алекой земле сардинскими и сицилийскими делами, не обладал в достаточной мере ни средствами, ни силой воли, чтобы укрепиться в герцогстве Афинском, что он мог бы сделать, лишь затратив большие средства, при помощи значительного войска под умелым руководством.
Смельчак, которому суждено было наконец изгнать каталанцев из их прекрасной страны, давно был готов к этому. Это был не воин, не герой, а умный спекулянт и купец, унаследовавший удачу и значительную часть богатств своего приемного отца Никколо Аччьяйоли; с возрастающим самоудовлетворением наблюдал Нерио из Коринфа и Мегары разложение Каталанского государства и долго спокойно смотрел на совершавшуюся там перемену династий и призвание Педро IV, потому что и ему было весьма желательно, чтобы наваррцы не засиживались в герцогстве. Но когда они были изгнаны из страны, где король арагонский не мог быть для него страшен, он принялся за дело. Венецианцы не препятствовали ему. На Эвбее у него были могущественные друзья. Здесь был в особенном почете дом Сарачени, происходящий, верно, из Сиены, где до сих пор есть дворец этого рода. Главе семьи, Сарачено де Сарачени, Венецианская республика в 1370 году дала право гражданства. Жена Нерио, Агнеса Сарачено, была, кажется, его дочерью. Благодаря ей Нерио добился помощи негропонтского байльи, которого он — под предлогом совместной с венецианцами борьбы против турецких корсаров — склонил отдать ему в наймы галеру с экипажем. Хотя Нерио сам был владетелем коринфской гавани, откуда он отправлял пиратов на добычу, у него самого не было военных судов, на вооружение которых не дали бы согласия венецианцы. Его войска были также весьма незначительны; они состояли главным образом из наемников, албанцев и турок. Таким образом, печальнее всего то, что некогда столь страшное могущество каталанцев было сокрушено такими ничтожными средствами.
Раздоры между знатными каталанцами во время отсутствия Рокаберти и борьба из-за наследницы Фадрике облегчали предприятие Нерио. Он также искал руки юной Марии для своего зятя Пьетро Сарачено. Но ее гордая мать, отвергнув предложения выскочки, обручила дочь с Стефаном Дукой, сербским князьком в Фессалии, что восстановило против нее всех франков и греков, особенно владетелей Мизитры и Фессалоник. Оскорбленный Нерио начал против нее войну, напав на ее союзников, каталанцев. В 1385 году он вторгся из Мегары в Аттику. Так как в герцогстве не было еще вице-короля, то власть оставалась в руках Антона и Рожера Лориа. Они выступили навстречу врагу, но пали в сражении, и Нерио беспрепятственно вошел в открытую часть Афин. Это было в первой половине 1385 года; тотчас вслед затем он принял звание владетеля Коринфа и герцогства[630]. Лишь в Акрополе, так удачно выдержавшем за несколько лет назад осаду наваррцев, испанцы продолжали отчаянно сопротивляться; они послали гонцов ко двору короля просить его о скорейшей помощи.
Теперь Педро IV сообразил, какую ошибку он сделал, оставив герцогство без генерального викария и без войска. Напрасно искал он союзников. В письме к начальникам наваррцев в Морее от 17 июля 1385 года он называет их общими врагами в герцогстве лишь греков и турок, так что он, очевидно, еще не знал, что Афины уже в руках Нерио. Но удивительно также, что он не вспомнил об этом обстоятельстве год спустя, когда он 17 августа
1386 года писал тем же наваррцам, что будущей весной в герцогство будет отправлен Бернардо де Корелла с сильным отрядом[631]. Он благодарил Майотто и Суперана за услуги и обещал, что его вице-король будет с ними заодно душой и сердцем, тем более что его и короля наваррского связывает теснейшая дружба[632].
Педро потому уже рассчитывал на содействие наваррцев, что Нерио видел в них врагов, так как они захватили морейские владения дома Аччьяйоли. Однако не видно, чтобы они оказали королю какую-либо помощь. С отозвания Рокаберти он так небрежно относился к своим греческим владениям, как будто совершенно перестал дорожить ими. Вместо нового вице-короля Кореллы в Грецию был отправлен лишь небольшой отряд под предводительством дона Педро де По. Этому последнему испанскому коменданту Афин удалось высадиться в Пирее и пробиться в Акрополь, где он мужественно защищался более года[633].
Педро VI умер 5 января 1387 года. Его сменил на арагонском троне сын его Хуан; последний вновь назначил своего друга Рокаберти генеральным викарием герцогства, куда тот должен был отплыть с флотом. О назначении этом король сообщил из Барселоны начальнику наваррцев, Бордо де С. Суперану 17 апреля 1387 года[634].
В это время при арагонском дворе был Геральд Родонельс, присланный из Акрополя Педро де По. Несмотря на кольцо войск Нерио, крепость имела возможность сообщаться с Испанией. Геральд должен был принести новому королю присягу всех тех укреплений, где еще держался де По. Хуан повелел ему присягнуть виконту[635].
