– А где играют? Есть публичные игорные дома?
– Ну да, это всё в публичных местах происходит, только игорными домами их не зовут. В гостиницах, ресторанах, чайных лавках, спа – везде можно играть на деньги.
– Да ну? Что, в деревне разве и спа-салон есть?
– Ха, ты, наверное, впервые в Туцзыво едешь? Там полно спа-салонов, куда ни плюнь, везде спа-салон. Если не хочешь на деньги играть, можешь проститутку найти. Там мест, где можно поразвлечься, много, и проституток тоже хватает. Есть и местные, и из городов других провинций, а еще есть – иностраночки… русские! – с восторгом рассказывал паренек, время от времени пощелкивая пальцами.
Но Ша Ху не заразился восторгом своего шофера, а напротив, сразу умолк. Он повернулся и уставился в боковое окно, тщательно рассматривая сквозь пелену вздымающейся из-под колес пыли пейзажи, стремительно сменяющие друг друга.
4
Путь такси марки ООН преградила деревянная жердь, перекинутая поперек дороги. Водитель опустил стекло и крикнул пареньку, который держал в руке маленький красный флажок:
– Чего это вы тут дорогу перегородили, а ну-ка, помоги мне. Убери деревянную жердь, дай проехать!
– У тебя что, глаз нет? Впереди дорожное полотно ремонтируют, проезд закрыт! – державший красный флажок паренек был невысок ростом, но обладал зычным голосом.
– Братец, ну я тебя прошу! Подсоби мне, у меня срочное дело, дома человек заболел, – нервно затряс головой водитель.
– Нет, не выйдет, мне всё равно, пусть там у тебя дома даже умер кто-то. Нельзя проезжать – значит, нельзя! Вся дорога перекрыта! – дежуривший на дороге паренек развернулся, собравшись уходить.
– Ну постой, постой, постой! Братишка, давай договоримся! – шофер поспешно открыл дверь и выскочил из машины, преследуя того по пятам. – Братишка, вот, держи, купи себе арбуз, утоли жажду. С этими словами он достал из кармана десять юаней и сунул их дежурному.
– Нет, не пойдет, не пойдет, – дежуривший на дороге паренек стоял за принцип и от денег отказывался.
– Вот еще десять юаней, возьми, возьми, – водитель вновь выудил из кармана банкноту в десять юаней и сунул пареньку в руку.
– Ну ладно, проезжайте, – дежурный поднял жердь.
– Спасибо, спасибо! – водитель вновь завел машину.
– Но там впереди дорогу ремонтируют, разве мы сможем проехать? – заволновался Ша Ху.
– Да какой там к черту ремонт, только деньги дерут! Это торговля, если нет связей, то на такую работу не попасть, – сказал водитель, указывая на собиравшего деньги на дорожной заставе паренька. – Этот сосунок, может быть, шурин начальника управления государственных дорог!
– И что, никто в это не вмешивается? – спросил Ша Ху, прикинувшись незнающим.
– Не вмешивается? Оно и хорошо, что никто не вмешивается! Если вмешаются, то начнут деньги брать, хорошо еще, что пока никто не взял это дело на контроль, а то денег бы начали всё больше и больше брать! – с негодованием ответил шофер.
– А ты хорошо знаешь поселок Туцзыво? – сменил тему Ша Ху.
– Хорошо, так хорошо, что могу туда с закрытыми глазами доехать. Я же родом как раз из Туцзыво, – сказал паренек.
– А ты знаешь одного учителя по фамилии Е? Это старик, который ушел на пенсию из сельской средней школы. – Единственной целью, которую преследовал Ша Ху в своем путешествии в Туцзыво, было желание навестить этого старика – жив он еще или нет?
– По фамилии Е, говоришь? Вроде не слыхал. А сколько ему лет? – покачал головой сидевший за рулем паренек.
– Да уж семьдесят – восемьдесят. Я слышал, что вроде несколько лет назад он еще был жив, не знаю, не умер ли сейчас, – Ша Ху очень боялся, как бы его поездка не оказалась напрасной.
– Я всех учителей средней школы знаю, как же это я мог ничего не слышать про этого человека? – щелкнул языком паренек.
– Ты еще молод, а я уж и не упомню, как звали этого учителя по фамилии Е. На самом деле даже когда я учился в сельской средней школе, я не знал, как его зовут, знал только, что его фамилия Е, и учителя, и школьники называли его стариком Е. Он когда-то служил в гоминьдановских войсках, – Ша Ху старался объяснить поконкретнее.
– А, так это то старое чудо-юдо! Знаю я его, этому старому гоминьдановскому вояке сейчас как минимум восемьдесят исполнилось. Он еще жив, целыми днями вино хлещет, полностью ослеп. А ты что, тоже родом из Туцзыво? Что-то я тебя никогда не видал, к тому же и выговор у тебя не местный, – паренек бросил на Ша Ху несколько крайне подозрительных взглядов.
– Я родился в Туцзыво – как говорят тамошние старики, я самый настоящий «зайчонок, выбравшийся из заячьей норы[34]», уж тридцать лет скоро будет, как в родных краях не бывал. Акцент у меня не сильно изменился, разве что нахватался я интонаций из разных других диалектов, – представился Ша Ху.
