Как супруг гречанки Елены Ангел, которая ему родила сына Гвидо, Гильом состоял в родстве и дружбе с властелином Неопатрэ и деспотом эпирским, так что северная граница его владения была защищена. Он стоял в наилучших отношениях к Венеции. Только в постоянных войнах, которые королевские наместники Морей вели против византийцев и лаконийских греков, он должен был с вспомогательным войском принимать участие. На мирный договор брата своего с императором Михаилом он смотрел как на вынужденный и потерявший силу со смертью Жана, так этого хотел король Карл.
Вследствие этого Беотия и Аттика снова стали терпеть от разбойничьих набегов Ликарио. Теперь именно Карл достаточно расширил свои дипломатические связи и военные средства, чтобы совершить давно намеченный поход на Восток. Герцог афинский должен был также для этого выставить снабженные войском галеры. Осуществление цели великого предприятия — завоевание Константинополя и восстановление латинской империи под скипетром Анжу — казалось, было обеспечено благодаря союзу, заключенному королем 3 июня 1281 г. в Орвието с папой Мартином IV, а также с Венецианской республикой. Тут произошла чреватая последствиями Сицилийская вечерня.
Михаил VIII, предлагавший свою помощь этому перевороту, сразу почувствовал себя свободным от угрожавшей ему опасности. Сицилийская революция одним ударом уничтожила великие предначертания Карла. Она сокрушила могущество Анжуйского дома в апогее его силы и произвела глубокое влияние на отношения в Греции, ибо она лишила тамошние франкские государства наиболее сильной их опоры и таким образом много способствовала их падению. Возведение на палермский престол арагонского короля Педро, зятя Манфреда, и возгоревшаяся вследствие этого ожесточенная война между домами Анжуйским и Арагонским за обладание Сицилией уже тогда дала бы возможность византийцам завоевать Грецию, если бы Андроник II, сын и наследник умершего в 1282 г. императора Михаила VIII, вместо своей педантичной учености и суеверия обладал силой воли и умом своего отца.
В это время герцогство Афинское находилось все же в наиболее счастливом положении из всех франкских феодальных владений. В то время как дом Вилльгардуена, как и многие другие роды завоевателей Морей, прекратился и управление этим княжеством перешло к менявшимся неаполитанским вице-королям, ла Роши держались еще неослабленными в своих законных и унаследованных родовых владениях. Как раз это прекращение княжеского дома Ахайи и должно было возвысить положение герцога афинского, единственного большого франкского властителя в Греции, который еще происходил из рода героев-завоевателей. Теперь там Гильом II был самым могущественным и уважаемым человеком; его герцогский двор в Фивах и Афинах занял место Андравидского двора. Его властное влияние простиралось через Бодоницу и Фермопилы до самой Фессалии. В приведенной в расстройство Морее его совет и голос имели решающую силу. Как высоко почитал король Карл дворянство дома ла Рошей, доказал он тем, что двоюродного брата герцога, Якова из Велигости, своего мореотского ленника, в качестве одного из своих секундантов он взял с собой в Бордо, где должен был состояться условленный поединок его с Петром Арагонским[401].
Занятый войной с Сицилией и с домом Арагонским, Карл отказался совершенно от своих предприятий на Востоке, тем более что и Венеция его покинула. Так как вследствие Сицилийской вечерни произошла полная перемена в общеевропейской политике, то Венецианская республика заключила десятилетнее перемирие с византийским императором. Она решительно требовала от Андроника, чтобы в эти условия был включен и герцог Афинский.
Карл Анжуйский, побежденный и доведенный до отчаяния, умер в январе 1285 г. Сын его Карл II находился еще в плену арагонском, а за него был правителем государства граф д’Артуа. Этот назначил герцога Гильома в байльи княжества Ахайского, так как этого требовали тамошние вельможи: блестящее доказательство того доверия и значения, каким пользовался герцог Афинский. Он управлял страной твердо, охранял ее от вторжений византийцев и выстроил в Аркадии сильную крепость Ди-матру. Оплакиваемый всеми франками, этот даровитый человек умер уже в 1287 г.[402]
Глава XIIc
Гвидо под опекой своей матери Елены. — Сент-Омеры. — Флоренц д’Авен, ленный князь Ахайи в качестве супруга Изабеллы Вилльгардуен. — Елена обручена с Гуго де Бриень. — Борьба за афинское ленное главенство. — Начало правления Гвидо. — Бонифаций Веронский. — Остров Эгина. — Смерть Гуго де Бриенна и Флоренца д’Авена. — Гвидо женится на дочери последнего Матильде; мать ее Изабелла выходит замуж за Филиппа Савойского, ленного князя Ахайи. — Гвидо делается регентом Неопатрэ. — Его поход в Эпир. — Бодоница и Салона. — Парламент в Коринфе. — Низложение Филиппа Савойского. — Гвидо — байльи Морей
Единственный сын Гильома Гвидо был еще несовершеннолетним, вследствие чего мать его Елена Ангел Комнен приняла правление. Таким образом в первый раз во главе франкского герцогства Афинского стояла гречанка. А так как и звание байльи ахайского вместо графа д’Артуа было перенесено на Николая II де Сент-Омер, властителя половины Фив, то Афины остались и теперь государством, руководящим всей Грецией[403].