Очевидно, оставались еще — вернее всего, в Беотии — укрепления, где держалось знамя Арагонии. Но Нерио мог беспрепятственно продолжать осаду Акрополя и в то же время в союзе с негропонтским байльи нанести чувствительное поражение турецким пиратам, с чем его поздравила венецианская синьория[636]. Если Рокаберти с флотом и добрался до Пирея, то было уже поздно. Стесненный до последней крайности, потеряв надежду на подкрепление из Испании, мужественный Педро де По сдал, наконец, Акрополь. Дата этого события неизвестна; вероятно, оно произошло в 1387 году. Таким образом племянник Никколо Аччьяйоли вошел победителем в крепость Афинскую, и Каталанскому государству настал конец.
Преобразование правительственного механизма было совершено флорентинским завоевателем с изумительной быстротой. Покинутые королем арагонским, каталанские бароны не осмелились сопротивляться. Насколько славно было вступление их отцов в Элладу, настолько позорно было их бегство из этой страны, для населения которой они так и остались беспочвенной колонией иноземцев. Они испытали ту же участь, которая благодаря их предкам постигла некогда бургундцев. Покинув все свои лены и владения, возвратились испанцы в Сицилию и Арагонию. Ни у одного летописца мы не находим никаких сведений, когда и как их не стало в Греции. Все эти Лориа, Новеллесы, Фустеры, Баллестеры до такой степени исчезли из Аттики, что теперь самое тщательное исследование не может открыть здесь ни следа их былого существования[637]. Многие каталанцы менее высокого звания поступили наемниками к разным государям. Лишь в немногих местностях некоторое время оставались еще испанские роды; так, например, в Салоне, а также в Эгине, где удержалась боковая линия Фадрике. Этот остров после смерти дона Людовика перешел к Хуану, сыну Бонифацио де Арагона; когда последний в 1385 году умер, ему наследовала его дочь, имя которой неизвестно. Кажется, Нерио — вероятно, вследствие какого-либо договора — не беспокоил эту последнюю Фадрике. В 1394 году она вышла замуж за Антонелло Каопену, очевидно, испанца, дом которого еще некоторое время владел островом[638].
Остается, во всяком случае, поразительным тот факт, что отряд храбрых наемников сумел в течение семидесяти лет, несмотря на множество врагов, держаться в благороднейшей стране эллинов и обессмертить себя в истории Афин. Изо всех наемных войск, славных и страшных в Европе, ни одно не достигло славы каталанцев. Но и они являются неорганическим элементом в жизни Греции, чужеядным растением, которое лишь по непредвиденному случаю попало на классическую почву. Достославные геройские подвиги этой касты воинов были или бесполезны, или вредны для человеческой культуры, представляя собой памятный эпизод в кровавом эпосе средневековой военщины Западной Европы. Ни в Афинах, ни вообще в Греции каталанцы не оставили никаких памятников своего владычества или же таковые исчезли бесследно. Даже в Акрополе, где они, несомненно, произвели некоторые изменения, особенно устройством укреплений, не открыто никаких остатков последних[639]. Монет компании не существует. Их не чеканили ни каталанцы вообще, ни сицилийские герцоги для Афин. Монеты Фредерика II Сицилийского и его преемников имеют также титул Dux Athenarum et Neopatriae.
Глава XXI
Флоренция и Афины. — Переворот в Афинском герцогстве, совершенный Нерио. — Исчезновение феодализма. — Сближение с греками. — Восстановление греческого архиепископства в Афинах. — Возрастающий перевес греческой национальности. — Медичи в Афинах. — Поселения албанцев в Элладе. — Нерио и Венеция. — Его родство с Феодором Мизитрским и Карло Токко. — Венеция приобретает Аргос и Навплию. — Феодор завоевывает Аргос. — Нерио в руках наваррцев. — Он заключает с ними договор. — Нерио и Амедий VII Савойский. — Он становится данником султана. — Владислав Неаполитанский жалует ему Афины. — Феодор передает Аргос венецианцам. — Смерть Нерио
1. Уже в 1345 году республика на Арно вступила в мимолетные отношения с далекими Афинами в силу того обстоятельства, что Вальтер де Бриеннь, кратковременный властелин Флоренции, носил титул герцога афинского. Сорок лет спустя флорентинцы с гордостью могли указать на то, что один из их граждан занял в Акрополе трон, бывший достоянием домов ла Рош, Бриеннь и арагонцев. Сила флорентийского капитала сменила в обладании Афинами рыцарство крестовых походов и военное государство испанских конквистадоров. В 1387 году даже наиобразованнейшему флорентинцу не пришло бы на ум сравнить его цветущий родной город с античными Афинами, взвесить духовное значение обоих городов и вывести заключение, что Флоренция достойнее кого бы то ни было дать властелина городу греческих мудрецов и государственных мужей. Но мы можем сделать это, мы имеем возможность показать, что Флоренция уже в XIV столетии занимала на Западе положение, близкое к положению Афин во времена их лучшего расцвета.