с которым он вел расследование дела о «Красной капелле», делает это объяснение трудноприемлемым. Но все-таки такую версию полностью исключить нельзя. Те же источники утверждали, что Мюллер умер в Москве в 1948 году. Согласно более свежим данным, Мюллер находился в Чили вместе с Борманом.
Кальтенбруннер, как и Геринг, предстал перед Нюрнбергским трибуналом. 1 октября 1946 года оба они были приговорены к повешению судебным процессом, начатым 20 ноября 1945 года и продолжавшимся в ходе 403 открытых судебных заседаний.
Кальтенбруннер был повешен 16 октября одновременно с Риббентропом, Кейтелем, Розенбергом, Йодлем, Франком, Фриком, Зейсс-Инквартом, Заукелем и Штрейхером. Герингу удалось достать себе капсулу с цианистым калием при содействии Баха-Зелевского, хотя тот был свидетелем обвинения во время процесса. За два часа до приведения в исполнение смертного приговора Геринг раздавил свою капсулу, как это сделал Гиммлер за полтора года до этого.
Оберг и Кнохен попытались избежать дачи показаний.
Оберг после 8 мая 1945 года обосновался в тирольской деревушке Киртшберг, неподалеку от Китцбюля, под именем Альбрехта Гейнце. Но отдых его от мирских дел продолжался очень недолго. Уже в конце июля американская военная полиция арестовала его и 7 августа передала в Вильдбаде представителям французских властей по требованию правительства Франции.
Кнохен оказался более ловким. Скрывшись в Гёттингене, расположенном к югу от Ганновера, более семи месяцев ему удавалось не выдать своего присутствия. Но 14 января 1946 года он покинул свою норку, чтобы пробраться в американскую зону оккупации. С его стороны это было очень неосторожно, так как лишь пребывание на одном месте спасало его до сих пор. По прибытии в город Кронах, в 50 километрах к северу от Байрейта, он был арестован американской военной полицией. Просидев некоторое время в лагерях, в частности в Дахау, он был передан в руки французских властей после того, как выступил свидетелем на процессе в Нюрнберге по делам Кальтенбруннера и Риббентропа. В Париж он попал 9 ноября 1946 года.
22 февраля 1954 года Оберг и Кнохен предстали перед парижским военным трибуналом, размещавшимся в здании тюрьмы Шерш-Миди. Долгое следствие, в ходе которого Обергу пришлось выдержать 386 допросов, набрало более 90 килограммов документов и материалов, а заключительный приговор занял более 250 страниц текста. Начавшееся слушание дела пришлось отложить, и только после его возобновления 20 сентября трибунал вынес смертный приговор Обергу и Кнохену.