– Ага, ага! Хорошо, хорошо! Хорошенько служи, парень! Армия – это и университет, и большой плавильный котел! Стремись к цели, чтобы добиться успеха, закали себя в испытаниях!
Иньцай и командир роты в один голос ответили главе военного округа:
– Не извольте беспокоиться, товарищ глава военного округа! Обязательно оправдаем ваши искренние надежды!
Глава военного округа удовлетворенно покачал головой и спросил с улыбкой:
– Парень, а девушка у тебя есть?
Иньцай покраснел, присутствующие вновь разразились смехом. Командир роты торопливо отдал главе военного округа честь:
– Позвольте доложить, глава военного округа, товарищ Иньцай всеми мыслями погружен в работу и учебу, а о личном думает в последнюю очередь.
– Учеба и работа вовсе не исключают наличия личной жизни! – произнес с серьезным видом глава военного округа. Он повернулся и сказал сопровождающему его командиру полка: – Этот паренек неплох, у него есть многообещающие задатки, их стоит развивать!
Командир полка тотчас же ответил:
– Так точно!
Вернувшись в общежитие, Иньцай раз за разом вспоминал обстоятельства новогоднего вечера, будто бы прокручивал воспоминания на повторе, и с особой тщательностью размышлял над каждой фразой, сказанной главой военного округа при разговоре, боясь, как бы не упустить какое-то ключевое звено. Особенно весомо звучали слова «Этот паренек неплох, у него есть многообещающие задатки, их стоит развивать!» – под их тяжестью Иньцай едва-едва мог перевести дух. Он молча молился в душе небесному владыке, чтобы командир полка и командир роты так же глубоко, как и он, прониклись приказом главы военного округа и поскорее воплотили его в жизнь; он чувствовал, что рано или поздно ему представится шанс. Хотя зимние ночи на севере очень долгие, но однажды всё равно наступает рассвет. Иньцай обнимал и поглаживал зурну под одеялом. Он вновь вспомнил, как родители рассказывали ему про гадание на его первый день рождения, когда ему исполнился год, и он схватил флейту. Возможно, это и правда предрешено, ведь именно из-за той флейты он начал учиться играть на зурне и не исключал возможности, что к этому подтолкнул его перст судьбы. Иньцай с абсолютной уверенностью полагал, что дальнейшая его жизнь будет тесно связана с зурной, то есть с игрой на духовых.
Ближе к рассвету он задремал и во сне впервые увидел бабушку. Когда та умерла, Иньцаю было не больше шести лет. Во сне образ бабушки был очень размытым, она походила и на старушку, и на старичка. Проснувшись, Иньцай удивился тому, что забыл практически все обстоятельства своего сна, но отчетливо помнил последние произнесенные бабушкой слова. Перед тем, как испустить дух, бабушка сказала лишь одно слово, и слово это было «Холодно!». Иньцая невольно пробила дрожь, он выглянул в окно: снаружи царило снежное царство. Эге, так это окно было неплотно закрыто, и пронизывающий северный ветер изо всех сил рвался в комнату через щель между оконными створками, издавая при этом тоненький свист, который напоминал зурну.
Пробивающийся сквозь оконные щели ветер будто напомнил о чем-то Иньцаю. Он торопливо достал из-под одеяла свою ненаглядную зурну, собираясь вволю потешить свою душу игрой.
14
Цзиньцай проворочался в постели целую ночь, впадая то в восторг, то в волнение, то снова в восторг, и к рассвету наконец-то смог кое-что сообразить. Восторг его был сам собой разумеющимся, ведь большинство счастливых моментов его детства были связаны с той мусорной свалкой, что находилась за казармой гарнизона. Сейчас же он обнаружил в своем высшем учебном заведении на далекой чужбине еще большее богатство мусора, чем ему доводилось видеть в детстве, и это разбудило в нем неуемную ребячливость. Кроме того, мусор давал ему реальную возможность решить проблему с расходами на учебу и в то же время облегчить финансовое и моральное бремя, лежавшее на его отце, Дун Баошуе. Это было крайне важно.
Волнение Цзиньцая тоже было очень просто понять: если студент начнет собирать в университете мусор и вторсырье, то пойдут разговоры, что это неприлично, недостойно, невообразимо. И это могло коснуться не только самого Цзиньцая: он пока и вообразить себе не мог, какие последствия может повлечь за собой такое поведение, о какой проблеме оно просигнализирует. Ему казалось, что он осрамится, что его осудят однокурсники, учителя и даже учебная администрация.
В представлении обычных людей мусор – это что-то грязное, но Цзиньцаю он сулил богатство. Собирать или не собирать? Раз за разом Цзиньцай обдумывал этот вопрос, ища доводы в пользу то одного, то другого решения. «Нет, нельзя собирать мусор, – отговаривал он себя, – люди станут на меня коситься, я опозорюсь перед однокурсниками и учителями и может даже спровоцирую большой беспорядок». Но каждый раз, когда в его воображении всплывали те горы мусора, он испытывал какое-то наслаждение. Мусор был для Цзиньцая огромнейшим соблазном, которому невозможно было противостоять.
