[90].
Раскопки, произведенные французами в 1852 г., обнаружили на расстоянии 36 метров от Пропилеев нижнюю крепостную стену и в ней, прикрытые двумя четырехугольными башнями, ворота, расположенные по оси среднего входа в Пропилеи. Материалом для этого укрепления послужили беспорядочно и наскоро сваленные обломки древних памятников и в том числе даже мраморные плиты, свезенные с улицы Треножников. В этих воротах крепости исследователи признали укрепление, относящееся к византийской эпохе, когда языческий культ с его пануфинейскими торжественными процессиями окончательно рушился и Акрополь превратился в святыню Пресвятой Девы Марии[91] Во всяком случае, возможно допустить, что именно Юстиниан распорядился соорудить это укрепление. Акрополь ведь начиная с III еще столетия служил крепостью. Так как в глазах византийцев он слыл только крепостью, то с течением времени само понятие о прежнем назначении Акрополя исчезло из людской памяти, и теперь вперед выступило уже название Афин крепостью или Athenisborg, как позднее именовали Акрополь скандинавские мореходы, или castele Setines, как его прозвали франки[92].
Глава III
Юстиниан и римское государство. — Появление славян и поселение их в пределах империи. — Авары. — Падение Афин в историческую безвестность. — Император Констанций II приезжает в Афины. — Тогдашнее состояние города. — Враждебное отношение церкви к греческой науке. — Парфенон — христианская митрополия Афин. — Церковные дела. — Святой Гислен. — Гражданское и политическое управление фемами Элладой и Пелопоннесом
1. Эпоха славянина Управды из Бедеряны в Иллирии, который в истории приобрел бессмертие под именем императора Юстиниана, сопровождалась бесчисленными переселениями народов и человекоубийственными войнами, чреватыми дальнейшими событиями для всей империи и, в частности, для страны эллинов. Неоднократные землетрясения и повальные болезни опустошали греческие города еще ужаснее, чем готы и славяне, в то время как народ изнемог под гнетом службы на судах, походов и невыносимых налогов и сильно поредел от мечей варваров.
Величествен был план императора Юстиниана разрушить слагавшийся на Западе мир германства, отнять обратно у остготов Италию, у вандалов — Африку, у вестготов Испанию, подчинить франков в Галлии и саксонских государей — в Англии, а затем править с босфорского престола объединенным заново римским государством, распространив на весь orbis terrarum однообразное законодательство. План этот, несомненно, может быть рассматриваем как последнее возрождение мысли о римской всемирной монархии. Безграничные бедствия, воспоследовавшие за войсками Юстиниана, вовлекли Прокопия в искушение взглянуть на события не столько в качестве историка, сколько в качестве памфлетиста; поэтому-то он и приписывает эти отважные предприятия единственно кровожадности императора, который-де намеревался погубить и Италию, и Африку.
Правда, гигантский план Юстиниана оказалось возможным выполнить лишь в ничтожной его части, да и то с чрезвычайным напряжением всех экономических и военных сил. Византийское государство — единственно культурное и, согласно преданиям старины, продолжавшее развиваться в формах цезаризма — было Юстинианом сильно ослаблено. Только из-за этого видеть в этом плане чуть ли не погибель для народов едва ли основательно, хотя мало разгаданный, в свою очередь, конечно, император слишком уж расточительно разукрашал свои предначертания яркими красками. Во всяком случае, в воле этого человека сказалась мощь, если он на сотни лет влиял на самосознание всех последующих императоров. Наконец, наряду с церковным и императорским деспотизмом Юстиниан увековечил свое имя, завершив великое здание римского законодательства, а ведь это последнее послужило прочной основой для всего дальнейшего развития гражданственности. Да и сам город Константинополь сделался и остался несравненным властителем над миром, прилежащим к Средиземному морю, даже когда арабские калифы отчудили от романского государства Сирию, Египет и Африку, а папы и франки — Западноримскую империю.
Хотя Восточноримское государство благодаря тягостным территориальным потерям несколько и утратило космополитический свой характер, но зато выиграло в усилении национальной своей основы, в существе эллинской. Латинизм, который шаг за шагом вытеснялся греческой церковью и местным обществом, через три столетия после Константина Великого не мог даже и претендовать На то, чтобы служить истинным отражением восточноримского общества. Тот же Юстиниан, который словно хотел лишний раз облатинить государство с помощью свода законов, составленного На языке Рима, строит, однако же, константинопольский собор в восточногреческом духе и освящает это чудо искусства во имя греческой святой, в соответствии с греческим же понятием божественной мудрости.
Из объединения греческого духа с христианством и римскими государственными формами возникает с VII века византинизм с его восточным своеобразным побытом. Восточноримская империя, ее церковь, полуазиатская, неограниченная власть императора, законы, искусства и науки и ее достойный удивления правительственный механизм все далее и далее отходят от латино-германского Запада, принимающего феодальные формы. Наконец, эта империя благодаря беспрестанно набегавшим на Босфор волнам славянских и туранских племен обрекается на героическую борьбу за самое свое существование — борьбу, которая затянулась на целых девять столетий.
