Благовѣстникъ, помѣщенный до времени на деревянной колокольницѣ за алтаремъ Архангельскаго собора, по всему вѣроятію въ ожиданіи, когда построится упомянутое зданіе новой колокольни.
Должно замѣтить также, что колокольня была выстроена въ стѣнообразномъ видѣ на четыре угла по древнимъ Русскимъ образцамъ Новгородскимъ и Псковскимъ. Что зданіе строилось именно для такой колокольни, это вполнѣ подверждаетъ весь складъ его основанія необычайной фундаментальности и прочности. Строительная масса нижняго этажа состоитъ изъ сплошной кладки камня или кирпича и имѣетъ стѣны толщиною въ 4 арш. Основныя стѣны Ивана Великаго имѣютъ 3 арш. толщины.
Повидимому, свидѣтельство о постройкѣ зтого зданія въ 1543 г. описателями Московскихъ достопамятностей было забыто, такъ что зданіе обозначалось именемъ пристройки къ Ивану Великому, сооруженной будто бы при царѣ Михаилѣ Ѳед. и при патріархѣ Филаретѣ, почему зданіе стали именовать Филаретовскою пристройкою и Филаретовскою башнею [70]. Между тѣмъ въ дѣйствительности выходило наоборотъ. Самый Иванъ Великій, построенный въ 1600 г., являлся пристройкою къ этому коренному древнему зданію съ южной стороны, а съ сѣверной его стороны при Михаилѣ Ѳед. была сооружена такъ называемая Филаретовская патріаршая пристройка, что и составило одну связную группу колоколенъ, состоявшую изъ трехъ отдѣловъ: изъ Ивановскаго Столпа, изъ зданія, сооруженнаго Фрязиномъ Петрокомъ, и изъ Филаретовской пристройки, какъ это въ томъ же видѣ существуетъ и донынѣ. Въ 1812 г. Наполеонъ, просвѣщеннѣйшій изъ европейцевъ, старался взорвать всю эту группу и достигъ цѣли только наполовину. Были разрушены Филаретовская пристройка и верхняя половина зданія Фрязина; Иванъ Великій оказалъ только неопасную трещину, о чемъ будетъ сказано въ своемъ мѣстѣ (Альбомъ видовъ No XVI).
Благодаря особенному пристрастію къ постройкамъ всякаго рода на укрѣпленіе и украшеніе города, чѣмъ прославили свое время вел. князь Иванъ III и сынъ его Василій Ив., благодаря постоянному пребыванію въ Москвѣ Итальянскихъ архитекторовъ, стѣнныхъ и полатныхъ и разныхъ другихъ Итальянскихъ или Фряжскихъ мастеровъ, Русскіе люди настолько хорошо усвоили себѣ строительное дѣло, что къ началу царствованія Ивана Грознаго основательно выработали свой самобытный, своеобразный Русскій стиль церковныхъ построекъ, превращая старозавѣтные типы и образцы своихъ деревянныхъ строеній въ кирпичныя сооруженія съ прибавкою къ нимъ фряжскихъ образцовъ, что касалось мелкихъ деталей по преимуществу въ такъ называемыхъ обломахъ по отдѣлкѣ и украшенію поясовъ, карнизовъ и всякихъ подзоровъ [71]. Въ такомъ видѣ явился построенный въ 1555–1561 гг. соборъ Покрова (Василій Блаженный) въ память покоренія Татарскихъ царствъ Казанскаго и Астраханскаго. Нельзя сомнѣваться, что замышленіе построить этотъ соборъ въ томъ видѣ, какой существуетъ, принадлежало сколько художеству строителя-архитектора, столько же и мыслямъ самого царя. Всѣ сказанія и легенды о томъ, кто былъ строителемъ этого удивительнаго храма, теперь упразднены открытіемъ лѣтописнаго свидѣтельства, что его строили русскіе мастера: одинъ по прозванію Барма, другой по прозванію Посникъ[72]. Несомнѣнно, что это тотъ Посникъ Яковлевъ, церковный и городовой мастеръ, которому въ 1555 г. была поручена постройка новаго города Казани, каменнаго (Доп. Акт. Истор., I, 136). Такимъ образомъ еще не совсѣмъ Грозный царь въ одно время ставилъ каменную Казанскую крѣпость и строилъ въ Москвѣ памятникъ взятію Казани.
