За прошедшие годы женщина родила третьего ребёнка, набрала вес, её бёдра отяжелели и потеряли прежнюю форму, талия стала уже не осиной, а кроме того — от прежней копны тёмно-русых волос мало что осталось! Роксанна в ноябре коротко остригла волосы и осветлила их… А как мы знаем, это было совсем не то, что нравилось в женщинах Гиене. На эту тему мы уже рассуждали в своём месте в книге I. Преступник имел чётко выраженный «диапазон приемлемости» жертвы — это должны быть крупные, поджарые, спортивного сложения девушки и молодые женщины с чёрными, либо тёмно-каштановыми волосами средней длины, т.е. ниже плеч, но выше линии лопаток. 36-летняя Роксанна МакМил мало подходила под такое описание, и это-то разрушило планы преступника.
Другими словами, вовсе не шумные подростки под окнами спутали карты насильнику, а то неочевидное обстоятельство, что жертва мало походила на саму себя семью годами ранее.
Такой вот интересный психологический казус…
В этом месте внимательный читатель наверняка припомнит странную историю с нападением на 16-летнюю Ким Алконе, похищенную Гиеной из родительского дома вечером 10 ноября 1976 г, т.е. за год до описываемых событий. Тогда преступник вывел связанную жертву из дома, отвёл через безводное русло канала в зелёную зону примерно на 200 м. от места проживания и собрался было изнасиловать. Он разрезал джинсы и трусики, одетые на Ким, и тут вдруг выяснил, что девушка не учится в «Америкэн-ривер колледж» («American River College»). Сообразив, что он перепутал похищенную Ким с её соседкой, жившей дальше по улице через два дома, преступник резко изменил свои планы и ушёл, не совершив полового акта с уже обнаженной жертвой. Случай этот достаточно полно описан в книге I и вряд ли нужно его здесь пересказывать в подробностях.
Произошедшее с Роксанной МакМил явно совпадало с тем, что годом ранее случилось с Ким Алконе. О чём же может свидетельствовать такая странная (мягко говоря) избирательность насильника? На первый взгляд, перед нами своего рода сексуальная пресыщенность, нежелание осуществлять половой акт с несимпатичной по мнению преступника жертвой. Однако подобное объяснение не кажется правдоподобным просто потому, что Гиена вряд ли соответствует типажу «сексуально пресыщенного плейбоя». По мнению автора, обоснованному в книге I, этот человек имел очень ограниченный опыт общения с женщинами и притом опыт довольно травматичный, доставивший ему немало горьких переживаний. Кстати, наличие такого вот обидного опыта явилось одной из причин (хотя и не основной!), подтолкнувшей его к решению совершать изнасилования.
Думается, причина такой необычной избирательности лежит иной в иной плоскости. Преступник уже не раз и не два показал себя «человеком-функцией», жёстко придерживающимся некоей заблаговременно выработанной идее или алгоритму. Практически во всех эпизодах, которые без колебаний можно с ним связать, мы видим однозначную последовательность слов и действий, которые даже между собой не меняются местами. Другими словами, Гиена являлся рабом привычки или, если выражаться точнее, рабом стереотипа. Он неспособен был на экспромт и моментальную подстройку к быстро меняющимся обстоятельствам. Поэтому резкое изменение исходных данных, на которые он должен был опираться при принятии решения, ставило его в тупик, он «зависал», как компьютер с перегруженной оперативной памятью. Нарисовав в своём воображении один образ жертвы и увидев, что в реальной жизни женщина ему не соответствует, преступник уподоблялся буриданову ослу, не знавшему, что же надлежит делать. Психиатры для описания вязкости мышления и неспособности человека переключаться с одной темы на другую, используют специальный термин — «ригидность». Это не заболевание, это с одной стороны симптом большого числа душевных болезней, сопровождающихся расстройством мышления, а с другой — свойство психики и характера, присущее вполне здоровым людям. У последних она раскрывается в форме педантизма, чрезмерной аккуратности, перфекционизме. Но в данном случае мы видим, если можно так выразиться, «перфекционизм в квадрате» или даже «в кубе». Столкнувшись с тем, что жертва не такая (или не та), какой преступник рассчитывал её увидеть, он предпочитал отказаться от исполнения задуманного и скрыться. Другими словами, этот человек никогда и ни в чём не полагался на случай, он действовал по заранее выработанному плану, и если план подводил — преступник отступал. Подобное отступление, между прочим, также являлось частью заблаговременно продуманного плана.