Три брата из дома Сент-Омеров, сыновья Велы Николай II, Оттон и Жан, занимали тогда весьма высокое положение; они владели имениями и почетными званиями не только в Афинском герцогстве, но и в Эвбее и Морее. Жан был там даже маршалом, так как он женился на наследнице дома Нейли из Пассавы. Николай II после смерти своей богатой супруги Марии из Антиохии, дочери Боэмунда VI, женился в 1280 г. на Анне Ангел, вдове последнего из Вилльгардуенов, вследствие чего сделался обладателем Каламаты и других ленных владений Ахайи. Как владетель половины Фив, он построил в Кадмее такой великолепный дворец, что, по свидетельству греческой хроники Морей, там мог бы поместиться император со всем своим двором; он также настроил крепостей в Ахайе, хотя и не имел прямых наследников, и его положение там было настолько влиятельно, что король неаполитанский по смерти герцога афинского назначил его в байльи Морей.
Морейские бароны между тем только поневоле терпели правление назначаемых неаполитанским королем наместников; они желали возвращения того времени, когда страна их имела сильное туземное правительство. С тех пор как родственные отношения сделали средоточием греческих дел Анжуйский дом, они оказались в совершенной зависимости от неаполитанского двора. Там жили наследники императора Балдуина II. Сын его Филипп де Куртенэ, носивший титул императора, умер там же в 1285 г., и претендентские права и византийский императорский титул перешли к его дочери, от брака с Беатрисой Анжуйской, Катарине. Вследствие этого молодая девушка сделалась предметом многих династических происков.
Сам Андроник II домогался ее руки для сына своего Михаила, чтобы устранить таким образом посягательства на Константинополь наследников Балдуина, но только ему этот план так же не удался, как и его отцу не удалось через брак с Изабеллой Вилльгардуен присоединить к своей короне Морею. При этом же дворе жила наследница своего дома, молодая вдова Филиппа Анжуйского, между тем как страной ее предков управляли неаполитанские вице-короли. Случай возвратил ее туда в качестве правительствующей княгини.
В 1287 году в Неаполь явился Флоренц д’Авен, пятый брат графа Жана д’Авен из Генегау, с предложением своей шпаги родственному Анжуйскому дому. Молодой дворянин, имевший посредственные владения Брен и Галь, искал лучшего положения; в войне с Арагонией он оказал такие большие услуги, что Карл II сделал его коннетаблем Сицилии и возвел его еще выше. Ибо он разрешил ему жениться на овдовевшей «государыне Морей», своей свояченице Изабелле, снисходя к особенному желанию ахайских баронов, как то: великого коннетабля Жана Шодрон и Жофруа де Турнэ, владельца Калавриты. Он признавал также, что дела этой страны должны быть приведены в порядок твердой рукой. В день свадьбы, 16 мая 1289 г., Карл пожаловал Флоренца д’Авен и его супругу княжеством Ахайским, причем он обязал Изабеллу в случае ее вдовства не вступать в брак без его разрешения, в противном случае она лишалась этого княжества. Новобрачные отбыли на корабле из Бриндизи в Кларенцу со ста рыцарями и небольшим отрядом войска, вступили во владение Мореей и оживили замок в Андравиде отблеском прежнего блеска времен Вилльгардуенов. Морейские бароны с удовольствием присягнули своему новому рыцарственному государю, который начал управлять с свежими силами. Елена, регентша Афин и опекунша своего сына Гвидо, присягнула ему.
Княгиня эта также искала опоры во втором браке. Она наметила для этого своего зятя Гуго де Бриенна, овдовевшего после смерти Изабеллы ла Рош, и не могла сделать лучшего выбора. Граф Лечче был ленником Неаполитанского королевства, барон половины баронии Скорты, или Каритены, один из самых уважаемых людей Франции, Италии и Греции. Он приехал в Фивы и женился на Елене, как кажется, в конце 1291 года[404]. Так как он ей записал половину этой морейской баронии как резиденцию вдовы, то Елена с этих пор называлась властительницей Каритены[405]. Гуго, который привез с собой своего сына Вальтера от первого брака, сделался опекуном своего пасынка Гвидо ла Роша и как таковой регентом Афинского герцогства.
Гордый своими предками де Бриенн увидел, что Флоренц д’Авен сделался правителем Ахайи за жену свою Изабеллу, и отказался ему присягнуть за Афины, так как, согласно ленным законам, он обязан был присягать в верности только своему сузерену Карлу. Совершенно такой же опасный спор по поводу феодальных отношений между княжеством ахайским и афинским правительством, как тот, который некогда рассорил дом ла Рошей с домом Вилльгардуенов, вспыхнул снова, но, к счастью, не привел к войне, потому что общий ленный государь обеих сторон был в состоянии ее предотвратить. Но процесс тянулся долгое время в курии Карла при посредстве послов, так как ни один из спорящих в назначенный Карлом срок не мог явиться. Карл отверг, впрочем, доводы Гуго, противопоставив им букву текста грамоты, данной им Флоренцу и Изабелле при наделении их этим леном, в которой им прямо передавалось право принимать ленную присягу (homagium) от герцогства Афинского. Он смотрел на власть Гуго Бриенна и Елены над герцогством только как на предоставленную им на время несовершеннолетия Гвидо должность байльи или наместничество, поэтому он от них потребовал, согласно обычаям Ромейской империи, чтобы они присягнули князю и княгине ахайским, если хотят продолжать это опекунство. Этот спор оставался долгое время нерешенным.