Кто же в этом виноват? Если кого и винить, то только себя саму: за то, что я слишком выделялась среди других, слишком блистала! Обвинять можно также моих родителей: зачем же они вырастили меня такой очаровательной и совершенной? Ничего не поделаешь, пришлось мне расплачиваться за свое превосходство. Кто виноват в том, что в нашем университете, где многочисленные девушки соперничали за звание самой красивой, я оказалась прекраснейшим цветком, который затмил собой все остальные? Ах, красавиц с древности преследуют несчастья, и тебе не понять этих сложных и непередаваемых девичьих чувств.
Я уже отчетливо заявила в своем блоге, что практически все мужчины лелеют относительно меня какие-нибудь несбыточные развратные мечты! Некоторые из тех, кто любит судить о других по себе и выдавать черное за белое, оставляют под этой записью в блоге комментарии такого рода: «Не может быть, наверное, это она сама всех подряд вожделеет?» Тошнотворные, злобные, похотливые импотенты! Ничтожные грязные кобели, раскройте глаза и увидьте, что за бередящая думы царственная роза стоит перед вами! Стоило мне только выйти в университетский городок, юноши уже не могли смотреть ни на кого, кроме меня. Если у мужчины с мужским здоровьем всё в порядке, то он просто не может не испытывать ко мне желания.
Ты спрашиваешь, сколько парней предпринимали в отношении меня конкретные действия? Ты что, с Луны упал? А то, что они целыми днями меня глазами буравили – это, по-твоему, не конкретные действия? Тебе что, надо, чтобы они средь бела дня с меня одежду срывали?! А то, что они мне подарки дарили, тоже не считается? То, что трусики дарили, не считается? Я чего-то, видимо, не понимаю… Ладно, я расскажу тебе вот что: однажды я повесила на доске объявление о пропаже предметов нижнего белья… Да, я искала свои лифчик и трусы, которые типа унесло ветром, когда они сушились на балконе общежития. И как ты думаешь, что в итоге произошло? Не прошло и трех дней, как я уже получила сотню с лишним трусов – всех цветов радуги, с цветочками, всякими там бабочками, узорчиками. От парней, разумеется. До сих пор интересно, где они такие достали. Это, скажи, по-твоему, конкретное действие или нет?
8
Она у нас в университете большая знаменитость, девушка «высшего сорта». Девушка «высшего сорта» – это выражение современное, когда мы в университете учились, его еще не существовало. Она очень ярко красилась – черные брови, жирные стрелки на глазах. Одевалась смело: когда я ее впервые увидел, подумал, что это за сваха к нам в кампус забрела.
Да, я ее хорошо знаю. Мы с ней в одной группе учились, хорошо знакомы. Что тут скажешь? Ее огромное самомнение произвело на меня глубокое впечатление, которое никогда не изгладится. Говоришь, не понимаешь, что такое «огромное самомнение»? Проще говоря, это абсолютная самоуверенность! Да, ей представлялось, что она – самая красивая, самая лучшая во всём мире женщина, кумир, о котором тайно мечтают все мужчины. А что на самом деле? Ну, реальность не сильно отличается от того, как она сама себя оценивает, но только тут встает вопрос о том, что подразумевать под «кумиром»! Вот на языке поколения NEXT кумир означает «объект для насмешек». Конечно, с ней не всё так печально. Я ее не приукрашиваю. Я – ее одногруппник, мы дружили. Я не считаю ее какой-то там совершенной, но она и не такая отвратительная, как о ней говорят, это они ее просто демонизируют. Она просто любит быть в центре внимания, ей нравится выкинуть что-нибудь неожиданное при всём честном народе, например, громко спеть в столовой или расхохотаться в тихом читальном зале. За исключением этого, она вроде не выкидывала никогда слишком экстравагантных номеров, не перегибала палку.
Да она просто обожала наряжаться! Могу это засвидетельствовать. Мы с ней жили в одном блоке, и мне известны кое-какие детали. Она тщательно следила за всем, начиная с прически и заканчивая обувью, и часто повергала нас в шок. Ей нравились розовые нейлоновые чулки. В самом начале первого семестра, на втором курсе, она прицельно выбрала на лотке пару нейлоновых чулок ярко-розового цвета. Она так их полюбила, что рисовалась в них несколько дней подряд и в конце концов, желая продемонстрировать свои яркие лодыжки, обрезала на полфута штанины, чтобы эта розовая прелесть бросалась всем в глаза.
А еще она упорно делала на голове башню из волос, создавая визуальный эффект устремленности ввысь, недосягаемости. Всякий раз, чтобы расчесаться, ей приходилось потратить немало сил. Иногда мы даже помогали ей придерживать эту конструкцию и пускали в ход все средства, чтобы заставить ее волосы торчать вверх. Спать она частенько укладывалась ничком, боясь, как бы не испортить прическу – ну и умора!