Кстати, в качестве варианта, не опровергающего, а дополняющего отмеченное выше, можно допустить, что Гиена имел некие проблемы с эректильной функцией. Это вовсе не означает, что у него совсем не было эрекции, просто его психоэмоциональное возбуждение сильно опережало физическую готовность к осуществлению полового акта. У подавляющего большинства здоровых мужчин оба элемента полового возбуждения — психоэмоциональное и физическое — хорошо синхронизированы, и когда мужчина, условно говоря, «хочет» секса, он уже и «может». Причём эти компоненты действуют как своеобразные костыли: если в процессе полового акта ослабевает один, другой поддерживает готовность продолжать половой акт. Причём партнёр зачастую даже не замечает, что у мужчины происходит смена настроения. Так вот у Гиены, возможно, существовала некоторая задержка с наступлением эрекции, поэтому если что-то сбивало его с толку, и психоэмоциональная готовность заняться сексом вдруг понижалась, то эрекция вообще не возникала.
Почему эти детали важны? Казалось бы, какая разница, что там с ригидностью мышления насильника из восточного Сакраменто?
На самом деле деталь эта важна, поскольку указанное свойство мышления имеет как свои плюсы, так и серьёзные минусы. Неспособность к экспромтам и неумение подстраиваться к быстро меняющейся обстановке таило для преступника двоякую угрозу. Во-первых, неожиданные действия жертвы с большой вероятностью поставили бы насильника в тупик и побудили бы его отказаться от посягательства. Простейшие меры по преграждению беззвучного доступа в спальню, скажем, блокировка изнутри дверной ручки, гарантированно обезопасили бы хозяев дома. Из той же серии — установка внутри дома простейшей сигнализации (световой и звуковой). Гиена вовсе не был каким-то необыкновенно оригинальным преступником, ему можно и нужно было противостоять, надо было лишь немного подумать и приложить руки для соответствующего оборудования жилья. И правоохранительные органы должны были дать населению необходимые подсказки.
Во-вторых, ригидность мышления, присущая насильнику из восточного Сакраменто, очень могла облегчить его допрос в случае задержания. Это был не остроумный и обаятельный Тед Банди и не эрудированный Эд Кемпер, готовые поддержать любой разговор. Неспособность быстро перестраиваться, использовать различные речевые стратегии и логические схемы привела бы к тому, что подозреваемый во время первого допроса либо неожиданно для себя проговорился, либо, напротив, замкнулся и отказался от общения. В любом случае, присущая Гиене ригидность должна была проявить себя в особенностях речи и поведения, что до некоторой степени являлось саморазоблачением.
Были ли сделаны эти выводы детективами Группы «Западня»? Предпринимались ли в конце 1977 г. с их стороны попытки выстроить некую последовательную стратегию обнаружения преступника до того, как он совершит новое посягательство? Объективности ради следует признать, что да, попытки сработать на опережение предпринимались. О том, в чём они заключались и к какому результату привели, надо будет сказать особо.
Глава 3. Игры опасных мужчин
9 декабря в 17:40 в доме Розалли, явившемся местом преступления в ночь на 17 мая 1977 г. (эпизод №21), зазвонил телефон. Джоан, жертва совершенного тогда изнасилования, подняла трубку. Звонивший произнёс хорошо узнаваемым шёпотом: «Счастливого Рождества! Это снова я!» (дословно: «Merry Christmas! It’s me again!») Джоан не сомневалась, что на другом конце провода находится преступник.
Все члены семьи были проинструктированы полицейскими о том, что в случае подозрительных звонков соединение разрывать не надо и трубку не следует класть на рычаг — её надо оставить возле телефонного аппарата и, позвонив с другого телефона на телефонную станцию, установить, откуда производилось подключение. Операторы телефонных станций имели список телефонов жертв нападений и были предупреждены о том, что такого рода запросы надо обслуживать максимально быстро. Именно поэтому Джоан не стала нажимать рычаг телефонного аппарата, но… эта предосторожность не сработала.
Звонок отследить не удалось, поскольку телефонное соединение было слишком коротким, буквально 2—3 секунды.
Предполагая, что попытка контакта может повториться, детективы Группы «Западня» подключили к линии Розалли специальный регистратор, совмещавший функцию магнитофона и определителя телефонного номера. Члены семьи были проинструктированы о правилах построения беседы с предполагаемым преступником — им было рекомендовано максимально затягивать разговор, для чего следовало задавать уточняющие вопросы, просить повторить сказанное, ссылаясь на плохую слышимость и непонимание сказанного. В общем, это были довольно тривиальные уловки, призванные получить как можно больше аудиоматериала, пригодного для последующего криминалистического исследования.
В тот же день, 9 декабря, проживавшая в Кармайкле женщина вернулась после работы немногим позже 18 часов и обнаружила, что оставленный ею утром свет в доме кем-то выключен. Также оказался открыт замок на двери во двор, прежде закрытый. Сама дверь при этом оставалась затворена. Женщина немедленно отправилась к соседям и, позвонив оттуда в службу шерифа округа Сакраменто, сообщила об увиденном. В течение 20 минут прибыли два детектива Группы «Западня» в штатском. Свою автомашину оставили на удалении около 200 м. от дома и прошли на территорию домовладения через участок соседей, так что с улицы их появление невозможно было заметить. Детективы оставались в доме всю ночь и ушли после 7 часов утра.