– Ха, ну тогда всё ясно! Когда ты из Туцзыво уехал, я еще и не родился. Я знаю только, что за эти десять с лишним лет несколько выходцев из Туцзыво стали футбольными звездами и известными певцами. Они очень популярны! Чжан Тетоу из национальной футбольной сборной – наш человек, родом из Туцзыво, настоящий игрок национальной футбольной команды, денег он ого сколько загребает; когда он в прошлом году в Туцзыво приезжал, я у него еще и автограф выпросил. Такой крутой! А еще ведущий передачи «Веселые проделки», по прозвищу Арбуз, тоже родом из Туцзыво; этот малый всегда был остер на язык, теперь он очень прославился, за счет своих острот да ругани в люди выбился. Черт, да если бы я знал, что остротами и бранью можно денег заработать, то я бы в этом с детских лет упражнялся. Зачем мне было зубрить таблицу умножения и делать комбинированные примеры на четыре арифметических действия? Черт! Ну разве ж это честно? – паренек очень быстро переключился с восхищения и гордости на зависть и гнев.
– Эге, недаром говорят – заяц не ест траву возле своей собственной норы. Выходцы из Туцзыво даже на чужбине способны на великие свершения! – невпопад поддакнул Ша Ху.
– А вот мы столько времени болтаем, но я до сих пор не знаю – откуда ты возвращаешься? – спросил паренек.
– Я работаю в Пекине, – ответил Ша Ху.
– В Пекине? А как тебя по фамилии-то? Из Туцзыво в Пекине мало кто проживает, – паренек не знал, стоит ли верить Ша Ху или нет.
– Моя фамилия Ша, я в 1978 году поступил в университет и уехал в Пекин, – негромко ответил Ша Ху. Ему казалось, что по сравнению с игроком национальной футбольной команды и телеведущим он несколько проигрывает в известности.
– Эге, так тебя Ша Ху, наверное, зовут. В университете профессором служишь, я слыхал про тебя, – ощерился водитель в улыбке.
– Да, меня зовут Ша Ху. Уж около тридцати лет прошло, а я впервые возвращаюсь в Туцзыво! – сказал он уже погромче. То, что пареньку было известно имя Ша Ху, его действительно на время обрадовало. Похоже, в Туцзыво Ша Ху всё же обладал определенной известностью.
– А не слыхал ли ты про человека по имени Гэ Цзибао? Вы с ним вместе учились в начальных классах, – паренек специально нажал на тормоз, чтобы обернуться и посмотреть на Ша Ху.
– Гэ Цзибао? Ты, наверное, имеешь в виду Сорванца Гэ? Сорванец Гэ – это его прозвище. Ох и вредный же он был, любил подворовывать по мелочи, был нечист на руку. Подарил нашему классному руководителю навоз в консервной банке под видом соевой пасты, а еще любил подглядывать за девочками в туалете, в те времена он был отъявленным хулиганом. – Ша Ху действительно припоминал товарища своих минувших дней.
– Эге, так он был таким плохим! Он мой отец. Я – сын Сорванца Гэ! – удрученно буркнул паренек.
– Ого, вот ведь совпадение! И как твой отец сейчас поживает? – смущенно откликнулся Ша Ху.
– Умер! Уж десять лет как умер, – спокойно сказал парень.
– Да? Как же так вышло?
– Выпил лишнего и разбился насмерть, врезавшись на мотоцикле в стену общественного туалета у дороги. Кстати, это был женский туалет.
– Ну и несчастье! – Ша Ху уже не знал, что и сказать. – А ты внешне совсем не похож на своего отца, – Ша Ху попытался загладить ту неуважительность, с которой только что говорил о нем.
– Ты только ни в коем случае так не говори, – паренек так и не смягчился, – моей маме такие разговоры не по нраву.
5
Дорога от уездного города до Туцзыво действительно оказалась неровной: после того как они съехали со скоростной магистрали, машина начала раскачиваться из стороны в сторону даже быстрее, нежели продвигаться вперед. Водитель Гэ называл эту дорогу «массажной» и говорил, что она идеально подходит для таких профессоров, как Ша Ху. Человек, сидевший в трясущейся, раскачивающейся из стороны в сторону машине, действительно испытывал ощущения как от массажа. Гэ шутил, что, помимо денег за извоз, должен заодно еще и взимать плату за массаж.
Когда машина проезжала через излучину реки, днище то и дело натыкалось на торчащие из русла камни, издавая скрежет и скрип. Вода в реке не задерживалась: когда лили дожди, в ней бурлила вода, но стоило только дождю остановиться, как река тут же иссыхала, оставалось только ее обнаженное русло да смытые водой с гор большие и маленькие валуны. Сына Сорванца Гэ (Гэ Цзибао) звали Гэ Тяньси, по старому счету[35] ему был двадцать один год, и он уже три года как занимался частным извозом.
После того как Ша Ху поведал ему о том, как вел себя прежде его отец, он больше не проронил ни звука.
Ша Ху чувствовал себя крайне смущенным и тихонько ущипнул себя пару раз за ляжку, вроде как в качестве наказания. Он хотел разрушить эту неловкую тишину, но при этом не знал, о чем заговорить. И вот в тот момент, когда он, погрузившись в тяжелые раздумья, с усилием шевелил мозгами, раздался неприятный громкий звук, из-за которого внутри у него всё похолодело от страха. Похоже, днище машины опять напоролось на камень. Ну, теперь они окончательно застряли! Шофер Гэ с выражением безысходности на лице вышел из салона, достал из багажника металлический щуп и залез под машину, чтобы выковырнуть из-под нее камень. Ша Ху вслед за ним тоже вышел наружу и стал помогать ему, убирая лежащий вокруг колес щебень.