Он решил оценить обстановку и еще раз всё тщательно обдумать. Сон к нему так и не шел, вместо него ощущалось одно только радостное возбуждение. Ранним утром второго дня Нового года Цзиньцай, с красными от недосыпа глазами, еще раз сделал круг по всему кампусу, а потом разузнал, как за пределами университетского городка обстоят дела с закупкой вторсырья и где расположены точки приема. Кое-какие мелкие перекупщики, принимавшие вторсырье, каждый день разъезжали по кампусу на своих трехколесных тележках.
Цзиньцай сжал зубы и решил рискнуть: «Берусь»! Он решил по возможности действовать втайне, собирать мусор во время новогодних каникул, пока студентов не было – они разъехались праздновать по домам. Он взял парусиновый мешок и начал как ни в чем не бывало расхаживать то там, то тут. Когда ему попадались пивные бутылки, банки с отрывным отверстием или бутылки из-под минералки, он, удостоверившись, что его никто не видит, быстро запихивал их себе в мешок. На то, чтобы набить мешок под завязку, требовалось не так уж много времени. А после он относил парусиновый мешок в ближайший пункт приема вторсырья или к телеге перекупщика, где каждый раз ему удавалось получить за собранный мусор по три – четыре юаня. Для Цзиньцая этот доход был просто огромным.
За зимние каникулы Цзиньцай одной только продажей вторсырья заработал двести шесть юаней, собрав деньги на учебу за целый семестр.
Теперь он знал, как ему поступить; он не хотел отказываться от этого не требующего стартового капитала бизнеса, но и заниматься им тайком, словно вор, тоже был не намерен. Проведя в усиленных раздумьях все каникулы, он набросал у себя в голове план: собирать вторсырье у всех на глазах, с размахом, открыто. В начале нового семестра он обратился к старосте их группы и секретарю комсомольской ячейки и полно изложил свою идею, которую долгое время обдумывал. Он предоставил кадровому составу группы анализ того, в каких условиях живут малоимущие студенты всей их группы, всего курса и всего университета, разъяснил, какое большое значение имеет защита окружающей среды и переработка ресурсов, а также то, какое позитивное влияние окажет совмещение работы и учебы на воспитание боевого духа, на взросление и преуспевание студентов, и выступил с конкретным планом по реализации данной инициативы.
Кадровый костяк группы изучил и обсудил его предложение и в итоге пришел к выводу, что Цзиньцай выдвинул очень ценную идею. Они представили доклад куратору группы и руководству факультета, и те обещали им свое содействие. И вот развернулись грандиозные тематические мероприятия под лозунгом «Ценим ресурсы, защищаем окружающую среду, трудимся и экономим, очищаем души!», в которых приняли широкое участие все учащиеся группы. Главным ответственным за эти мероприятия однокурсники единогласно избрали Цзиньцая.
Дун Цзиньцай стал инициатором этих мероприятий и получил от них наибольшую выгоду. Сначала в деятельности участвовала вся их группа, а потом рамки мероприятий расширились до целого курса и даже университета. На деньги, собранные от продажи вторсырья, удалось оказать материальную помощь многим студентам, чьи семьи испытывали финансовые трудности. А еще они пожертвовали более тысячи юаней на поддержку детей, происходивших из старых освобожденных районов и не получивших образования, и беженцев из районов бедствий.
Все расходы на учебу Цзиньцай теперь оплачивал, зарабатывая сбором мусора. Он не только не брал денег у родителей, но еще и, учась на третьем курсе, отправил на Новый год своему отцу, Дун Баошую, шестьдесят юаней, объяснив в приложенной записке, что заработал их, совмещая работу с учебой.
В тот год Дун Цзиньцай удостоился почетного звания «передовой студент всей провинции, совмещающий учебу с работой» и получил вознаграждение – двести юаней.
15
Пока Цзиньцай в университете с энтузиазмом собирал мусор, а Иньцай в армии с воодушевлением играл на зурне, третий брат, Муцай, решительно подал заявку на досрочное участие в едином государственном экзамене.
Начиная с их набора, срок обучения в средней школе старшей ступени увеличивался с двух до трех лет. Муцай не хотел больше сидеть дома и слушать ворчание своих родителей, он решил пораньше покинуть дом и пораньше начать работать.
Муцай планировал поступить в училище, университет он не рассматривал. Он не хотел видеть, как его родители с удрученным видом, тяжело вздыхая, тревожатся о том, как им оплатить его обучение; если поступать в университет, то придется учиться как минимум четыре года, а училище можно закончить за три года, а потом начать зарабатывать и содержать семью, не завися больше от отца.
Муцай всё никак не мог отделаться от того удара, который нанесли его психике старые ржавые плоскогубцы, которые он схватил во время гадания на день рождения. Он сказал Дун Баошую:
– Пап, давай не будем идти против судьбы, мой удел – быть рабочим и заниматься физическим трудом, не надо больше ерепениться. Дедушка часто говорит: «Каждый сверчок знай свой шесток»; так вот я – сверчок, и мой шесток – это училище, я не хочу гнаться за журавлем в небе и поступать в университет. К тому же если я пойду в училище, мы сэкономим деньги, в университетах плата за обу