А еще был такой случай: она праздновала день рождения, и кто-то из парней подарил ей ремень, которым подпоясывался на военных сборах, – эдакую портупею из искусственной кожи кофейного цвета, с сияющей стальной пряжкой в центре. Ей он жутко понравился! Я видела, что той зимой она всё время подпоясывала этим ремнем свой пуховик и очень бодро вышагивала в таком виде по улицам. Такой уж она человек – что хочет, то и творит, прикольная такая!
Я не видела, чтобы кто-то из парней за ней ухаживал. Да разве такое вообще возможно? Но вот сама она часто писала тайком любовные письма, тщательно скрывая это от нас. Как она сама объясняла, некоторые ее одноклассники из средней школы никак от нее не отстанут, поэтому ей приходится часто слать им письма с решительным отказом. В нашей университетской группе точно ни один парень в нее не был влюблен. Может, это просто ее фантазии? Я только знаю, что парни из нашей группы часто посмеивались у нее за спиной и даже обзывали ее извращенкой. А некоторые говорили, что она чокнутая, но мне кажется, что это уже перебор. К тому же они же не врачи – разве можно просто так ставить людям диагнозы, верно? Потом она, правда, ушла на год в академический отпуск, легла в больницу неврозов. А когда выписалась, мы уже выпустились из университета. Она осталась учиться еще на год, и после мы уже больше не виделись.
9
Я действительно больше не могла терпеть эти назойливые ухаживания и приставания парней, поэтому в конце концов была вынуждена спрятаться в больнице и провести там целый год. Я тогда перешла на третий курс.
Жить под чужими пристальными взглядами очень несладко. Сам представь, куда бы ты ни направился, везде за тобой следуют сотни пар глаз, каждый твой жест и все твои движения обсуждаются, и у тебя нет ни капли собственного пространства – кто сможет на протяжении длительного времени выносить такой стресс? В годы обучения в университете я, будто бы с меня сорвали всю одежду и я совершенно голая, должна была ходить туда-сюда по кампусу, ловя на себе завистливые, ненавистнические, придирчивые, осуждающие взгляды, летевшие отовсюду. Я знала, что все парни спят и видят, как бы меня заполучить, а я не хотела обидеть никого из этих поклонников, свирепых, словно дикие звери, и если бы я выбрала одного из них, то ранила бы всех остальных. Нет, я не могла поступить столь неосмотрительно! А еще эти завистливые девчонки, которые так ревновали, что хотели разорвать меня на клочки. Что поделаешь, если я – сошедшая в этот бренный мир небожительница! Недаром есть поговорка, что феникс с курицей на одном насесте не уживутся. Тем более я – золотой феникс, залетевший в курятник: эти дикие куры, сбившись в стаю, так меня заклевали, что ни одного живого места не осталось. Как тут быть? Ситуация становилась опасной, поэтому мне пришлось затаиться, спрятаться в больнице – там, где так много ангелов в белых халатах! Мне нужно было уврачевать свои душевные раны, отмыть, вылечить и расправить сломанные крылья. Уж лучше жить под одной крышей с шизиками, нежели снова и снова, день за днем лицезреть эти гнусные рожи с алчными похотливыми глазами. В общем, легла я в больницу.
Выяснилось, конечно, что и больница – это тебе не персиковый сад в раю, и не каждый, кто носит белый халат, – ангел. Под предлогом проверки моего здоровья врачи-мужчины разнузданно шарили руками по всему моему телу и даже в самых интимных местах. Опасаясь, что я стану сопротивляться, они привязывали меня к кровати, а еще кололи мне в руку уколы. А после, воспользовавшись моим сонным полузабытьем, давали волю своим рукам; одним небесам известно, что еще они творили. Эти мужчины никогда не видели такую редкую, как я, красавицу, и у каждого из них слюни текли так, что я была вся с ног до головы мокрая. Несколько парней из моей группы под предводительством старосты добрались до меня и в больнице. Они через железные решетки жаловались мне, рассказывая, как сильно жаждут меня и скучают, и еще шушукались с одним врачом, пытаясь вступить с ним в заговор и осуществить свой злобный замысел. Хорошо еще, что мой лечащий врач не пошел у них на поводу (естественно, потому что ему не хотелось с кем-то меня делить) и вообще не позволял другим мужчинам контактировать со мной. Он был очень красив, и постепенно я смогла его принять. Если честно, мне до сих пор кажется, что мы были бы неплохой парой. Он был влюблен в меня до беспамятства, каждый день кружил вокруг моей кровати, то наклоняясь, чтобы потрогать мне лоб, то прося меня открыть рот, чтобы полюбоваться моим прелестным язычком. Когда я ощущала пленительный аромат его тела, я невольно испытывала радость и возбуждение. Если бы не та чертова медсестра, он бы всецело принадлежал мне. В тот день, когда он склонился, приблизившись к моей груди, я вырвалась из связывавших мои запястья веревок, крепко обняла его и страстно поцеловала. Кто бы мог подумать, что эта сволочная медсестра ворвется в палату и толчками и тычками прижмет меня к кровати. Ею владела злая ревность, она была в тот момент настоящей фурией. Угрозами вынудив врача перейти на свою сторону, она вновь связала меня, а потом предупредила его, что впредь ему стоит опасаться за свою жизнь!