Въ Кремлѣ государь выстроилъ для двухъ своихъ сыновей внутри дворца съ набережной стороны на взрубѣ особыя хоромы и при нихъ каменный храмъ во имя Срѣтенія Господня (1561 г.). Потомъ надстроилъ надъ папертями Благовѣщенскаго собора 4 предѣла (1563–1564 гг.) и соорудилъ въ 1565 г. Посольскую полату возлѣ Ивановской колокольни. Не упоминаемъ о другихъ менѣе значительныхъ постройкахъ (Альбомъ видовъ No ХVII).
По смерти Грознаго, какъ всѣ скоро поняли и почувствовали, настало царствованіе Бориса Годунова подъ именемъ смиренно-убогаго царя Ѳедора Ив., которому поэтому и приписывались всѣ дѣла, совершонныя при его жизни. Годуновъ, всѣми правдами и неправдами расчищая и укрѣпляя себѣ путь къ царствованію, очень заботился о томъ, чтобы своими дѣяніями на пользу народа и государства привлечь на свою сторону и народное сочувствіе. Для достиженія этой цѣли виднѣе всего была особенная заботливость именно о добромъ устройствѣ города Москвы, о безопасности народнаго жилища и вообще о городскомъ благосостояніи народа.
И какъ бы ни было, упомянутая его заботливость о Москвѣ ознаменовалась такими сооруженіями, которыя послѣ сооруженій Ивана III и его сына Василія Ив. составляють новую эпоху въ исторіи городского строительства.
Патріархъ Іовъ въ житіи царя Ѳедора Ив., восхваляя со всѣхъ сторонъ выше мѣры управленіе Годунова и его самого, говоритъ между прочимъ: «Сей изрядный правитель Борисъ Ѳедоровичъ своимъ бодроопаснымъ правительствомъ и прилежнымъ попеченіемъ, по царскому изволенію, многіе грады каменные созда и въ нихъ привеликіе храмы, и словословіе Божіе возгради, и многія обители устрои-и самый царствующій богоспасаемый градъ Москву, яко нѣкую невѣсту, преизрядною лѣпотою украси, многія убо въ немъ прекрасныя церкви каменныя созда и великія полаты устрои, яко и зрѣніе ихъ великому удивленію достойно; и стѣны градныя окрестъ всея Москвы превеликія каменныя созда, и величества ради и красоты проименова его Царьградъ; внутрь же его и полаты купеческія созда во упокоеніе и снабденіе торжникомъ, и иное многое хваламъ достойно въ Русскомъ государствѣ устроилъ».
Народная молва, а гласъ народа-гласъ Божій, объясняла нѣкоторыя событія и подвиги Годунова его давнишнимъ хитростройнымь замысломъ достигнуть царскаго престола. Эту общенародную молву засвидѣтельствовалъ и современникъ Годунова, усердно восхвалявшій его благочестіе, Арсеній архіеп. Елассонскій. Въ самомъ дѣлѣ, почти все, что ни происходило въ это время, само собою какъ бы указывало на него какъ на виновника очень дальновидныхъ и очень хитрыхъ дѣлъ, приводившихъ мало-по-малу къ задуманной имъ злонамѣренной цѣли.