Двадцатилетние войны Юстиниана с готами из-за обладания Италией, т. е. той страной, где сосредоточивались все святыни Римской империи, обрекли на погибель древности и в тамошних городах. Подобно тому, как для Греции и преимущественно для Афин царствование Юстиниана открывает собой переход в средневековую эпоху, то же самое и в то же время наблюдается на Риме и на Италии. Последствием обезлюдения Рима и Италии через войны с готами явилось переселение и колонизация лангобардов, которые основали в Италии германские государства и, смешавшись с латинской нацией, создали новую итальянскую народность. Вторжение названного германского племени и распространение его от цветущих равнин По вплоть до Региума в Калабрии падает на то самое время, когда славяне проникали с Дуная в северную Грецию и дальше.
Счастье для римского Запада было то, что его заняла одна из благороднейших отраслей арийской расы; обновив кровь латинян, она оказалась вполне способной на дальнейшее развитие культурных задач Рима. По уничтожении римского гражданства и права германцы насадили в Европе аристократический общественный принцип феодализма; основан же принцип этот был на сознании мужественной силы и на понятиях личной чести, свободы и верности долгу, т. е. на дохристианских доблестях, коим удивлялся еще Тацит и которых, по счастью, не упразднило и христианское крещение. Образование германских государств в соединении с началом единения, выставленным христианскою церковью, могло вскоре положить конец дальнейшим переселениям народов на Запад, и таким образом уже при Карле Великом оказалась восстановленной вторая Западноримская империя.
Напротив того, на несчастье византийского Востока, он подвергся колонизации славянских, гуннских и тюркских кочевых племен, и передвижение там народных волн не только не улеглось, но продолжалось в течение всех Средних веков, причиняя на всем Востоке опустошительные бури. Такое же долгое время Восточноримская империя, сузившаяся до пределов западной части Малой Азии, островов Архипелага и южного греческо-иллирийского полуострова, служила для всей Европы предохранительной стеной, оберегавшей ее от вторжения сарматских и азиатских орд.
Если в течение веков невежества Константинополь сохранился в целости, несмотря на все передряги, то это, как и сохранение Рима, представляется словно каким-то предустановленным историческим законом. Завоевать великую столицу на Босфоре славянам не удалось ни разу. Несравненное положение Константинополя при трех морях в связи с унаследованным от римлян искусством возведения стен обратили его на многие столетия в неприступнейшую крепость, какую когда-либо знавала история. За тройным поясом своих достойных удивления стен, отодвигающих в тень Даже пресловутые стены Иерусалима и Рима, горделивая Восточная империя могла, казалось, рассчитывать на полную несокрушимость. Изобретение греческого огня, искусство эллинских механиков и инженеров, тактические усовершенствования хорошо обученных войск, сила воли и ум, выказанные государственными лшдьми и императорами, наконец, консервативная сила сопротивления, сказывавшаяся в восточноримском государственном строе, Все это спасало Византию от сотни бед, тогда как Юстиниановы укрепления и в Фермопилах, и на перешейке оказывались бессильными предохранить Грецию от буйно набегавших на нее воли варварских племен.
Постепенное переселение славянских племен в балканские земли относится, впрочем, еще к доюстиниановой эпохе, ибо началось с конца III века, когда римляне утратили Дакию. Но переселение это развилось до громадных размеров, когда в Паннонии уничтожилось остготское королевство, и этот народ под предводительством Теодориха перебрался в Италию, ибо через это исчезла та придунайская твердыня, которая сдерживала нападения славян с Дона.
С 493 года славяне начали вторгаться в южные придунайские земли. Анты перешли через Гемус в 327 году и первое вторжение в Элладу учинили в 340 г. Единственно еще укрепления на перешейке сколько-нибудь сдерживали разбойничьи их набеги. В течение VI века из Скифии, расположенной по Днепру и Мэотису, и из внутренней Сарматии на Иллирию излились целые потоки народов. Славины, анты и болгары распространились по провинциям Мизии, Фракии и Эпиру. В 551 г. они обложили Фессалонику. Этот обширный богатый город, служивший для северной Греции вторым Константинополем, оборонялся с успехом, подобно гражданским общинам других укрепленных поселений вроде Эпидамния, Адрианополя, Софии, Коринфа и Патраса. В то же время линии Дуная и Савы оказывались все менее и менее способными к сопротивлению, после того как авары, преемники гуннов, на развалинах владычества Гепидского царства в Паннонии основали новое варварское королевство в конце царствования Юстиниана. Стало же это осуществимым для аваров, потому что лангобарды — племя, шедшее в хвос