Предисловие
Я готов со всей ответственностью заявить, что Дунфан Ю – это опередивший свою эпоху дурак. Я его не только терпеть не могу, но и ненавижу (так с детства привык говорить Дунфан Ю; стоит мне только его вспом нить, сразу забываю про все правила грамматики и стилистики). А всё потому, что однажды он едва не убил меня, из-за этого я и вспоминать его не хочу, и забыть не могу.
Говорят, что склонность предаваться воспоминаниям о прошлом – это признак старения; но я вовсе не стар душой и к тому же полностью уверен в том, что смогу проработать еще один срок на руководящей должности – в шестьдесят выйти на пенсию будет в самый раз. После того как мне перевалило за пятьдесят, меня часто стали одолевать симптомы почечной, легочной, сердечной и прочих недостаточностей. О происходящем в данный момент забываю, стоит только глазом моргнуть, а вот дела и персонажи из прошлого частенько назойливо мельтешат у меня перед глазами, и чаще всего появляется именно дурак Дунфан Ю – мой друг детства, одноклассник, товарищ в пору юности. Его от рождения улыбающаяся физиономия частенько снится мне.
Каждое новое поколение сильнее предыдущего
Дунфан Ю изначально звался Дунфан Ляном, ведь он родился в тот год, когда китайский народ поднялся с колен. Его отца тоже звали Дунфан Лян[20]. Слог «лян» в их именах звучит похоже, но обозначается разными иероглифами; при произношении разницу можно заметить, только если хорошо прислушаться, в противном случае слова легко перепутать.
Несмотря на то, что имя сына – Дунфан Лян – горячо прославляет прогресс общества, достоверно повествует о смене эпохи и обладает явным политическим значением, в результате неудачного стечения обстоятельств его очень просто спутать с отцовским именем, и из-за этого отец с сыном частенько попадали в неловкие ситуации, одновременно откликаясь на чей-либо оклик.
Единственным путем к избавлению от этих хлопот была смена имени. Вот только чьего?
– Чье имя менять будем? – спросил Дунфан Лян-сын.
– Что?! Ты еще спрашиваешь, молокосос! Ну конечно же твое, где ж это видано, чтобы сын заставлял отца имя сменить? – кричал на сына Дунфан Лян-отец.
Но как же тогда переименовать сына? К изначальному имени ближе всего по смыслу имя Дунфан Бай[21].
– Так не пойдет, Бай мне не подходит! – дурачок, которому совсем недавно исполнилось семь лет, воспротивился воле отца.
– Да что же тут неподходящего? Белый и Светлый – одно и то же. «С криком петуха приходит белый день»[22]. Дунфан Бай означает, что на востоке рассвело, это же очень хорошо! Вот и будем тебя звать Дунфан Баем! – настаивал отец.
– Не будем, не будем! Если хочешь, сам так зовись, а я не буду! Иероглиф «Бай» есть в словах «белогвардеец», «белая армия», «идиот», «белый флаг», «бессовестный», ничего хорошего с ним не связано! Если тебе нравится, то пусть тебя зовут Дунфан Баем, а я буду зваться Дунфан Ляном. Мы с тобой поменяемся, – упрямился сын.
– Ну и как же ты хочешь, чтобы тебя звали? – смягчился отец.
– Пускай будет Дунфан Хун[23]! – сказал сын, моргая.
– Ишь, какой смелый, да разве могут тебя так звать? Красный Восток – это председатель Мао, ты что, хочешь, чтобы тебя с великим вождем одним именем звали, бунт задумал? – испугался отец.
– Ну пусть тогда зовут Дунфан Люй[24], хорошо? – сказал сын после раздумья.
– Нет, ты только посмотри! Я смотрю, ты, постреленок, с жиру бесишься! Если продолжишь препираться, то я тебе задницу разукрашу! – Дунфан Лян взмахнул рукой.
– А что значит «препираться»? – спросил сын.
– «Препираться» – значит не слушаться меня: я тебе говорю одно, а ты мне – другое, я тебе о пятом, а ты мне – о десятом! – вышел из себя отец.
– Может, меня тогда будут звать Дунфан Ю? – спросил Дунфан Лян с невинным видом.
– Ну ты даешь, малец: я буду Хороший, а ты, значит, Отличный! Ну ладно, каждое новое поколение превосходит старое, будем звать тебя Дунфан Ю! – с этими словами Дунфан Лян ласково потрепал голову сынка.
С тех пор Дунфан Лян превратился в Дунфан Ю.
Слова отца о том, что «каждое новое поколение превосходит старое», напомнили Дунфан Ю другую модную фразу – «волны реки Янцзы накатывают друг на друга» (что как раз и означало превосходство нового поколения над предыдущим).
Руководствуясь логикой Дунфан Ляна, Дунфан Ю сам додумал, какие имена носили его дед и прадед: их почти наверняка звали Дунфан Чжун[25] и Дунфан Ча[26].
«Отлично», «хорошо», «удовлетворительно» и «плохо» – это школьная система оценок. Чтобы разобраться в ее смысле, Дунфан Ю в начальных классах пришлось вылезти из кожи вон: ему мешало то, что в его имени был иероглиф «отличный», из-за чего он уверовал в то, что он априори лучше всех.