Чтобы отвлечь вниманіе народа отъ содѣваемыхъ злодѣяній, въ родѣ, напр., разгрома въ 1586 году знатныхъ боярскихъ родовъ и самого митрополита, за которыхъ стояли гости Московскіе и всѣ купецкіе люди, вся чернь Москвы, Годуновъ тотчасъ же, въ тоть же 1586 г., устрашивъ волненіе ссылками и казнями семи человѣкамъ гостей были усѣчены головы), онъ тотчасъ же начинаетъ сооружать «градъ каменный около большаго Посада», подлѣ, т.-е. по чертѣ Земляной осыпи, или земляного вала, какой существовалъ до того времени. Это былъ Бѣлый городъ, бѣлокаменный, получившій наименованіе Царевъ градъ. Его сооружали семь лѣтъ. Мастеръ былъ изъ Русскихъ людей Ѳедоръ Конь. Для купцовъ и Московской посадской черни это было великимъ благодѣяніемъ, почему ропотъ и неудовольствіе народа мало-по-малу умолкли. Сооруженіе каменныхъ стѣнъ почти на пять верстъ по окружности потребовало множество рабочихъ силъ при добычѣ камня, при его провозѣ къ городу, при употребленіи камня въ кладку и т. д., что, конечно, произвело въ народѣ, вмѣсто гнѣвнаго ропота и волненія, самое благопріятное впечатлѣніе, такъ какъ для всякаго являлся здѣсь постоянный хорошій заработокъ.
Потомъ въ 1591 г. совершилось убіеніе царевича Дмитрія 15 мая, а въ субботу Пятидесятницы, 6 іюня, начались страшные пожары въ Занеглименьѣ, гдѣ находились боярскіе и дворянскіе дворы, и на Покровкѣ, гдѣ проживали богатые торговые люди. Вслѣдъ затѣмъ іюля 2–4 подъ Москвою внезапно появились полчища Крымскаго Хана, быстро наскоро прибѣжавшаго къ Москвѣ.
Одинъ хронографъ (Сергѣя Кубасова) прямо говоритъ, что народъ Московскій съ ужасомъ услыхалъ объ убіеніи царевича и возмутился.
«Той же Борисъ, видя народъ возмущенъ о царевичевѣ убіеніи, посылаетъ совѣтники своя, повелѣ имъ многія славныя домы въ царствующемъ градѣ запалити, дабы люди о своихъ напастяхъ попеченіе имѣли и тако симъ ухищреніемъ преста міромъ волненіе о царевичевѣ убіеніи, и ничто же ино помышляюще людіе, токмо о домашнихъ находящихъ на ны скорбѣхъ».
Вотъ что разсказываеть современникъ событій Исаакъ Масса: «Когда извѣстіе объ убіеніи царевича пришло въ Москву, сильное смущеніе овладѣло и придворными и народомъ. Царь (Ѳедоръ) въ испугѣ желалъ, чтобы его постигла смерть. Его по возможности утѣшили. Царица также была глубоко огорчена, желала удалиться въ монастырь, такъ какъ она подозрѣвала, что убійство совершилось по внушенію ея брата, сильно желавшаго управлять царствомъ и сидѣть на престолѣ«.
О быстромъ нашествіи Крымскаго Хана и еще быстрѣйшемъ его бѣгствѣ отъ Москвы въ народѣ стала ходить молва, что Ханъ былъ призванъ Годуновымъ изъ-за боязни отъ Земскихъ Московскихъ людей про убіеніе царевича Дмитрія. Такая молва была заглушена жесточайшими пытками и казнями, говорунамъ отрѣзызали языки.
А между тѣмъ въ дѣйствительности всѣ обстоятельства этого нашествія заставляли угадывать, что оно было поднято тѣми людьми изъ Москвы же, которымъ до крайности было надобно направить народные умы въ другую сторону отъ совершившагося злодѣйства въ Угличѣ. Самая защита города походила на трагикомедію. Повелѣно было весь день и всю ночь стрѣлять изъ пушекъ со стѣнъ города и монастырей, не умолкая, хотя никакого нападенія съ Татарской стороны нигдѣ не видѣлось. Но именно этого пушечнаго стрѣлянія и убоялся Ханъ и 5 іюля опрометью побѣжалъ отъ Москвы домой.
Годуновъ тотчасъ же по удаленіи Хана въ видахъ большей безопасности отъ новаго такого нашествія занялъ Московскую чернь постройкою вокругъ всѣхъ посадовъ деревяннаго города, который и былъ совершонъ въ одинъ годъ на протяженіи 14 слишкомъ верстъ.
По случаю такой небывало быстрой постройки новый городъ сталъ прозываться Скородумомъ и Скородомомъ, т.-е. скоро задуманнымъ и скоро выстроеннымъ, а также и собственно