От «отличного» до «дурня» один шаг
Дунфан Ю был придурковат, но соплей на кулак не мотал. Что касается внешности, то черты лица у него были правильными, всё было в наличии. Вот только располагались глаза, брови, нос, рот и уши не совсем на своих местах, и в целом лицо казалось каким-то негармоничным. У него была большая голова, выдающийся лоб, селяне называли его «лобастым». Многие говорят, что большая голова и широкий лоб – это признаки большого ума, но на самом деле это ошибочно. Ученые считают, что выдающийся лоб – это результат дефицита кальция в детстве.
У Дунфан Ю были «четыре крупные черты и одна мелкая черта лица»: большой лоб, большие глаза, большой рот, большие уши и маленький нос. Сосед Гэ говорил, что голова у него большая – на шее болтается, глаза большие – но потухшие, рот большой и жадный, а уши большие, да только в них ветер свищет. А про нос он не упоминал. Несколько лет спустя Дунфан Ю говорил: «Уши большие – на трепку напрашиваются, зад большой – порки требует». Первое значило, что учитель частенько за ухо вытаскивал его из класса, а второе намекало на Гэ (по прозвищу Гэ Большой Зад), которого однажды деревенские бунтари повалили на подмостки и исполосовали ему задницу в фарш, да еще и дали случившемуся кулинарное название – «отбитое деревянными палками мясо».
В первый же день, когда Дунфан Ю пришел в начальную школу, учитель оттаскал его за уши и присвоил ему постыдное звание «дурака». А всё потому, что, когда учитель родной речи объяснял им на уроке их первый текст «Китайский народ поднялся», Дунфан Ю посмел поднять руку. Учитель велел ему задавать свой вопрос, и тот с хихиканьем спросил:
– А до того, как китайский народ поднялся, он в какой позе находился: лежа на спине, на груди, на корточках или сидя на заднице?
Класс расхохотался, и Дунфан Ю тоже смущенно захихикал. Учитель рассвирепел: ему показалось, что этот ребенок потешается над ним, да еще и демонстрирует опасные политические наклонности. Он без лишних слов подскочил к нему и, схватившись рукой за его будто бы нарочно выставленное большое ухо, медленно оттащил его с места к учительской кафедре, где велел склонить голову и признать свою вину. Дунфан Ю, морщась от боли, горько засмеялся. Учитель окончательно уверовал в то, что в этом смехе звучит презрение, издевка и провокация, в безудержной ярости размахнулся своей вонючей ногой, обутой в желтые резиновые ботинки марки «Освобождение», и изо всех сил дал Дунфан Ю под зад. Дунфан Ю с грохотом повалился на колени перед своими одноклассниками, улыбка застыла и никак не сходила с его лица.
– Ха-ха-ха, ну что, круглый ты дурак, понял теперь, что перед тем, как подняться, китайский народ находился в той же позе, что и ты сейчас – на коленях! – учитель разразился оглушительным хохотом.
Дети в классе тоже захохотали и, прихлопывая в ладоши, начали ритмично кричать: «Ду-рак, ду-рак, ду-рак, ду-рак!» Но Дунфан Ю будто бы ни капли и не смутился, его круглая физиономия, с которой никогда невозможно было стереть улыбку, любезно приняла подаренный ему учителем и одноклассниками щедрый дар – кличку «дурак».
И по сей день Дунфан Ю продолжает считать, что таскание за уши, пинок под зад и прочие меры, которые в его отношении него предпринял учитель на первом уроке, являют собой успешный пример «наглядного» и «показательного» образования, потому что с тех пор он больше никогда не забывал, в какой позе китайский народ пребывал перед тем, как подняться, – на коленях.
После этого его стали называть Дунфан Дураком, и эта кли чка стремительно сменила официальное имя, подобрать которое отцу с сыном стоило таких трудов. А ведь это было имя, с которым они связали свои надежды, идеалы и чаяния.
Молодой старик
Хотя человеческое имя – это, казалось бы, всего лишь слово, всё же оно имеет глубокий символический смысл. С древности и по сей день мнения о том, существует ли какая-то связь между именем и судьбой, расходились, велись споры, но к единому выводу прийти так и не удалось. Именно из-за того, что к общему мнению прийти не получилось, у гадалок, предсказателей и множества простых людей осталось широкое пространство для фантазий и вымысла. В имени содержится скрытый смысл, оно выражает ожидания, мечты и пожелания счастья, в имени присутствует намек, оно выполняет направляющую и наставляющую роль. После того как учитель в сердцах обозвал Дунфан Ю Дунфан Дураком, этот и без того не слишком смышленый ребенок стал еще более глуп.
Дунфан Ю смеялся вместе с теми, кто насмехался над ним, и смеялся очень старательно. На его большой, словно блин, физиономии круглый год расплывалась неизменная улыбка: он отвечал улыбкой и на ненависть, и на ругань, и даже на побои.
Уроки он зубрить не умел, зато то и дело бормотал какую-то странную историю: «Один молодой старик однажды темным днем убил бездыханного человека новеньким потертым кухонным ножом, слепец увидел это и велел немому идти звать людей, но того остановил паралитик…»